медленно, словно снисходя. "Правительница!.. - обожгла Виктора едкая
досада. - Уже сговорились". На миг пришла в голову шальная мысль -
перекинуть ее через седло и умчаться! Пустой номер, рядышком ее волчицы
стоят, в секунду порубят.
Загрохотали большие фуры. Бойцы разбились на десятки, одни
загрузились на дощатые скамьи, другие взялись за поручни. После привала
они поменяются местами. Использовать фуры для перевозки бойцов придумал
Виктор. После казанского похода, разглядывая сожженные и разбитые моторы,
он понял, что пешком впредь трудно будет вершить ратные дела. Конница идет
ходко, но без пешего строя ей не все под силу. А ждать, пока усталые и
голодные ратники подойдут к месту битвы и начнут рубиться - это надежды
дураков. Таким воинам надо порубать для начала наваристых щей, да поспать
часиков шесть, а уж потом - с полным удовольствием! - руби направо, коли
налево!
Пропустив мимо себя обозы, Виктор и Мартын выехали на мост.
Обернувшись, Виктор увидел, как свита Правителя скрывается за большими
дверями, обитыми медными щитами.
- Нас, кажется, убрали, чтобы под ногами не путались, - сказал
Мартын.
- Похоже, - согласился Виктор и, к своему удивлению, почувствовал
облегчение.
- Вернемся через пару недель в аккурат на объедки свадебного
пиршества. - Мартын выругался и пришпорил коня.
4
Вернулись они через два месяца.
После Дмитрова вышли на большой утоптанный тракт. Кони, перестав
вязнуть на раскисших после дождей лесных тропах, пошли веселей, пешие
бойцы тоже подтянулись.
На исходе лета листва на деревьях пожухла, и хотя впереди ожидались
теплые, а то и жаркие месяцы, местами в кронах проглядывали желтые пятна.
Виктор шел рядом с конем, держась за луку седла. Конь устал, да и
седок тоже. Мартын отсыпался на телеге, которую вчера обменяли у
земледельца на пару коней. Скрипучая трухлявая телега - вот что осталось
от фур, обозов... И тысячи не было, сотни три насчитать, и то хорошо.
Глядя на измученных, оборванных бойцов, Виктор думал, что таким ходом они
доберутся до Москвы дня через три-четыре.
В Дмитрове они простояли чуть ли не двое суток. Отощавшие ратники
набирали силы, а Мартын и Виктор вели хитрые разговоры с наместником
Желтовым, выпытывая последние новости.
Но толком ничего так и не узнали. Народ почти весь на полях, урожай
выдался отменный, косы просто горят, в кузнях перестук с утра до вечера,
только успевают коней перековывать да жнейки чинить, мастеровой люд с ног
сбивается...
Наместник все подливал и блюда с яствами пододвигал, а сам косился
хитро да пытался разузнать, чего знают, а чего не знают гости.
В конце концов Мартыну надоели хождения вокруг да около, и он велел
Желтову не юлить, говорить прямо, нет ли каких вестей о московских делах,
а если есть, чтобы выкладывал. Наместник враз посерьезнел, сцепил пальцы
на животе и озабоченно сказал, что вроде бы все, слава богу, по-прежнему.
Поговаривают, правда, что скоро большой пир будет в Хоромах, будто всех
наместников созовут, вроде бы Правитель жениться надумал. И все, больше
никаких новостей нет. А с его стороны просьба будет к гостям поговорить с
Борисом. Ежели дмитровские маги, созванные на Круг, уже без надобности,
так чтоб скорее возвращались, тут с погодой черт-те что, не поймешь, когда
стоговать, а когда ворошить...
"Что-то у них затянулось, - сказал тогда Мартын, оставшись с Виктором
наедине, пока наместник распоряжался насчет опочивален. - Я-то думал, наш
молодожен уже вторую или третью неделю наследника строгает..." "Может, и
строгает, - ответил Виктор, - с какой стати наместников еще созывать. Дело
семейное".
"Ты не прав, не семейное, а государственное! - полез было в спор
Мартын, но тут махнул рукой и устало добавил: - А впрочем, черт с ним и со
всеми делами. Живы они и ладно! И мы живы, как ни странно!"
