этим хуже,- и показательно, что отступив с путей магического
знания, общество повернулось не к науке, рациональному зна-
нию, а к магии липовой - обрядоверию.
6. РЕШЕНИЕ МАГИИ - ИСКУССТВО СВОБОДЫ.
Теперь, когда подходы магии обрисованы в данных выше со-
поставлениях, можно попробовать обобщить их. Те варианты, ко-
торые в основном пробует историческое человечество,- это пу-
ти деланья. Идея современности в том, чтобы внести в него
какие-то поправки,- скажем, этические,- и так или иначе при-
вести к реальности, начать считаться с природой. В общем -
плохое деланье заменить хорошим.
Удовлетвориться этим, однако, означает произвести бла-
гоустройство тюрьмы. Сразу: я за благоустройство,- вещь хо-
рошая, даже и для тюрьмы. Я лишь отказываюсь считать это ре-
шением - оно только в свободе.
И в этом же позиция нагваль-магии. Она ведь не отверга-
ет ни этики, ни даже деланья, - более того, на своем пути
магия сама ощутила необходимость уравновесить самое себя
нравственностью и красотой. Уместно вспомнить - составная
часть пути знания - это гармонизация тоналя - устранение не-
доделок. Но, во-первых, одного этого будет мало, а во-вто-
рых, даже это малое не удастся, если пытаться поправить де-
ланье, оставаясь в его пределах: нужна независимая точка опо-
ры. И ответ магии на вопрос "что делать?" великолепен: неде-
ланье! - не-делать: быть свободным.
Здесь не обойтись без пояснений. Понятно, что речь ни-
коим образом не идет о пассивном бездействии (как, впрочем,
и в буддизме или учении даосов, тоже привлекающих это же
понятие) - нет, неделанье нагваля вещь очень активная, а ча-
сто и деятельная. Но суть и не в разного рода магической
конкретике,- встречах с Мескалито, или лунном беге, или раз-
говорах с растениями,- это лишь своеобразие магических тех-
нологий, - то, что отличает магию от иных, близких ей тради-
ций (скажем, таких, как карма-йога или даосизм). Во всем том
много интересного и очень важного для всего свода наук о че-
ловеке, и все же не сама по себе магическая реальность сос-
тавляет суть.
Сердце нагваль-магии - это Неведомое,- безымянный, неис-
поведимый, сияющий нагваль,- тот же, что Брахман упанишад
или Дао Лао-цзы. Не в том дело, чтобы заменить одну реаль-
ность (обыденную) на иную (магическую), а в том, чтобы отка-
заться - отпуститься - от всякой готовой версии: как бы прыг-
нуть в пустоту с пустыми руками. Магия достигает этого, стал-
кивая общепринятую и магическую реальность - и в этом плане
она опирается, конечно, как на деланье, так неделанье. Одна-
ко итог, подвижное равновесие обоих, означает прыжок в Безы-
мянное, встречу с Духом, чья подлинность - вне деланья, вне
готовых определений и оценок,- и в этом смысле магия как це-
лое есть наука/искусство неделанья.
Это и есть з н а н и е магии,- способ найти себя в
Духе и знать, не превращая неделанье в деланье - не запирая
ни себя, ни Дух в клетку готовых образов и имен. Для этого
непосредственно в потоке жизни - не п_о_т_у-, а п_о_с_ю_сторонне -
как бы создается дырка, зияние, которую заполняет Безымян-
ное,- живая ситуация используется как бы в качестве жертвы,
- 31 -
приношения Духу. Это и означает звено - с нагвалем, Духом,
кому и доверяется проявить себя (а при деланьи пытаются сде-
лать и обойтись без Духа - в итоге мы имеем то, что имеем).
Это означает творчество, подлинное, потому что только здесь
действителен отказ от старого и освобождается место для но-
вого - которое не повторяется. Конечно же, это и знание -
чтобы получить его, как раз и нужно черпнуть неведомое, -
встреча с известным знания не несет.
Наконец, такое высвобождение из потока деланья есть и
встреча с собой, истина личности. Только ситуация предельной
подлинности может выявить, кто ты и что ты,- ситуация, когда
значат не твои заслуги или твоя начитанность или твои муску-
лы, но т ы с а м. Но то есть кто? Единственный спо-
соб знать это - прыгнуть в неведомое [5].
