- Не защищай их. Дело сделано!
- Да, сделано, - согласился Виктор. - Грязное дело. Кто бы тебя ни
обидел, почему за обидчика должны отвечать другие? Если я совершу
преступление, что - всю дружину под нож?
- Если дружина участвует в твоем преступлении, да, - сухо ответила
Ксения.
- Это безумие! Безгрешных людей не бывает. А так мы друг друга в
одночасье истребим.
В глазах Ксении мелькнула растерянность. Она прижала ладони к вискам,
нахмурилась.
- Да, кажется, ты прав, - прошептала она. - Но это не моя воля. Так
было задумано...
- Кем? - насторожился Виктор.
Ксения не ответила. Она щелкнула пальцами, и из-за портьеры в комнату
скользнула коренастая воительница с дротиком в руке. Алчущими глазами
уставилась на Виктора. Ксения указала ей на ворох платьев и велела унести.
Выбросить или раздать.
Воительница сгребла тряпки и вышла.
- Что ты намерен делать? - спросила Ксения.
- Я? - От удивления Виктор поперхнулся.
Славный вопрос. Вообще-то он и пришел к ней для того, чтобы спросить
об этом. Но она опередила. Или он пришел для другого? Опять мысли
запутались.
- Что у тебя с Сарматом?
- Ничего, - пожала плечами. - Он вбил себе в голову, что должен
жениться на мне. Глупости. Не он будет моим мужем.
- А кто?
- Ты!
- И давно это решила? - Виктор попытался улыбнуться, но не смог, губы
внезапно свела судорога.
- Не знаю, не помню, - задумчиво ответила Ксения. - Может, еще тогда,
когда подняла голову и увидела тебя, распятого на арфе.
- На какой... Ах, да! - Он потер лоб. - Но Сармат...
- Забудь о нем! Свадьбы не бывать! Он не знает, да и ты, кстати,
тоже...
- Легко сказать - забудь! - перебил ее Виктор. - Он сам о себе
напомнит.
И словно в подтверждение этих слов в прихожей раздался громкий топот,
шум, крики. Дверь распахнулась, в проеме возник Сармат.
- Вот, значит, как отдыхает маршал! - загремел он. - Ты это что же?
Ксения с досадой топнула ногой и ушла во внутренние покои, хлопнув
дверью.
Сармат проводил ее растерянным взглядом и, не глядя на Виктора,
повелел:
- Марш к себе! Немедленно! Две недели не выходить! Высунешь нос за
дверь, укорочу на голову. Вон отсюда!
Виктор вспыхнул, рука дернулась к поясу, но он стерпел. Опустил
голову и молча прошел мимо грозно сопевшего Сармата, мимо дружинников из
личной охраны, смотревших в сторону и будто не видевших маршала, мимо
Николая, укоризненно качающего головой. Не оборачиваясь, он поднялся к
себе, а в дверях на миг задержался и увидел, как догнавшие стражи встали
по обе стороны от входа. На лестничной клетке заметил еще двоих.
Вошел к себе и задвинул засов. Услышал слабый скрип и припал к
смотровому глазку, мутному, оставшемуся с незапамятных времен. Разглядел,
как стражник доской подпирает дверь.
Маршал попятился и чуть не опрокинул табурет. Осторожно подхватил его
за ножку и чуть ли не на цыпочках прошел в комнату. А там со всего размаха
саданул табуретом по столу. Свечи попадали и угасли. Осталась только одна,
в углу на оружейном сундуке.
В нем бушевали ярость и стыд. И вместе с этим он чувствовал
непонятную легкость - узел разрублен, и теперь события пойдут сами собой.
Не нужно будет ломать голову, соображая, что к чему. Да и две недели -
срок немалый! Есть время поразмыслить обо всем. Голова вдруг закружилась,
внезапно захотелось высадить дверь, порубить охрану и тогда уже поговорить
с Сарматом. Но о чем? Как ни крути, вина его. Вломился в покои невесты
Правителя. А то, что раньше они...
Он лег на кровать и закрыл глаза. Выбраться отсюда - дело плевое,
принесут еду, двинет раз, и все. Не будут же голодом морить.
Через час, когда в дверь постучали, он понял, что уйти будет не
просто. Короб с едой и бутылками сопровождал эскорт из шести человек.
