если он полезет в драку.
Что-то уцепилось за копье, потянуло книзу, сковало движения Шефа. Еще
что-то накрыло голову, ослепив его. Пока он старался освободиться,
отчаянно вырываясь из-под покрывала, его настиг мягкий толчок в затылок,
и Шеф обнаружил, что стоит на одном колене, пытаясь подняться и увидеть
хоть что-нибудь. Если он потеряет сознание, следующим, что он увидит,
может оказаться лицо Рагнарссона, собирающегося вырезать из его ребер
кровавого орла.
Кто-то подсек Шефа под ноги, и он ударился головой о землю.
Глава 8
- Сожалею о случившемся, - сообщил голос, и по другую сторону стола
возникло расплывчатое круглое лицо. - Услышь я о тебе хоть чуть-чуть
пораньше, я бы сам выкупил тебя у твоих друзей из Дитмарша, и ничего
умнее просто выдумать бы не смог. Но ты сам король, и знаешь, как это
бывает король настолько мудр, насколько велики его знания.
Шеф вытаращился, стараясь сосредоточить взгляд на говорившем,
оторопело помотал головой и сморщился.
- Так, - сказал круглолицый, - кажется, ты меня не слышишь. Где у
тебя болит?
Шеф потер левый висок, осознав в тот же самый момент, что припухлость
на голове находится справа. Перед его глазами помахали рукой, и он
понял, что говоривший проверяет, что у него с мозгами.
- Шишка с одной стороны, а болит с другой. Можно подумать, что мозги
свободно болтаются в черепе, не правда ли? - продолжал вежливо
беседовать круглолицый. - Вот почему многие ветераны боев становятся...
скажем, слегка странными. Мы называем это vitrhogg, ответный удар. Но
как я вижу, ты понемногу оправился. Давай вкратце повторим уже
сказанное. Я - Хрорик, король Гедебю и южной Ютландии. А ты?
Шеф неожиданно улыбнулся, сообразив наконец, о чем ему говорят.
- Я твой собрат, король Шеф, король Восточной и Средней Англии -
Отлично. Я рад, что все обошлось. Знаешь, такие волнения на рыночной
площади у нас бывают довольно часто, и мои парни знают, как им
действовать.
Набрасывают на всю свору парусину, а потом, пока вояки барахтаются,
стараясь высвободить свое оружие, разоружают самых опасных Мы не можем
себе позволить постоянно терять наших клиентов. Огромная ручища налила
вино в сосуд, в котором Шеф быстро признал золотой кубок.
- Добавь сюда воды и скоро почувствуешь себя лучше.
- Вы сегодня потеряли одного клиента, - заметил Шеф, вспомнив нож,
вонзившийся в сердце шведского купца - Да, это неприятно. Однако мой ярл
сообщил, что погибший сам напрашивался Кстати...
Толстый палец подцепил амулет Шефа из-под рубахи, которую, как тот
догадался, кто-то разыскал и надел на него.
- Ты человек Пути, правильно? Поэтому тебе, должно быть, мало дела до
христиан Совсем никаких дел с ними, насколько я наслышан о твоей победе
над франками, и, осмелюсь заметить, они к тебе относятся еще хуже Но мне
приходится иметь с ними дело. По ту сторону Датской перемычки находятся
германские копейщики, и лишь сам Один знает, сколько их. Это верно, что
они все время дерутся между собой, и не менее верно, что они даже больше
боятся нас, чем мы их. Но я не ищу неприятностей, особенно в вопросах
религии.
Поэтому я всегда разрешаю христианам присылать сюда своих священников
и проповедовать свое учение и никогда не возражаю, если они начинают
крестить рабов и женщин. Конечно, если эти бедняги забредают в
глухомань, а их потом продают в рабство или самих крестят в трясине, я
ничего не могу поделать. Я поддерживаю порядок в Гедебю и на торговых
путях и вершу суд в нашем тинге.
