бытового воровства избавились, чего нельзя сказать о бытовом занудстве. Я
вошел, хлопнул дверью и широко улыбнулся. Джеймс вскочил с кресла, подбежал
ко мне и обнял. Или Боливар?
- Папа, я - Джеймс. - Он помнил о моей ахиллесовой пяте. - Ничего,
когда-нибудь ты научишься нас различать.
- А я уже научился. Ты предпочитаешь синие рубашки.
- Эта - зеленая. Советую найти примету понадежнее.
Он мне налил горячительного, а о себе успел позаботиться до моего
прихода, и я доложил об успехах полиции. Вернее, об отсутствии таковых.
Затем он произнес слова, которые вряд ли могли нас ободрить:
- Я уверен, с мамой все в порядке. Да, она исчезла. И наверняка попала
в беду. Но в нашей семье она лучше всех может за себя постоять.
- Конечно, сынок, она лучшая из лучших. - Вопреки моему желанию,
прозвучало это довольно мрачно. Джеймс положил руку мне на плечо, очень
сильно сжал.
- Да, папа. Произошло что-то непонятное и страшное. Но эта женщина,
Ровена, говорит "пропала", а не "умерла". Поэтому мы должны взяться за дело
и найти маму. Только и всего.
- Верно. - Я упрекнул себя за надрыв в голосе. Ах ты, старая серая
сентиментальная крыса! Хватит распускать нюни! - Правильно, сынок! И если
клан диГризов не справится с этой работой, то значит, с ней не справится
никто.
- Чертовски хорошо сказано! Да, я получил от Боливара весточку, очень
скоро он будет здесь. Твой вызов застал его на исследовательском корабле -
он занимался геологической съемкой на спутниках. Все бросил и летит быстрее
света.
- Лунная геология? Что-то новенькое. А я думал, он в биржевые маклеры
подался.
- Эта профессия ему быстро наскучила. В конце концов он вложил свои
миллионы в самые рискованные предприятия - я уверен, с гораздо большей
выгодой для себя, чем для клиентов, - вонзил брокерский штык в землю и
купил космический корабль. Так чем мы сейчас займемся?
- Для начала, если не возражаешь, я тебя попрошу еще разок наполнить
стаканы. - Я упал в кресло. - Старым, добрым, стопроцентно надежным и как
раз для таких случаев предназначенным "Мозговым штурмом". Нам предстоит
работенка.
- Какая, папа?
- Прежде всего надо раз и навсегда отказаться от сотрудничества с
власть предержащими. Их тянет все дальше в лес, хотя они уже достаточно
наломали дров.
- А мы пойдем другим путем. - Он не спрашивал. Он констатировал факт.
- Вот именно. Бюрократы затеяли невероятно дотошные, необыкновенно
кропотливые поиски Слэйки, а у нас нет времени на глупости.
У него поднялись брови, и мне пришлось улыбнуться.
- Если они добьются успеха, в чем лично я весьма сомневаюсь, мы об
этом очень скоро узнаем. А тем временем мы должны собрать все сведения,
какие только можно, о Храме Вечной Истины. Будем брать их из первых рук.
Прихожане расскажут все, что нас интересует. - Я помахал перед его носом
списком сектантов, которым без особого труда разжился в полиции. - Среди
них три женщины, я с ними довольно хорошо знаком. Ну что, начнем?
- Как только я сниму щетину с физиономии и надену чистую рубашку,
можешь считать, что дело в шляпе. Я ведь красавчик и знаю подход к слабому
полу.
Я довольно хмыкнул. Думайте о нас, что хотите, но я-то знал, что сын
говорит чистую правду. В нашей семье ложная скромность не поощрялась.
- Действуй. А я пока разогрею мотор семейного драндулета.
Разумеется, я говорил в переносном смысле. Процветающая планета
Луссуозо по праву гордилась своим чистым воздухом, наверное, самым
дорогостоящим в галактике. По-моему, за одну только мысль о гадком двигателе
внутреннего сгорания можно было угодить в кутузку. Здешние машины бегали на
атомных или электрических батареях или, как наш шикарный "парящий орел", на
энергии, аккумулированной в маховом колесе, которое на ночь подключалось к
источнику тока.