Весь следующий день он провел у окна. Два раза приносили еду. На
вопросы не отвечали, отводили глаза.
За окном все было по-прежнему. Дымили трубы над мастерскими, патрули
приезжали и уезжали, детвора иногда забегала к бойцам за ограждение.
Виктору пришла в голову мысль, что простая жизнь горожанина, возможно,
более радостна, чем копошение в темных недрах Хором. Иметь свой дом, взять
жену, наплодить детей и ремеслом пробавляться нехитрым... Только какое его
ремесло? Строить планы и разгадывать замыслы противника? Потом он вдруг
представил себе Ксению в объятиях Сармата, и мысли о простых радостях
мгновенно испарились, гнев ударил в голову, он чуть не запустил
подсвечником в стекло.
Ближе к вечеру он налился вином и впал в тяжелое оцепенение. И только
шум и крик за дверями заставили встрепенуться.
Он медленно прошел через комнаты и приоткрыл дверь. На площадке
Мартын ругался со стражами. Доска, подпиравшая дверь, валялась в стороне.
Незнакомый сотник уважительно, но твердо повторял, что приказ Сармата
исполнять должно всем, тем более советнику, и что он бы рад впустить его,
но никак не может. А когда Виктор распахнул дверь настежь, воины скрестили
копья, перекрывая выход. Он мог сбить их с ног. Скрутить сотника, а
остальных Мартын без труда разбросал бы по углам. Но, может, Правитель
только и ждет от него откровенного непослушания?
Мартын отпихнул сотника и подошел к Виктору. Глянул сверху вниз на
стражников, покачал головой.
- Вот свинство, а?! Как с последними сопляками обращается! Соберу
нынче людей, пусть все услышат, что я об этом думаю!
Сотник, увидев, что Мартын не собирается проникать за дверь, а
Виктор, в свою очередь, наружу, успокоился и не стал мешать разговору.
Из сумбурной ругани и угроз Мартына Виктор ничего не уяснил. Но вдруг
Мартын запнулся на полуслове, махнул рукой и сказал, что утром зайдет.
Обнял, не обращая внимания на копья. Древко уперлось Виктору в грудь.
"Плохи дела, - шепнул Мартын. - Правитель смотрит волком, а Сбор
разогнал. Говорят, Александра назначил маршалом. Помолвка завтра, свадьба
через три дня. Увезет ее в Серпухов. Если можешь - беги!"
И он ушел. Виктор посмотрел ему вслед, сделал шаг назад и закрыл
дверь.
Хмель слетел, голова очистилась. Бежать, уходить! Давно он не
вспоминал свое старое занятие. Посмотрел в зеркало, увидел впавшие глаза,
обросшие щеки и холодно усмехнулся. Угроза, вот чего ему недоставало. Одно
дело, когда тебя прикрывают сотни и тысячи дружинников, другое, когда мир
опять тесен для тебя и надо изворачиваться, уходить, отвечать ударом на
удар. Ему не хотелось думать о том, как случилось, что Сармат оказался
недругом. И до появления Ксении холодок сквозил в их отношениях.
Накопилось за последние годы много лишнего - неосторожные слова, взаимная
усталость, много ерунды всякой.
Он подошел к оружейному сундуку. Взял малый арбалет, оттянул рукоять.
Железная стрела вышла из прорези магазина и легла на штифты. Разрядил и
осторожно положил арбалет на стол. Выбрал несколько найфов и рассовал под
одежду, а к поясу прицепил пару обойм с метательными лезвиями. Кожаная
куртка с кольчужной подкладкой тяжело легла на плечи. Подержал в руках
стилет с серебряной рукояткой - подарок оружейников. Спрятал за пазухой.
Подошел к окну. Высоко. Да и веревок нет. Можно свить из занавесей,
хватит этажа на три-четыре. Спуститься прямо к окнам Ксении, а оттуда уйти
вместе с ней. Не годится. Ее этаж под наблюдением: вон как быстро Сармат
прискакал, доложили, что гость в покоях невесты! Да, высоковато. Вдруг
нечисть шалить начнет? Магов истребили, теперь разгуляется!
Он не хотел признаваться себе, что боится высоты. Страх был давний,
но временами он просыпался, и тогда окна занавешивались шторами. Сама
мысль о том, чтобы высадить стекла и ползти по карнизам и скользким
плитам, приводила его в содрогание.
