народов, а вовсе не особая "японская" культура. Внешние
японские цвета этой культуры только больше бросаются в глаза
европейцу в силу их отличия от наших. На деле же Восток может
развиваться в сторону общечеловеческого прогресса, только
усваивая европейскую и американскую технику и науку. Только это
дает основу для борьбы за насущный хлеб, для выковывания
оружия. Только внешность постепенно приспособляется к
отличительным чертам японцев.
Если допустить на одну минуту, что например Европа и
Америка погибли и что таким образом прекращается дальнейшее
воздействие арийцев на Японию, то в течение короткого времени
нынешний подъем в Японии в области техники и науки, быть может,
еще и продолжался бы; но прошло бы небольшое количество лет,
источник усох бы, нынешнее культурное развитие Японии
приостановилось бы, и она опять была бы ввергнута в ту спячку,
из которой семь десятилетий назад ее пробудила арийская
культурная волна. Что современное японское развитие имеет
арийское происхождение, это совершенно очевидно. Но несомненно
и то, что и во времена седой старины тогдашняя японская
культура тоже определялась чужими влияниями. Лучшим
доказательством этого является тот факт, что в более позднее
время японская культура прошла через целую полосу застоя и
полного окостенения. Это могло случиться только потому, что она
утеряла основное творческое расовое ядро. Другими словами, в
более позднее время ей не хватало того внешнего влияния,
которое она раньше получала от более высокой расы. Раз мы можем
установить, что тот или другой народ воспринимал в основных
чертах свою культуру от других рас и сам лишь в состоянии был
постепенно ее развивать, а затем остановился в своем культурном
развитии, как только приостановилось внешнее воздействие, то
тут можно сказать: перед нами раса, способная играть роль
"носительницы культуры", но неспособная играть роли
"основательницы культуры".
При более внимательном ознакомлении с судьбами развития
отдельных народов приходится констатировать тот факт, что все
они почти сплошь первоначально являлись лишь носителями
культуры, а не основателями ее.
Почти всюду можно наблюдать следующую картину развития.
Арийским племенам - зачастую в численном отношении до смешного
малочисленным - удается подчинить себе чужие народы. Опираясь
на особые условия, свойственные данным территориям (степень
обилия, климатические условия и т.д.), и используя
соответствующим образом имеющуюся теперь в их распоряжении
большую рабочую силу, арийцы пробуждают в покоренных народах
духовные и организаторские способности, спавшие до сих пор
непробудным сном. В течение немногих тысячелетий, а иногда даже
только столетий арийцам удается создавать новую культуру,
которой вначале присущи все внутренние черты арийцев и которая
только до известной степени приспособляется в вышеуказанном
смысле к свойствам земли и к человеческим свойствам завоеванных
народов. Но затем проходит известное время, сами завоеватели
начинают нарушать принцип чистоты крови, которого они раньше
придерживались очень строго; постепенно они начинают
смешиваться с покоренными народами, и таким образом
заканчивается их собственное существование. Известно ведь, что
вслед за грехопадением в раю пришло изгнание из рая.
Пройдет одно или два тысячелетия, и последние следы
некогда господствовавшего народа мы можем констатировать только
в более светлом цвете кожи, получившемся в результате смешения
крови завоеванных и завоевателей, и в окостеневшей культуре,
занесенной некогда более высокой расой. В крови завоеванных
народов растворялись все духовные преимущества прежних
завоевателей. В низшей культуре завоеванных народов угас факел
человеческого прогресса, занесенный туда более высокой расой.
Более светлый цвет кожи только слегка напомнит былую великую
роль прежних завоевателей, а некоторые случайно уцелевшие
остатки старой занесенной культуры только слегка озарят иногда
давно уже наступившую ночь в области культурной жизни этих
народов. Эти остатки культуры ярко светят в ночи наступившего
вновь варварства. Поверхностный наблюдатель подумает, что он
видит перед собою продукты современной культуры данного народа,
между тем как, на деле перед ним только отсветы прошлого.
Иногда в истории случается так, что народ и во второй и в
третий раз придет в соприкосновение с той расой, которая
некогда уже занесла к нему культуру, причем ни та, ни другая
сторона не будет даже помнить о предыдущих встречах. Теперь
остатки крови прежних владык бессознательно потекут навстречу
вновь пришедшей высшей расе, и то, что раньше могло являться
только результатом принуждения, теперь будет удаваться и
добровольно. В стране подымается новая культурная волна, и она
оказывает свое благодетельное влияние вплоть до того момента,
пока носители культуры опять не растворятся среда чужих
народов.
Задача историков мировой культуры в будущем будет
заключаться не в передаче голых фактов, как это к сожалению
бывает у нас теперь, а в том, чтобы исследовать тот процесс,
который мы выше очертили в основном наброске.
Уже из этого небольшого схематического наброска истории
развития наций, принадлежащих к группе "носительниц" культуры",
можно видеть картину становления, влияния и гнали истинных
основателей культуры на земле: арийцев.
В нашей повседневной жизни мы видим, что каждый гений все
же нуждается в особом поводе или даже в настоящем толчке, чтобы
он действительно мог себя проявить. Это же можно сказать о
гениальной расе в повседневной жизни народов. В будничной жизни
часто бывает так, что и выдающийся человек кажется нам
маловыдающимся и обыденным. Но вот надвигаются события, которые
одних ввергают в отчаяние и обессиливают, а другим, до сих пор
казавшимся нам совершенно средними людьми, придают новые силы.