Указывать моим подданным, во что им верить или кого оставить в
покое... Толстяк засмеялся. - Ты-то понимаешь, насколько это может быть
опасно. Но теперь появилось нечто новенькое. Этой весной, когда
священники из Гамбурга пришли на север, каждого из этих трех или четырех
миссионеров сопровождала охрана. Не настолько большая, чтобы назвать ее
армией, недостаточная даже для серьезного боя, и вдобавок они хорошо
платили. Так что я их впустил. Но вот что я тебе скажу, - круглолицый
наклонился к Шефу, - как один король другому. Очень опасные люди. И
очень ценные люди. Хотел бы я нанять себе с полдюжины таких. О том,
которого ты видел, о белобрысом с волосами, как щетка, мой капитан
стражи сказал, что это один из самых стремительных бойцов, каких он
когда-либо видел. И очень ловкий.
- Он быстрее, чем Ивар Рагнарссон? - спросил Шеф.
- Ивар Бескостный? О, я и забыл, что ты с ним расправился.
Благодаря вину зрение Шефа постепенно прояснилось, и он
повнимательней присмотрелся к крупному мужчине, откинувшемуся на стуле
так, что спинка трещала. Золотой венец на голове, тяжелая золотая цепь
на шее и массивные браслеты на руках. Внешность добродушного мужичонки,
словно бы хозяина мирной городской таверны. Но глаза под густыми бровями
проницательные, и сеточка шрамов от затянувшихся ран покрывает
мускулистое правое предплечье, как у заядлых бойцов. Удачливый боец,
потому что у неудачливых раны уже никогда не затягиваются.
- Да, я тебе, конечно же, за него признателен. Ивар очень меня
беспокоил, а его братья беспокоят и до сих пор, - Хрорик тяжко вздохнул.
У короля здесь трудная жизнь, по ту сторону Датской перемычки грозят
христиане и их империя, а на севере - пятьдесят морских королей, вечно
спорящих, кто самый главный. Христиане говорят, что им сейчас нужен
император. Я иногда думаю, что и нам тоже. Но дело вот в чем. Если
вдуматься, нам ведь придется решать, кто им станет. Может быть, я. Может
быть, ты. А может быть, Сигурд Рагнарссон. Если он, то ни ты, ни я не
доживем до следующего дня, да и не захотим дожить.
Ну, да я увлекся. Я вижу, тебе здорово досталось, и ; по-моему, ты не
отказался бы от хорошего ужина. Почему бы тебе не посидеть где-нибудь на
солнышке, пока не придет пора ужинать? Я прослежу, чтобы ты был в
безопасности.
- Мне нужны деньги, - сказал Шеф. - Человек, которого я ударил на
рынке - это он привел меня сюда, и он неделю кормил меня. Я должен
заплатить ему. А потом, мне нужны деньги на проезд домой. Если в порту
есть английские купцы, я могу взять у них деньги в долг, в счет моих
собственных средств и средств моего соправителя Альфреда.
Хрорик оставил в покое звонок:
- Все улажено, за все заплачено. Дитмаршцев я отпустил вполне
счастливыми, я всегда стараюсь ладить и с ними тоже, ведь когда
разъярятся, они несносны. Хота один юноша настоял на том, чтобы
остаться. Не благодари меня, ты всегда сможешь со мной расплатиться. А
насчет возвращения домой...
Что нет, то нет.
Шеф взглянул на его хитрое веселое лицо. В углу виднелось копье
"Гунгнир", прислоненное к стене. Но он не питал иллюзий относительно
возможности добраться до него.
- Остаться здесь с тобой?
- Собственно говоря, я тебя продал, - подмигнув, ответил Хрорик.
- Продал? Кому?
- Не волнуйся, не Скули. Он предложил мне пять фунтов серебра.
Христиане дошли до десяти плюс отпущение всех грехов - от самого Папы
и написанное пурпурными чернилами.
- Тогда кому?
Хрорик снова подмигнул.
- Твоим друзьям из Каупанга. Жрецам из святилища Пути. Их предложение
было слишком хорошим, чтобы отказаться. Они все говорили что-то об
испытании. Но это ведь лучше, чем пытки Сигурда Змеиного Глаза? Как ты
считаешь?
***
С кольцами кровяной колбасы на поясе, большой буханкой черного хлеба
под мышкой и щепоткой соли в руке Шеф вышел под лучи послеполуденного
солнца, собираясь дожидаться обещанного королем Хрориком ужина. Его
окружали с полдюжины стражников, гарантируя одновременно, что никто на
него не нападет и что он сам не сбежит из города. Их сопровождал Карли,
на этот раз довольно грустный, со своим мечом на поясе и копьем Шефа на
плече.