Но выход должен быть. Долго разглядывал площадку перед дверью. Опять
подперли доской. Значит, неожиданный прорыв исключается. Хотя если
осторожно сдвинуть проржавевшие шпингалеты на вторых створках и пнуть как
следует... Один, второй, вон еще двое... В выпуклом зрачке было заметно
движение и на лестнице. Даже если там всего двое - не очень хорошо. В
полутьме почти не видать. Достанут стрелой, пока он будет рубиться со
стражами.
Ему стало стыдно. С дружинниками он не один год делил кусок хлеба,
кров и удачу. Но это было давно. Старые бойцы почти все ушли, одни на
покой, другие на погост. К этим же относился иначе, и думал не о каждом в
отдельности, а о сотнях, тысячах. Все равно, не враги же они ему!
И Сармат мне не враг, с ожесточением сказал он себе, и Борис Сармату
не был врагом, а маги служили верно. А расплата за верную службу - ему
опала и заточение, Борису и его людям - смерть лютая.
Уйти можно. С шумом, с грохотом прорубиться, оставив за собой
кровавый след. Но Ксения останется здесь, и Сармат будет смотреть в ее
глаза, прикасаться к ее телу...
Виктор сел в кресло и расслабленно откинулся на спинку. Давно, когда
он еще был гонцом, старый Гонта научил в трудные минуты закрывать глаза и
ни о чем не думать. Решение или подсказка всплывали изнутри, и тогда -
вперед!
Забыться не удавалось. Изнутри чужой нетерпеливый голос торопил,
подзуживал немедленно, не теряя ни минуты убираться отсюда любой ценой, а
если в эту цену встанет кровь, то и ценой крови. Но другой, полузабытый
голос старого Гонты шептал: "Не торопись, суетливый гонец - мертвый
гонец". И еще он вспомнил присказку Гонты - чем хуже дела, тем ну их на
хрен! Мысли путались, смутные образы, лица медленно всплывали на темную
маслянистую воду, а потом сверху опустилось бесшумное пушистое пламя, и
лица исчезли в кипящей воде...
Он вздрогнул и проснулся.
Тревога накатила на него, но тут же прошла при взгляде на часы. Воды
утекло всего на два часа. Самая полночь, время для побега.
Стряхнув дремоту, Виктор тихо подобрался к двери. Проклятье,
стражников прибавилось! Да им тут тесно, подумал Виктор. И ведь никто не
спит - мечут кости или просто топчутся на площадке, словно ожидают чего.
"Ждут приказа! Придет сотник, а может, и тысяцкий, мигнет - тут они и
вломятся его вязать. Сколько их там?"
Насчитав дюжину воинов, маршал удовлетворенно хмыкнул. Знают, сучьи
потроха, что так просто не возьмут. Первому стрелу в лобешник, а с
остальными видно будет. А если еще подойдут?
Прикидывая, как сковырнет пяток стражей и, воспользовавшись
суматохой, уйдет на лестницу, он, тем не менее, трезво понимал, что этот
путь закрыт. Через окно... Ночью? Нет, исключается. Но выход был! Когда
проснулся, он уже знал его, но забыл, надо всего лишь вспомнить. И еще
всплыли в памяти чьи-то полузабытые слова о том, что закрытых дверей не
бывает, но он не помнил - чьи.
Виктор еще раз проверил снаряжение. Подумал немного и снял меч. Но
через минуту передумал и снова взял его. Потом пригодится. В коридорах
махать им несподручно. Если дело дойдет до рубки в Хоромах, то никакой меч
не поможет. Уйти надо тихо, не хлопая дверями. Лучше всего - вообще не
подходить к дверям. Он обошел стол и, наступив на какие-то тряпки,
выругался.
На полу валялись остатки одежды Ивана. Впопыхах они не выбросили
полуобгорелые лохмотья.
"Иван поднялся сюда, - подумал Виктор. - Кто же мешает мне спуститься
отсюда?" И тут как вспышкой озарило - как же маг проник в покои, если у
него не было ключа? Через дверь? Но там страж денно и нощно. Итак!..
Глубоко вздохнул и обвел комнату взглядом. Нет, не здесь, а в большой
прихожей, что без окон.
Он не стал даже сдвигать тяжелый платяной шкаф. Распахнул створки,