И вот неожиданно для себя мы видим перед собою гениальную
натуру, которой мы до сих пор в обстановке обыденщины
совершенно не замечали. Отсюда происхождение поговорки, что
"трудно быть пророком в собственном отечестве".
Чаще всего приходится это наблюдать в обстановке войны.
Вот перед нами совершенно рядовые молодые люди, почти мальчики.
Надвинулись события, которые своей тяжестью совершенно
придавили ряд людей. Но те же события превратили иных из этих
мальчиков в настоящих героев. И мы видим перед собою
непревзойденные образцы хладнокровия, мужественной
решительности, героизма. Если бы не пришли эти часы испытания,
то никто быть может так и не догадался бы, что в этом безусом
мальчике живет настоящий молодой герой. Чтобы гений проявил
себя, почти всегда необходим внешний толчок. Удары судьбы
сбивают с ног одних, но встречают стальное сопротивление со
стороны других. И вот повязка спадает с наших глаз, и мир с
изумлением видит перед собой героя там, где он вовсе его не
подозревал. Сначала люди сопротивляются и не хотят признать
героя в том, кто внешне казался столь похожим на среднего из
них. Старая история. Так почти всегда бывает со всеми
сколько-нибудь значительными людьми.
Возьмите крупного изобретателя. Слава его обычно датирует
со дня сделанного им открытия. Но ведь ясно, что гениальность
его началась не с того часа, когда он сделал свое первое
открытие, ведь искра гения несомненно жила в нем с самого его
рождения. Подлинная гениальность всегда является врожденным
качеством, ее нельзя просто воспитать в человеке, а тем более
научиться ей.
Но все это, как мы уже сказали, относится не только к
отдельному индивидууму, но и к расе. Творческие народы уже с
самого начала по самой сущности своей призваны творить, хотя
поверхностный наблюдатель не сразу это замечает. Внешнее
призвание и здесь является только в результате уже совершенных
дел. Ведь весь остальной мир неспособен различить гениальность
иначе как только в форме для всех очевидных открытий,
изобретений, создания определенных картин, построек и т. д. И
здесь тоже нужно большое время, пока человечество признает
гениальность того или другого народа. Как в жизни отдельного
лица, так и в жизни целых народов нужны особые условия, чтобы
творческие способности и силы действительно могли найти себе
реальное применение.
Яснее всего мы видим это на судьбе арийцев, т.е. той расы,
которая до сих пор была и остается главной представительницей
культурного развития человечества. Как только судьба создает
для арийцев более благоприятные условия, свойственные им
способности начинают развиваться более быстрым темпом и
принимают форму, понятную для всех. Арийцы начинают основывать
новые культуры, на которые соответственное влияние оказывают
конечно условия почвы, климата и - свойства покоренных народов.
Это последнее имеет наиболее решающее значение. Чем примитивнее
техника, тем большую роль играет человеческая рабочая сила, ибо
ею приходится тогда заменять машины. Если бы арийцы не имели
возможности применить к делу рабочую силу низших рас, им
никогда не удалось бы сделать даже первые шаги к созданию более
высокой культуры. Точно так же ариец не смог бы создать той
техники, которая теперь начинает заменять ему применение силы
животных, если бы в свое время он не сумел начать укрощать
отдельные виды животных и применять к делу их физическую силу.
Поговорка "мавр сделал свое дело, мавр может уйти" имеет свое
достаточно глубокое основание. В течение долгих тысячелетий
лошадь должна была работать на человека, прежде чем она помогла
ему заложить основы той техники, которая теперь, после того как
упрочился автомобиль, делает излишней самое лошадь. Пройдет еще
немного времени, и лошадь станет совершенно излишней, а вместе
с тем ясно, что без работы лошади в течение многих предыдущих
веков человек быть может и совсем не мог бы дойти до того, до
чего дошли мы теперь.
Для образования более высоких культур было совершенно
необходимо наличие более низких рас. Не будь их, нечем было бы
заменить недостаток технических средств, без которых более
высокий уровень развития вообще был бы невозможен. Первые
ступени человеческой культуры больше опирались на использование
физической силы низших рас людей, нежели на использование
физической силы укрощенных животных.
Только после того, как создалось рабство подчиненных рас,
аналогичная судьба начала постигать также и животных, а вовсе
не наоборот, как думают многие. Исторически дело было так, что
победители сначала запрягали в плуг побежденного человека и
только спустя некоторое время стали запрягать лошадь. Только
пацифистские дурачки могут рассматривать это как символ
человеческой испорченности, не понимая того, что только так и
могли мы придти к нынешней эпохе, когда господа пацифистские
апостолы расточают перед нами свою мудрость.
Прогресс человечества похож на восхождение по бесконечно
высокой лестнице. По ней не взберешься иначе, как пройдя
сначала по более низким ступеням. Так и арийцу пришлось пойти
той дорогой, которую ему указывала действительность а вовсе не
той, которую ему могла подсказать фантазия современного
пацифиста. Пути действительности тяжелы и жестки, но эти пути
только одни ведут человечество к цели. Между тем иные мечтатели
любят выдумывать гораздо более легкие пути, на деле, увы,
только удаляющие нас от заветной цели.