Я свистнул. Робошофер выкатил машину из гаража, склонил передо мной
пластмассовую голову и глупо улыбнулся. Вздыбилась золотая крыша, в салоне
заиграла легкая гостеприимная музыка. Как только я расположился на сиденье,
включился телевизор. Передавали новости, но как раз их-то я и не желал
слышать.
- Спорт, - сказал я, и телевизор молниеносно выбрал из множества
передач скоростную гонку на воздушных шарах. К приходу Джеймса бар разлил
шампанское по бокалам.
- Ух ты! - восхитился Джеймс. - Настоящее золото?
- Конечно. А еще алмазные фары и ветровое стекло. За ценой мы не
постояли.
- Куда? - спросил он, потягивая шампанское.
- Первая в списке Вивилия фон Брун. Не только в этом списке, но и во
всех остальных, надо полагать. Невероятно богата, умопомрачительно красива.
Я ей позвонил, и она к нашим услугам.
Чарующе улыбаясь, она выплыла нам навстречу. Она оставила под
изумительными глазами красноватые тени - след недавних переживаний.
Конечно, те переживания были во всех отвратительных подробностях описаны в
программах новостей. На ней было нечто серое и просвечивающееся, каждое ее
движение позволяло нам взглянуть на загорелые прелести. Выглядела она лет на
двадцать пять, от силы на двадцать шесть, и вообще казалась идеалом красоты
и здоровья. Но я не верил в идеалы и даже помыслить не решался о ее
настоящем возрасте. Должно быть, это что-то астрономическое.
Она протянула изящную руку. Я ее взял и легонько коснулся губами.
- Милый Джим, бедняжка! - Она вздохнула. - Какая трагедия!
- Ничего, еще не вечер. Разреши представить тебе моего Джеймса.
- Ах какой ты умница! Молодец, что заглянул. Уолдо, мой муж, опять на
охоте. А по мне, так что может быть скучнее, чем взрывать диких животных?
Если Джеймсу негде переночевать...
Вивилия не теряла времени. Пока Уолдо крошил робохищников на лоне
природы, она помаленьку хищничала на дому. Вероятно, она не годилась Джеймсу
даже в прапрабабушки. А значит, имела кое-какой опыт...
Я выбросил из головы неприличную мысль и вспомнил, за чем пришел.
- Вивилия, мы ищем Анжелину, и ты способна нам помочь. Для этого надо
рассказать все, что тебе известно о Храме Вечной Истины.
- Ах, Джимми, ты такой... напористый! И твой сын, конечно,
унаследовал...
- Сначала факты! - рявкнул я. - Флирт - потом!
- Грубо, но по существу, - улыбнулась невозмутимая Вивилия. -
Хорошо, расскажу все как на духу.
Ее рассказ доставил бы нам с Джеймсом намного больше удовольствия, будь
он раз в десять короче. Вивилия обожала чесать язык, но я не позволял ей
слишком далеко отходить от темы. Между прочим, от очень интересной темы.
Поистине олимпийская скука привела к расцвету на Луссуозо спорта,
эскапизма и всевозможных религиозных культов. Магистра Фэньюимаду приглашали
на различные приемы и званые вечера, с гипнотизмом его проповедей соперничал
только магнетизм его глаз. Праздношатающиеся дамы нет-нет да и заглядывали в
Храм Вечной Истины, очень многие становились завсегдатаями. И Вивилия вполне
доходчиво объяснила почему.
- Его религия, как и любая другая, дает утешение, но дело не столько в
утешении, как в обещании вечного блаженства. Впрочем, у него и проповеди
интересны, уж поверьте. Все лучше, чем ежедневная телемуть. А проповедует он
вот что. Тому, кто часто ходит в Храм, истово молится и охотно жертвует,
предоставляется возможность заглянуть в рай.
- В рай? - Я торопливо перерывал свои познания в рудиментарной
теологии.
- В рай. Да неужели ты о нем ничего не слышал? Неужели в твоей
религии...
- Папа атеист, - сказал Джеймс. - Как и все мы, диГризы.
Вивилия многозначительно усмехнулась.
- Что ж, не мне вас судить. В наш век реализма и социального равенства
таких, как вы, большинство. Но у этой медали есть и оборотная сторона -
обожествление рутины, возведение прагматизма в культ. Тоска смертная.