Упав на свежие хрустящие простыни, Виктор потрогал мокрые после
баньки волосы, натянул одеяло по самый нос и закрыл глаза. Но он знал, что
сразу заснуть не удастся...
Новгородская разборка началась лихо. Не успели они выехать за
последние кордоны, как Мартын принялся подзуживать маршала плюнуть на
тайный указ Сармата и двигать всем войском на Новгород. Он не верил в
сказочки про великанов и так же, как Виктор, полагал, что их просто
отослали из Москвы. Может, кто подслушал их разговор с Борисом, а может,
просто Сармату надоели увещевания советника, вот и решил пару недель от
них отдохнуть. "Дело молодое", - подмигнул Мартын, а когда Виктор спросил,
как же его страхи, тот бодро ответил, что все как раз по планам. "Каким
планам? - удивился Виктор. - Разве у нас есть планы?" "А ты думал! -
бросил Мартын. - Пусть теперь Борис и действует. Не все им чужими руками
да колдовскими штучками..."
Виктор спросил его напрямую, не собирается ли Борис убить Ксению, на
что Мартын равнодушно сказал, что это его совершенно не касается. Вряд ли
что у мага выйдет, а если и выйдет, тогда посмотрим. И вообще, бодро
заключил он, после некоторых раздумий он пришел к выводу, что все должно
происходить так, как и происходит. Кажется, я от кого-то слышал эти слова,
- ядовито сказал Виктор. Но Мартын, не обращая внимания, пояснил свою
мысль - даже если бракосочетание не удастся остановить, так это еще не
все, пока она понесет от Сармата, да пока родит! За это время всякое может
случиться.
"Вроде бы ты боялся другого, - не преминул уязвить его Виктор, - а
сейчас выходит, что веришь в пророчество?" Мартын долго кряхтел, ворочался
на кошме, а потом сказал, что судьбу не перехитришь, а против власти тем
более переть не след. "Так что же ты меня подстрекаешь на Новгород идти?"
- взвился Виктор. "Это другое дело, - рассудительно ответил Мартын, -
во-первых, указа никакого не было, сказал тебе на прощанье Правитель, что
в голову взбрело. Истинный указ - сгинуть с глаз долой на время. Тебе
велено меня слушать, вот и слушай!" "А письменный указ?" "Какой указ?" -
удивился Мартын. "Днем гонец нагнал, указ Сармата привез". "Покажи", -
Мартын даже скинул с себя плащ и сел.
После того, как Виктор показал ему короткое послание Сармата, где
повторялось сказанное им, Мартын надолго задумался, а потом заявил, что,
выступив в поход, полководец больше никому не подчиняется. "Так кто из нас
полководец?" - спросил Виктор. Вытаращив на него глаза, Мартын помотал
головой, а потом расхохотался так громко, что подбежали двое стражей.
Отослав их, он хлопнул себя по коленям, а потом сказал, что упаси Господь
его соваться в маршальские дела. Он, Мартын, здесь просто так, за
компанию, а советом его Виктор может утереться, если полагает, что маршалу
неуместно держать советчиков.
Немного поразмыслив, Виктор сказал, что Мартын прав, а он, хоть и
маршал, но в последнее время дурака валяет. Стало быть, на Новгород идти
всем, разобраться, а там видно будет.
Как Сармат и предполагал, никакой измены в Новгороде не было. Когда
стяги Правителя затрепетали у окраин, навстречу выехал наместник Федор со
всеми своими людьми, весьма удивленный, но спокойный.
- Бунтуешь помалу, Федор? - спросил его Мартын, а наместник при этих
словах чуть с коня не свалился.
После короткого разговора все встало на свои места. Воду,
действительно, замутил Тихон, уличенный в мздоимстве и казнокрадстве,
поротый прилюдно и сбежавший глухой ночью невесть куда. Собранное золото с
ним и пропало.
