вы таким вот образом платите войску.
- Прости, добрый чужеземец, солнце прямо в глаза. Заходи, заходи.
Хочешь поступить на службу? Разумеется. Ружье и меч - а еще какое
снаряжение?
- Кое-что есть.
- Прекрасно, - он потер руки так, что они затрещали. - Паек для тебя
и твоего оруженосца и один гроут в день.
- Два в день и замена всего нашего снаряжения.
Он нахмурился - затем пожал плечами и, нацарапав что-то на бумаге,
подсунул ее мне.
- Годичный контракт, полный расчет в конце срока. Раз уж ты не умеешь
читать и писать, думаю, постараешься и накарябаешь вот здесь свой
неразборчивый крестик.
- Я умею читать, да так хорошо, что вижу тут цифру четыре, которую и
исправлю, прежде чем подписать, - что я и сделал, поставив на линии
подпись судьи Никсона, прекрасно зная, что покину это место еще до того,
как завершится срок моей службы. - Пойду позову своего оруженосца, который
ожидает за воротами вместе с моим престарелым отцом.
- Никакой дополнительной еды для бедных родственников! Поделитесь
своим.
- Согласен, - сказал я. - Вы сама доброта.
Я подошел к воротам и махнул рукой своим товарищам.
- Ты мне должен, - сказал стражник.
- Я отдам - как только эта жаба золотушная мне заплатит.
Он одобрительно хрюкнул.
- Если тебе кажется, что он не очень хорош, - подожди своей встречи с
Капо Димоном. Я бы не ошивался вокруг этой вонючей свалки, если бы не
премия из боевых трофеев.
Они медленно приближались к нам, Слон почти силком тащил упирающегося
Дренга.
- Боевые трофеи? Скоро будут выдавать?
- Сразу после сражения. Мы выступаем завтра.
- Против Капо Доссия?
- Вряд ли. Говорят, что у него полно всяких драгоценностей и золотых
гроутов, и еще всякой всячины. Было бы здорово собрать такой улов. Но не в
этот раз. Все, что мы знаем, это то, что придется идти на север. Мы должны
совершенно неожиданно напасть на кого-то, может, даже на какого-нибудь
нашего союзника, поэтому они не хотят, чтобы кто-нибудь из наших
проговорился. Неплохо придумано. Застать их врасплох, когда подъемный мост
опущен, и можно считать, что половина сражения выиграна.
Я обдумывал эту небольшую военную хитрость, шагая во главе своей
малочисленной банды в указанном направлении. Солдатские казармы, хотя их и
не станешь вписывать в красочный буклет для туристов, все же намного
приятнее скотского загона для рабов. Деревянные нары для бойцов с
соломенными матрацами - немного соломы рядом с нарами для оруженосцев.
Мне, наверное, стоило позаботиться об устройстве Слона. Но я был уверен,
что небольшой подхалимаж сделает свое дело. Мы сели вместе с ним на нары,
а Дренг отправился разыскивать кухню.
- Как спина? - спросил я.
- Болит, но совсем немного. Я чуточку отдохну, а затем примусь за
исследование плана местности...
- Утром у тебя будет достаточно времени для этого. Должно быть, мне
придется отлучиться на пару дней.
- Я тоже так думаю. А вот и наш оруженосец с провиантом!
Это было горячее овощное рагу с плавающими на поверхности кусочками
какой-то безымянной птицы. Наверняка птицы - так как из мяса торчали
птичьи перья. Мы разделили рагу на три равные порции и с жадностью
набросились на еду. Свежий воздух и долгая прогулка разбудили в нас
зверский аппетит. В рацион входила также кружка кислого вина, но ни мой
желудок, ни желудок Слона его не принимали. Чего нельзя было сказать о
Дренге, который залпом осушил обе наши порции. Затем свернулся калачиком
под нарами и сладко захрапел.
- Я пойду осмотрюсь немного, - сказал я. - А ты пока отдохни на моей
койке до моего возвращения...
Меня прервал громкий и фальшивый рев сигнальной трубы. Я поднял глаза
и увидел, что в дверном проеме стоял трубач, злорадно оглядывая казарму.