Несколько минут ватага двигалась по тесным улицам Гедебю, заполненным
лотками с янтарем, медом, южными винами, оружием, костяными гребешками,
обувью, железными слитками и всем, что только можно было купить или
продать в скандинавских странах. Затем, когда Шеф уже устал от тесноты и
нескончаемой сутолоки, он увидел невысокий зеленый бугор, находящийся
внутри городского частокола, но в стороне от построек и толпы. Он молча
указал на него и первый направился туда. Боль в голове прошла, но
двигался он все еще медленно и осторожно, боясь случайным движением
разбудить ее.
Он также ощущал, что с трудом понимает, что происходит, как если бы
он находился под слоем воды. А ему было о чем поразмыслить.
Взобравшись на курган. Шеф сел на его вершине, глядя на залив и
зеленеющие поля на севере. Карли помялся, потом воткнул копье древком в
мягкую почву и тоже уселся. Стражники переглянулись.
- Ты не боишься курганных ведьм? - спросил один из них.
- Я бывал на могильниках и раньше, - отвечал Шеф. Он заметил, что нож
с его пояса исчез - Хрорик ни в чем не полагался на авось. Он отдал
нарезать колбасу Карли, а сам стал ломать хлеб. Стражники с опаской
расселись вокруг них, кто на корточках, кто прямо на земле.
Через некоторое время, набив живот и приятно погрев спину на
солнышке.
Шеф показал на плодородные земли, окружающие город. Река Шлей текла
северней города, и на противоположном берегу виднелись огороженные поля,
пахари, правящие упряжками волов, черные борозды пахотной земли, и тут и
там поднимающиеся среди деревьев струйки дыма. Для англичанина земля
викингов представлялась родиной огня и меча, а ее обитатели - моряками и
воинами, а не пахарями и углежогами. И все же здесь, в самом сердце
норманнской вольницы, окрестности выглядели так же мирно, как Суффолк в
летний день.
- Я слышал, что именно отсюда когда-то давно пришли англичане, сказал
Шеф ближайшему стражнику. - Где-нибудь здесь все еще живут англичане?
- Нет, - ответил стражник. - Только датчане. Некоторые из них
называют себя ютами, когда не хотят признавать родства с морскими
королями с островов. Но они все говорят по-датски, как и ты. Хотя эта
сторона все еще называется Англе.
Вот этот клин между рекой Шлей и фьордом Фленсборг. Похоже, англичане
и в самом деле пришли отсюда.
Шеф задумался. Вот и лопнула его надежда спасти здешних англичан от
датского гнета. А все-таки непонятно, почему в Дитмарше не говорят на
языке датчан, хотя живут бок о бок с ними. И странный у них язык: не
английский и не датский, и даже не тот неизвестный, напоминающий
немецкий, язык, на котором говорил священник сегодня утром. Имеет что-то
общее с каждым из них, но больше всего, пожалуй, похож на фризский,
которому Шеф научился от людей с островов вдоль немецкого берега.
Когда-то здесь смешивались все племена и языки. Теперь границу можно
было провести отчетливей: христиане по одну сторону, язычники по другую,
здесь говорят по-норманнски, там - по-немецки.
Но варево еще кипит. Стражник назвал его язык датским, donsk tunga,
другие считали тот же самый язык норманнским, norsk mal. Одни и те же
люди сегодня называют себя датчанами, а завтра ютами. Шеф был королем
восточных англов, а Альфред - западных саксов, но и те и другие
соглашались, что все они англичане. Германскими народами правили тот же
самый Папа и та же королевская династия, что и франками, но они не
считали себя родственниками.
Шведы и готы, норвежцы и гаддгедлары. Когда-нибудь все это придется
рассортировать и навести порядок. Давно пора было это сделать. Но кто
сможет провести границы, принять законы, и все это на уровне высшем, чем
порядок Хрорика: "хорошо для торговли"?
Без особого удивления Шеф увидел, что к ним с улицы идет
