заметить, как пули отскакивают от стены со всех сторон и осколки камня
разлетаются вокруг. Затем я взобрался на самый верх стены и, переводя
дыхание, в первый раз рискнул взглянуть на то, что делается позади меня.
Прямо мне в лицо посыпался град пуль, которые просвистели у меня над
головой. Капо Доссия и его придворные прекратили погоню, предоставив это
стражникам, и стояли теперь позади них, сыпля проклятиями и размахивая
оружием. Очень впечатляюще. Я втянул голову в плечи, когда они снова
открыли огонь.
Несколько стражников карабкались по городской стене и приближались ко
мне. Что, конечно, ограничивало мои возможности. Я глянул со стены вниз и
увидел коричневую поверхность воды, простиравшуюся у самого подножья
замка. Вот тебе и выбор!
- Джим, ты должен научиться держать язык за зубами, - сказал я себе,
затем сделал глубокий вдох и прыгнул вниз.
Бултыхнувшись в воду, я завяз в ней по самую шею. Жидкая коричневая
грязь испортила мой прыжок, и теперь мне приходилось бороться с ней,
вытаскивая с трудом то одну ногу, то другую из липкой жижи, пока я наконец
не добрался до дальнего берега. Мои преследователи все еще не показывались
- но должны были вот-вот нагнать меня. Все, что я мог сделать в этой
ситуации, это двигаться дальше. Ползком по травянистому берегу пруда,
сжимая в руках похищенное оружие, я скрылся наконец под сенью деревьев.
Стражников все еще не было. Должно быть, они пошли в обход по мосту и
только затем вышли на мой след. Я не мог поверить в свою удачу, пока не
грохнулся плашмя на землю, вскрикнув от переполнявшей меня боли. Боли
невероятной, затмевающей белый свет, волю, разум. Потом она прекратилась,
и я смахнул слезы с глаз. Кандалы - я совсем забыл про них. Тарс Тукас,
должно быть, пришел в сознание и теперь нажимал свою чертову кнопку. Что
он про нее сказал? Оставь он ее надолго включенной, и она прекратит работу
всех моих нервных окончаний, просто убьет меня. Я дотянулся до своего
ботинка и спрятанной в нем отмычки, но тут боль вновь пронзила меня. Когда
она прекратилась на этот раз, я был так слаб, что едва мог пошевелить
пальцами. Неуклюже ковыряя в замке отмычкой, я подумал, какие же они
все-таки садисты. При нажатой кнопке я был фактически мертв. Но кому-то,
скорее всего Капо Доссия, хотелось заставить меня страдать и в то же время
дать мне понять, что у меня нет никакого выхода. Отмычка была наконец
вставлена в замок, когда боль охватила меня еще раз. Когда она отошла, я
лежал без движения на боку, отмычка выпала из моих рук, и пальцы
совершенно не слушались.
Но я должен был ими шевелить. Еще одна волна мучений, и для меня
будет кончено. Я буду лежать в этом лесу, пока не умру. Пальцы мои
дрожали, но слегка шевельнулись. Отмычка вновь скрежетнула по замочной
скважине, слабо повернулась...
Потребовалось невероятно много времени, чтобы красная пелена спала с
моих глаз и муки предсмертной агонии оставили мое тело. Я не мог
двигаться, и мне казалось, что я никогда не сумею подняться. Пришлось
моргнуть несколько раз, чтобы смахнуть из глаз слезы и увидеть... Увидеть
самую прекрасную картину в мире! Отстегнутый болевой обруч валялся передо
мной на пожухлых листьях! Только уверенность нашего завоевателя в том, что
болевая машина ведет к неминуемой гибели, спасла мне жизнь. Преследователи
не спешили; я мог слышать их разговор, когда они пробирались через лес в
мою сторону.
- ...где-то здесь. Почему они не оставили его в живых?
- Оставить отличного стрелка и фехтовальщика? Об этом не могло быть и
речи. Капо Доссия пожелал повесить его тело во дворе замка, чтобы оно
висело там, пока не сгниет. Никогда не видел его в таком гневе.
Жизнь медленно возвращалась в мое онемевшее тело. Я отполз со
звериной тропы, по которой я до этого пробирался по лесу, и спрятался под
сенью низкорослого кустарника, расправляя за собой примятую траву. И как
раз вовремя.