Затем извлек из своего инструмента еще один совершенно не музыкальный
звук. Я был готов схватить его за горло, если он попытается дунуть в него
еще раз, но он отошел в сторону и поклонился. А его место заняла тонкая
фигурка в голубой униформе. Все солдаты, наблюдавшие за этим, слегка
наклонили головы и встряхнули оружием, салютуя вошедшему, и я сделал то же
самое. Это был не кто иной, как Капо Димон собственной персоной. Он был
такой тощий, что казалось, будто живот прирос у него к спине. К тому же у
него, наверное, было нарушено кровообращение или он родился с такой
голубой кожей. Маленькие красные глазки пристально смотрели из глубоких
голубых впадин, в то время как пальцы, прозрачные как небо, осторожно
ощупывали острую челюсть.
Он подозрительно оглядел казарму и заговорил; несмотря на всю свою
худобу, голос его был сильным и густым.
- Мои воины, у меня для вас хорошие новости. Готовьтесь сами и
приготовьте свое оружие, мы выступаем сегодня в полночь. Это будет
марш-бросок, нам нужно дойти к рассвету до Пинетта Вудз. Пойдут только
солдаты - и налегке. Ваши оруженосцы останутся здесь и присмотрят за
вашими вещами. Мы заляжем в лесу на день, а с темнотой двинемся дальше.
Ночью мы встретим наших союзников и на рассвете совместными усилиями
ударим по врагу.
- Один вопрос, Капо, - окликнул его один из солдат. Убеленный сединой
и весь в шрамах, должно быть побывавший во многих переделках. - Против
кого мы выступаем?
- Вы узнаете об этом перед самой атакой. Мы сможем добиться победы,
только благодаря внезапному нападению.
Вокруг раздавалось недовольное бормотание, когда ветеран вновь
выступил вперед.
- Пусть наш враг останется в секрете - но по крайней мере скажи, кто
наши союзники.
Капо Димону не понравился вопрос. Он задумчиво потер щеку и принялся
вертеть в руках рукоятку меча, в то время как аудитория молча ждала. Само
собой разумеется, что ему нужно было наше добровольное и сознательное
участие в этом деле, поэтому в конце концов он заговорил.
- Вам будет очень приятно услышать, что наши союзники обладают
огромной волей и силой. У них также имеется на вооружении машина,
способная пробивать городские стены. При их содействии мы можем взять
любой замок, победить любую армию. Мы счастливы сражаться на их стороне, -
он сжал губы, борясь с нежеланием продолжать дальше и осознавая в то же
время, что он должен это сделать. - Победа нам гарантирована, так как наши
союзники, не кто иные, как... монахи из ордена Бенедиктинцев.
Наступило долгое молчание, - настолько все были потрясены услышанным,
- за которым немедленно последовали возмущенные крики. Я не понимал до
конца, что все это могло значить, единственное, что я знал наверняка, это
то, что ничего хорошего ждать не приходится.
Как только Капо Димон произнес последние слова, он удалился, и дверь
захлопнулась за ним с громким стуком. Со всех сторон неслись гневные и
возмущенные возгласы - но один человек возмущался и кричал громче всех.
Это был израненный ветеран. Он вскочил на стол и заставил всех замолчать.
- Здесь все знают меня, знают старого Таскера. Я резал головы в то
время, когда большинство из вас еще сажали на горшок. Поэтому я сейчас
буду говорить, а вы будете меня слушать, и может, потом я дам вам
возможность сказать что-нибудь в ответ. Есть кто-нибудь здесь, кто не
согласен с этим?
Он сжал огромный кулак и выставил его перед собой, нахмурившись и
сердито оглядывая притихшую аудиторию. Кое-где еще раздавалось недовольное
бормотание, но не такое громкое, чтобы его можно было принять за
несогласие.
- Хорошо. Тогда слушайте. Я знаю этих педерастов в черных рясах и я
им не верю. Они не думают ни о чем больше, кроме как о своих собственных
шкурах. Если они хотят, чтобы мы сражались на их стороне, значит они
попали в весьма затруднительное положение и предпочитают увидеть мертвыми
нас, а не своих собратьев. Мне это совершенно не нравится.