Оглядываясь, следует признать, что магия, конечно же,
не одинока в своем способе знания. Собственно, всякий прорыв
к подлинности только так и происходит: выход за пределы из-
вестного, активный поиск - и возвращение с дарами. Это же и
в искусстве: казалось бы, то, с чем имеет дело художник, не-
выразимо и тем более непересказуемо, а его материал как раз
слова, речь,- и все же в правильном случае даже словами что-
то передать удается. И это - потому что звено: не сами сло-
ва что-то передают, а образуют вместе нечто вроде зеркала,
куда соглашается поглядеть - Дух - или мостика, по какому
он сходит - или дома, где он бывает. А если взять, положим,
у-шу, то разве не идея пустоты в основе этой традиции боя?
Все искусство здесь в том, чтобы оставаться в пустоте, оди-
ночестве, вновь и вновь достигая этого в течение поединка -
когда уходя от противника,- а когда и соприкасаясь. И чему,
как не этому - свободе = быть самому, - учит на самом деле
любой настоящий учитель своих учеников, как бы ни назывался
его предмет - йога или ботаника? Магия только ("только")
учит достигать это сознательно и намеренно, зряче, а еще -
она помещает поиск непосредственно в жизнь, в здесь и сейчас,
превращая способ знания в способ жизни.
Но это означает - вновь и вновь вводить себя в ситуацию
абсолютного одиночества. Верно - и в том одна из причин, по-
чему люди так держатся за деланье. Однако уж тут чего хотеть:
делать или быть. Быть - теперь уже, похоже, в смысле просто-
напросто выжить. Бессмысленно читать мораль о грехах челове-
чества,- все так, мы пожинаем плоды своего бегства от свобо-
ды. Сказать, что мы как вид заслуживаем гибели - значит ни-
чего не сказать: мы ее сами себе устраиваем. Если хотеть вы-
жить, то, очевидно, это надо остановить. Чем? История учит,
что изнутри самого деланья это неосуществимо. Так, путь эти-
ки, оппозиции "добро-зло", вел до сих пор только к нагнета-
нию напряженности, к новым виткам противостояния. Иначе и
невозможно, здесь закон равновесия - примерно как между тор-
можением и возбуждением в психике.
Магия исходит из другой пары: тональ-нагваль, деланье-
неделанье, что избавляет ее от тупиков социала (я бы ска-
зал,- этического варианта теоремы Геделя). Отсюда диагноз
магии - а пожалуй, и всей эзотерики: переизбыточное деланье
- и ее решение: уравновесить Eнеделаньем. Можно сказать, что
в отношении "минуса" магия предлагает (и выполняет) действие
"умножение на нуль" - вместо традиционного действия "плюс на
минус" (что дает "минус" не только в математике).
Некогда человечество отшатнулось Неведомого и поспешило
- 32 -
укрыться в мире социала: создало его и переселилось. Но тем
самым люди отрезали себя от Духа, и теперь нам плохо. Магия
учит принять Неведомое как именно неведомое, не прячась в де-
ланье. Урок в том, что в таких взаимодействиях человек откры-
вается для силы и Духа - и почерпает их. А не хватает сейчас
- этого.
7. ВОЗМОЖНОСТИ ПОЭЗИИ.
Сейчас, когда рассуждают о кризисе культуры, часто вы-
сказывают мысль, что на смену культуре письменной, культуре
слова, логоса, идет культура бесписьменная - культура устная
и культура образа, эйдоса. Другой выход из тупика усматрива-
ют в развитии игровых форм искусства,- прежде всего, в играх
компьютерных,- и действительно, пассивное зрительское потре-
бление здесь во многом снимается. Подобные перемены я оцени-
ваю как желательные и неизбежные, но не нахожу в них реше-
ния. Игрушка остается игрушкой - ценной и важной именно в
таком качестве, а искусство и так давно стало слишком игру-
шечным,- до полной недействительности. Что же до культуры об-
разов, то и по Будде, и по дону Хуану, мир деланья творят
совместно имя и образ, которые взаимно порождают одно другое.