- Смотри - он вышел из воды вот в этом месте. И пошел по этой тропе.
Тяжелые шаги приблизились ко мне и прошагали мимо. Я стиснул в руках
оружие и сделал единственно возможное в этой ситуации. Затих, лежа на
траве, и ждал, когда силы окончательно вернутся ко мне. Должен признаться,
что это был довольно скверный момент в моей жизни. Один, без друзей,
трясущийся от боли, смертельно усталый, преследуемый вооруженными людьми,
посланными убить меня, мучимый жаждой... Можно еще перечислять.
Единственное, чего мне недоставало, так это вымокнуть до нитки под дождем.
И дождь пошел!
В жизни бывают взлеты и падения, прекрасные и отвратительные моменты,
возвышенные и подавленные состояния души, но чувства никогда не могут
переполнить вас до предела. Если вы кого-нибудь любите очень сильно, вы не
сможете любить его еще сильнее. Я так думаю. Никогда не имел личного опыта
на этот счет. Зато у меня было предостаточно опыта насчет попадания в
волчьи ямы. Где я и находился сейчас. Дальше опускаться было некуда, и
ничто не могло ввергнуть меня в еще большее уныние. Разве что дождю это
удалось. Я начал потихоньку хихикать - затем мне пришлось прикрыть рот
рукой, чтобы не расхохотаться вслух. Когда же смех утих, во мне поднялась
ярость. Так не обращаются со скромной, но разозлившейся крысой из
нержавеющей стали! Которая к тому же опасается заржаветь. Я выпрямил ноги
и с трудом подавил вырвавшийся стон. Боль все еще не отпускала, но злость
начала ее заглушать. Я зажал в руке ружье и воткнул меч в землю и,
ухватившись за ветки деревьев свободной рукой, заставил себя подняться на
ноги. Опершись на меч, я стоял, раскачиваясь из стороны в сторону. Но не
падал. Наконец я смог сделать один нетвердый шаг, за ним другой, и
зашагал, еле передвигая ноги, прочь от своих преследователей и уголовного
окружения Капо Доссия. Лес был довольно густой, и я пробирался по
невидимым тропам неизмеримо долгое время. Я оставил погоню далеко позади,
я был в этом уверен. Поэтому, когда лес начал редеть, а затем и совсем
кончился, я прислонился к дереву, переводя дух, и оглядел вспаханные поля.
Настало время вернуться в логовище человека. Там, где есть пахота, должны
быть и пахари. Их нетрудно было найти. Когда ко мне вернулись силы, я
побрел, спотыкаясь, вдоль кромки поля, готовый в любую минуту скрыться в
лесу при виде вооруженного человека. И тут я очень обрадовался, увидев
небольшой фермерский домик. Он словно врос в землю и был покрыт соломой, и
в нем не было окон. По крайней мере с этой стороны. Зато был дымоход, из
которого тонкой струйкой поднимался дымок. Топить печь в таком знойном
климате не было необходимости, значит это был кухонный очаг. Еда. При
мысли о еде мой желудок начал бурлить и урчать, и выражать недовольство. Я
чувствовал то же самое. Не мешало бы подкрепиться и промочить горло.
Нельзя было найти лучшего места для этого, чем эта заброшенная богом и
людьми ферма. Это правда. Я зашагал по борозде к дому и, обойдя его
кругом, очутился перед входом. Никого. Но через открытую дверь неслись
чьи-то голоса, даже смех - и запах стряпни! Ура! Я медленно прошел в
открытую дверь, через прихожую.
- Привет, народ. Смотрите-ка, кто пришел к вам на обед.
Вокруг отдраенного скребком деревянного стола их собралось не меньше,
чем с полдюжины, молодых и старых, толстых и худых. С одинаковым
выражением крайнего удивления на лицах. Даже ребенок перестал плакать и,
подражая взрослым, уставился на меня. Седой старикан нарушил всеобщее
оцепенение, вскочив с такой поспешностью, что его табурет о трех ногах
перевернулся на пол.