- Мне это тоже нисколько не нравится, - выкрикнул еще один солдат. -
Но разве у нас есть какой-нибудь выбор?
- Никакого, - сердито прорычал Таскер. - И это именно то, что я
собирался вам сказать. Думаю, мы повязаны с ними одной веревкой, - он
вытащил свой меч и потряс им над головой. - Все оружие, что у нас есть,
особенно новые ружья и пистолеты, достаются нам от них, Бенедиктинцев.
Если бы они не снабжали нас оружием, нам нечем было бы драться, а раз нам
нечем было бы драться, мы все сдохли бы в первом бою или вернулись назад к
своим фермам. Это не по мне. Думаю, что и вам это не очень подходит. Мы
все - одна семья. И будем драться все - или никто не будет драться. А если
уж мы будем драться и кто-то из вас вздумает улизнуть с поля боя перед
началом атаки, мой меч всегда отыщет его и проткнет насквозь его печенку.
Он взмахнул над головой сверкающим клинком, и все замерли,
уставившись на него во все глаза.
- Веский довод, - прошептал Слон. - Железная логика. Жаль только, что
все это пропадает даром ради таких низменных целей. Тебе и твоим товарищам
не остается ничего иного, как просто согласиться.
Слон был прав. Они еще немного покричали и поспорили, но в конце
концов согласились с предложенным планом действий. Они выступят на стороне
Бенедиктинцев. Но никто из них, включая меня самого, не был особенно
счастлив по этому поводу. Они могли возмущаться и спорить до самой ночи,
но я так устал, что решил потратить оставшиеся часы на то, чтобы немного
соснуть. Слон отправился побродить и собрать кое-какую информацию, а я
свернулся на нарах и погрузился в тревожный сон.
Громкие окрики разбудили меня, и я почувствовал себя еще более
уставшим, чем перед сном. Никто не испытывал большой радости в связи с
ночным марш-броском или с нашими боевыми товарищами; меня повсюду окружали
хмурые взгляды и отборнейшая брань. Они произносили даже такие
ругательства, которые я ни разу не слышал в своей жизни, мне они так
понравились, что я решил запомнить их, чтобы применять потом в будущем. Я
вышел на улицу к примитивному умывальнику и побрызгал холодной водой на
лицо. Мне показалось, что это немного помогло. Когда я вернулся, Слон
сидел на моей койке. Он поднял и протянул ко мне свою огромную руку.
- Ты должен поберечь себя, Джим. Это очень жестокий и смертоносный
мир, здесь все против тебя. Помни об этом.
- Это стиль моей жизни - поэтому не беспокойся обо мне.
- Но я беспокоюсь, - он тяжело вздохнул. - У меня нет ничего кроме
презрения по отношению ко всем этим предрассудкам, астрологам и
хиромантам, поэтому ты поймешь, почему я чувствую отвращение к себе за
мрачное уныние, которое охватило меня. Но я не вижу впереди ничего, кроме
безнадежной пустоты. Наша дружба продолжается недолго, и мне не хотелось
бы, чтобы она так скоро кончилась. И все же, прости меня, прости, если
можешь, но я не в состоянии преодолеть в себе чувство опасности и
отчаяния.
- На это есть веские причины, - крикнул я, стараясь придать своим
словам хоть немного энтузиазма. - Тебя оторвали от тихого спокойного
образа жизни, посадили в тюрьму, освободили, помогли сбежать, спрятали,
посадили на диету, снова помогли удрать, вынудили давать взятки, потом
надули, избили, продали в рабство, ранили - и ты еще удивляешься, почему
на тебя напала депрессия?
Его губы вновь тронула слабая улыбка, и он взял мою ладонь в свою
руку.
- Ты прав, Джим, конечно, прав. В крови появились токсины, и в коре
головного мозга наступил застой. Береги свои тылы и возвращайся живым. Ну
а пока ты этим занимаешься, я выясню, как можно выпотрошить из нашего Капо