Поэтому нет ничего странного в том, что самые чувствительные из нас ищут
высший смысл бытия...
Наступил мой черед многозначительно усмехнуться. Но снисходительная
Вивилия притворилась, что не заметила.
- Мне бы не пришлось этого объяснять, если бы ты прилежнее учился в
школе и не прогуливал уроки прикладной теологии. После смерти все мы попадем
на небеса, и тот, кто при жизни вел себя хорошо, получит в награду вечное
блаженство. Те же, кто вел себя плохо, отправятся в ад - на вечные страшные
муки. Я понимаю, все это выглядит слишком упрощенно и нелогично. Так
показалось и мне, и всем остальным девушкам, когда мы впервые услышали о
небесах и преисподней. Однако возможность побывать в этих местах, по крайней
мере, с кратким визитом, придает им весомость и осязаемость. После того, как
я сама там побывала, у меня основательно поубавилось недоверия.
- Гипноз, - предположил я.
- Ха! Джимми, это же слово я услышала от Анжелины. Она тоже поджимала
губы и фыркала, точь-в-точь как ты. А я ей на это ответила, что все мои
подруги, побывавшие в раю, пережили в точности те же ощущения, что и я. Уж
поверь, я способна отличить гипнотическое наваждение от реальности. Нет, это
был вовсе не транс. Не могу описать сам перенос в рай, но я там была,
честное слово. Одной рукой магистр Фэньюимаду держал меня, а другой эту
редкостную тупицу Роузбадд. Она слишком бедна умом, чтобы ее можно было
загипнотизировать. Но в раю мы видели друг друга, и у нас остались схожие
впечатления. Там так чудесно, так красиво - даже слов не подобрать. И...
здорово воодушевляет. - Она запнулась и покрылась легким румянцем.
Воодушевление было не в ее стиле.
- Анжелина тоже побывала в раю? - спросил я. - Мне она ни о чем
подобном не рассказывала.
- Я тоже ни о чем подобном не могу рассказать. Не имею привычки совать
нос в чужие дела.
Она притворилась, будто не заметила моей поднятой брови. Я понял, что
ничего нового здесь не узнаю. Сейчас она скажет: "Вы и сами могли бы увидеть
рай, если бы верили". Не женщина, а твердыня веры.
Она вдруг резко сменила тему - предложила Джеймсу взглянуть на дом и
взяла его под руку. Я вдруг почувствовал себя третьим лишним. Отпускать
моего сына за здорово живешь она явно не собиралась, но, к счастью, из
космопорта позвонил Боливар, и нам не пришлось искать повод для бегства.
По пути в космопорт я вдруг поймал себя на том, что скалю зубы и все
сильнее злюсь.
- Р-р-р-р! - сказал я наконец.
- Недурной рык, папа. Нельзя ли узнать его причину?
- Можно. Джеймс, я в ярости. Слишком много загадок, и одна из них
загадочнее всех. Меня уже с души воротит от этого пройдохи и его липовой
церкви.
- А мне казалось, к жуликам и проходимцам ты снисходителен.
- Снисходителен, но лишь при условии, что они надувают богатых. Я
никогда не обжуливал вдов, сирот и вообще всех тех, кто не смог бы этого
пережить. И к тому же я иду на преступление только ради денег. Ради старых
добрых зелененьких и желтеньких, ради хрустящих и звенящих красотулечек.
- Я все понял. - На лице Джеймса появилась свирепая, под стать моей,
улыбка. - Ты - за чистое, высоконравственное мошенничество. За то, чтобы
отнимать деньги у богатых и отдавать их не столь богатым. В частности, тебе.
И чтобы никто не страдал от этой процедуры.
- Совершенно верно! В афере Фэньюимаду, несомненно, тоже замешаны
деньги, но оскорблять чувства верующих - это уже недостойно! Фальшивый гуру
переступил грань приличия. Вера - самое сокровенное богатство человека.
Религия - исключительно тонкая материя, руками ее лучше не трогать. Я
никому не диктую, во что ему верить, а во что - нет. Я даже внимательно
выслушиваю искренне верующих, какую бы они чушь ни мололи. Но Слэйки, он же