Так что культура зрительная или устная не составляют еще
альтернативы нынешней культуре логоса,- в реальности все
это остается в пределах деланья и ему служит.
Шанс в том, чтобы вспомнить неделанье - и уравновесить
им нашу заорганизованную культуру. Как это может выглядеть
для цивилизации и культуры в целом - вопрос не моего этюда,
да и найти это предстоит в жизни, а не на бумаге. Однако от-
носительно поэзии кое-что вчерне прикинуть можно - все же,
это моя область, - и может быть, это подскажет что-нибудь
для культуры в целом.
Если взять такие звенья как внутренняя практика самого
художника, встреча с его творением читателя, внешний соци-
альный оборот искусства и, наконец, сам вид, форма-содержа-
ние литературного (поэтического) произведения, то меньше
всего изменений я предполагаю для последнего - для облика
самих стихов. Естественно, поворот к неделанью, если он со-
стоится, скажется на темах, языке, поэтике и т.д., - может
быть, это и будет сильно отличаться от того, к чему привыкли
в ХХ веке. Но это останется в пределах поэзии - стихи и сти-
хи, все то же.
Сдвиг я предполагаю не в самой поэзии, а - как это в
нагваль-магии - в способе ее жизни: стихи, может быть, все
те же, но они - и_н_а_ч_е пишутся, иначе читаются, иначе живут
в мире - и уже поэтому они сами есть нечто иное: на сей раз
дело не в революциях формы. Кратко говоря, поэзии требуется
вернуть звено, а для этого - сойти с наезженной социальной
колеи - с маршрута, ставшего уже тупиковым.
Бедой, например, считается повальное стихотворство -
это, мол, и обесценило поэзию. Но в самом стихописании беды
как раз нет - не водку пить, а даже и водку, так лучше уж со
стихами, нежели будет одна водка. Весь вопрос в направленно-
сти - она ведь сплошь внешняя, что (в идеале) означает:
печатают-платят-хвалят. Это не всегда достигается, но почти
всегда нацеленность эта, маршрут задается такой. И - литера-
тура превращается в деланье своей важности - да и не может
не превратиться. Но есть и противоположное назначение, рабо-
та со словом исходно-магическая: чтобы понять, прорастить
- 33 -
нечто в себе, чтобы войти в соприкосновение с чудесным, что-
бы черпнуть шлемом - Духа. За это премии не дают - но и на
разборку в Союз Писателей не вызовут. Не ты автор этого, - и
однако же, раз сумел найти, оно с тобой неотъемлемо.
Может ли стихотворение быть магическим жестом? А почто
нет. Но два условия: если оно далось не в литературном, а в
личностном, магическом поиске - как бы вклад силы, который
вообще-то можно поместить куда угодно. И второе условие: ес-
ли вложение сделано правильно, то должна сохраняться и об-
ратная развертка, возврат - для меня или любого сведущего:
из строк - мне. То есть - поэзия как способ неделанья, как
способ создать (двустороннее) звено.
Какой внешний вид, какой социальный облик это может при-
нять? Я прикидываю, что, скорее всего, это должно быть опре-
деленной параллелью тому, как оно внутри. Что-то, например,
и вовсе не проводишь через слово, оставляешь на уровне зву-
чаний, интонаций - и именно так к этому прибегаешь. Что-то
записываешь или помнишь как возможность стихотворения - и
оно так и важно, в виде возможности. Что-то пишешь целиком,
но оставляешь для себя. Что-то показываешь, но немногим,
а другое "что-то" сам настойчиво пробуешь напечатать,- в об-
щем, есть многое разное. И столь же естественно, чтобы и во
внешнем плане разместилось это многое разное.
И тогда в целом - поэзия будет одной из троп - Пути,
реализуя - и открывая - какие-то свои, только ей доступные
возможности. А внешне это будет проявлено как сочетание раз-
личного: что-то зачитывается - немногим или прилюдно, а что-
то и "нормально" издается; что-то открывается в одиночку и
для себя, а что-то - вместе, положим, с группой; что-то со-
четается, допустим, с музыкой, а что-то иное обращает к ани-