- Добро пожаловать, ваша честь, добро пожаловать, - он изо всех сил
дернул себя за чуб, низко кланяясь в знак того, что он очень обрадован
моим визитом. - Чем мы можем помочь вам, достопочтенный господин?
- Если бы вы могли поделиться своей трапезой...
- Проходите! Садитесь! Обедайте! У нас, правда, очень скромный стол,
но мы с радостью разделим его с вами. Сюда!
Он поставил на место свой стул и пригласил меня сесть. Остальные
стремглав вылетели из-за стола, чтобы не беспокоить меня. Видимо, они без
труда умели распознавать человеческую натуру и поняли, что я надежный
парень - а может, они просто увидели мой меч и ружье. Деревянная плошка
была наполнена из котла, висящего над огнем, и поставлена передо мной.
Уровень жизни здесь был немного повыше, чем в загоне для рабов, так как
меня снабдили деревянной ложкой. Я набросился на еду с нескрываемым
удовольствием. Это было овощное рагу, в котором иногда попадались кусочки
мяса, все было свеже сорванное и имело чудесный вкус. В глиняной чашке
подали ледяную воду, и мне ничего больше не было нужно. Пока я уплетал
свой обед, сбившиеся в кучку фермеры тихонько о чем-то перешептывались в
дальнем углу комнаты. Сомневаюсь, что они затевали что-нибудь невероятное.
Тем не менее, я приглядывал за ними одним глазком и держал руку рядом с
рукояткой меча, лежавшего на столе. Когда я разделался с рагу и громко
отрыгнул - они дружно загудели на этот мой благоприятный отзыв о их
кулинарном искусстве, - старик отделился от толпы и вышел вперед. Он
толкал перед собой растерянного юношу, который выглядел ничуть не старше
меня.
- Достопочтенный господин, могу ли я говорить с вами? - я махнул
рукой в знак согласия и вновь отрыгнул. Он улыбнулся в ответ и кивнул. -
О, вы льстите моим кулинарным способностям. Вы, как видно, человек
большого ума и с хорошим чувством юмора, образованный и красивый, а также
великолепный воин, позвольте предложить вам одно небольшое дело.
Я снова кивнул: лесть откроет перед вами любые двери.
- Это мой третий сын, Дренг. Он силен и прилежен, очень хороший
работник. Но наше хозяйство небольшое, а голодных ртов много, нам трудно
прокормить их, тем более, что половину того, что мы выращиваем, приходится
отдавать нашему дорогому Капо Доссия ради его покровительства над нами.
Говоря это, он опустил голову, но в его голосе наравне с покорностью
звучала жгучая ненависть. Мне подумалось, что единственно, от кого Капо
Доссия мог защищать этих бедных людей - это от самого Капо Доссия. Он
подтолкнул Дренга вперед и сдавил его бицепс.
- Как камень, сэр, он очень сильный. Он всегда стремился стать
наемным воином, как ваша честь. Воином, вооруженным и уверенным в своих
силах, состоящим на службе у какого-нибудь достопочтенного господина.
Благородное занятие. Которое к тому же даст ему возможность приносить
своей бедной семье несколько гроутов [монета в 4 пенса (истор.)].
- Я не занимаюсь набором солдат.
- Разумеется, достопочтенный господин! Если он пойдет копьеносцем к
Капо Доссия, он не заработает ни денег, ни славы, только скорую смерть.
- Правда, правда, - согласился я, хотя слышал об этом впервые в
жизни. Ход мыслей старика несколько озадачил меня, но это было полезно для
изучения образа жизни на Спиовенте. Его рассуждения мне не очень
понравились. Я отпил еще немного воды и попытался выдавить из себя
очередную отрыжку, чтобы ублажить повара, но не смог. А старик тем
временем продолжал.
- У каждого воина, такого как вы, должен быть слуга-оруженосец.
Осмелюсь спросить - мы посмотрели вокруг и обнаружили, что вы один - что
случилось с вашим оруженосцем?
- Убит в сражении, - сымпровизировал я. Он, казалось, был этим просто
ошарашен, и я сообразил, что оруженосцы, видно, не должны принимать
участие в битве. - Когда враг неожиданно напал на наш лагерь. - Это было
уже лучше, он кивнул понимающе. - Я, конечно, отомстил за бедного Смелли.