Пока горожане стаскивали на брусчатую площадь столы, резали коров и
кур, готовясь к большому угощению дружины, Виктор и Мартын взяли с
наместника письменный доклад, а потом и приступили к трапезе. Виктор налег
на копченого гуся и, обгладывая косточки, размышлял между здравицами о
том, что Егор оказался ненадежным. Богдан, Егор... сколько их было и
сколько еще будет. Знал ведь Сармат, что зря гоняет войско, знал, что Егор
дружка покрывает, но счел повод достойным. Что он скажет, когда они
вернутся? Ничего не скажет, решил Виктор, ожесточенно разжевывая исходящую
дымным ароматом гусятину. Егор тонко чует обстановку, может, пронюхал о
том, что Виктору не быть восприемником. А может, и нюхать нечего. После
Сармата останется Правительница. Этой новой силы боялись Борис и Мартын.
Правильно боялись, ежели из-за нее сотнями швыряются, как камешками!
Проспавшись после бурного застолья, Мартын и Виктор освежились
рябиновой горькой настойкой и, выйдя на воздух, долго рядили, что делать.
Мартын, как бы шутя, предложил поднять дружину, двойными переходами
идти назад, прихватив новгородский гарнизон, да и попутно все остальное
воинство, что в городках и заставах попадется, окружить Хоромы, объявить
Сармата низложенным, вздернуть Егора, чтоб неповадно было. Выслушав
Мартына, Виктор серьезно ответил, что сил не хватит, другое дело -
выманить Сармата, заставить его подписать отречение в пользу, ну, скажем,
Мартына, а тогда уже объявить всем о новом Правителе.
Мартын склонил голову, раздумывая, но тут Виктор засмеялся, и Мартын
тоже хохотнул.
- Да, - сказал он, - единственная проблема - в Сармате. Он и власть
сейчас неразличимы, привычки складываются быстро, хотя, может быть, самому
Правителю имеет смысл уйти ради идеи сарматства...
Виктор не понял, что имел в виду советник, но слова эти возбуждали.
Вдруг он представил себя в глуши, командиром далекого, полузабытого
гарнизона, всех забот которого следить, чтоб тетива от бездействия не
гнила, да ухлестывать за дочерьми землепашцев. Ему стало дурно от этой
мысли, он уже не видел себя вне темных коридоров Хором, ночных бдений над
картами, когда знаешь, что, следуя твоему пальцу по линиям и точкам,
придут в движение люди, кони, заскрипят боевые колесницы, запоют стрелы и
застонет холодная сталь... Странное чувство охватывало его, когда он шел
мимо ровного строя ратников, ему казалось, что силы его неизмеримо
возросли и каждый воин, словно его частичка, по одному слову и даже мысли
кинется вперед, в бой. Лишиться всего этого из-за каприза, прихоти
Сармата?
Дружинники держались поодаль, пока они с Мартыном прохаживались у
колокола, но тем не менее маршал и советник говорили еле слышно. Каждый
понимал, что уже сами разговоры - не только заговор, но и прямая измена.
Клятву верности они давали Сармату, а не какой-то идее, что бы там
хитроумно ни сплетал Мартын.
Поговорив, они вернулись в палаты наместника и учинили великий загул.
Неделю никто не просыхал. Народ веселился на площадях, танцевал,
дружинников растащили гостевать по домам - ратников здесь любили, в
прошлом году они надолго отбили охоту у пиратов шарить в этих краях.
А однажды утром, жадно глотая холодный рассол, Виктор щурился от
яркого, режущего глаза света. Потом глянул в окно и увидел дружинников и
горожан, вповалку спящих у опрокинутых столов, в обнимку с пустыми
бочками. Выругался осипшим голосом и побрел на ватных ногах к Мартыну. По
дороге не встретил ни одной бодрствующей души. Богдан храпел, привалившись
к стене, люди наместника вообще пропали, расползлись по домам еще на
третий день большого пьянства.
Хранитель Мартына лежал вдоль порога. Когда Виктор перешагнул через
него, хранитель слабо пошевелился на скрип двери, но глаз не открыл.
Храп Мартына обычно сотрясал стены и осыпал штукатурку. Но сейчас он
лежал пугающе тихо, а когда Виктор подошел к нему, то увидел, что Мартын
не спит, а еле шевелит губами и косит глазами в сторону стола. Маршал с
