зуб.
-- Капитан Тремэрн слушает.
-- А бедолага Джим диГриз говорит. Вы все поняли?
-- Да, мы вели наблюдение. Я слышал, как ты просил опознать находку по
фото. Полагаю, безрезультатно?
-- Вы правильно полагаете, о владелец далекого неземного голоса. А
теперь слушайте. Необходимо изменить план. Разрабатывая операцию, я исходил
из допущения, что на этой убогой планетке существует цивилизация или хотя бы
ее смутное подобие. Я собирался гастролировать, заодно шпионить. И
просчитался.
-- Да, тебе в надлежащее время не предоставили исчерпывающих сведений.
Сочувствую. Ты и сам теперь в курсе: информация о планете практически
целиком засекречена.
-- Теперь-то я в курсе, но все равно мой замысел не выдерживает
критики. Было бы куда больше проку, если б мы нагрянули сюда под видом
космических десантников. Пока ни одна встреча с аборигенами не обошлась без
попытки перерезать нам глотки. Каждая наша неудача -- на совести
твердолобого адмирала Бенбоу. Он не пожалел труда, чтобы втереть мне очки.
Или вы так не считаете?
-- Как должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, я не
вправе обсуждать компетентность начальства. Но вынужден признать, что
офицер, готовивший вас к заданию, был, если можно так выразиться, скуповат
на информацию.
-- А еще -- на отпущенный мне срок. Известно ли вам, что через
девятнадцать дней я сыграю в ящик от яда замедленного действия?
-- Увы, я осведомлен. И ты ошибаешься -- осталось восемнадцать дней.
Похоже, ты потерял счет времени.
-- Восемнадцать? Вот спасибо! Что ж, коли так, мне тем более не
обойтись без вашей помощи. Нужен транспорт.
-- Нам запрещены любые контакты с населением.
-- Я только что отменил этот запрет. Вы утверждали, что возглавляете
комиссию и хотите многое изменить к лучшему. Вам и карты в руки. Для начала
спустите катер. И тогда за оставшиеся дни я смогу посетить гораздо больше
племен баракозьих пастырей.
-- Ты подталкиваешь меня к нарушению приказа. Так и по фуражке можно
схлопотать.
-- Экое горе!
Пауза в моем черепе затягивалась. Я ждал. Пока не услышал звук, в
котором безошибочно узнал вздох.
-- Ладно. Надеюсь, в наши дни хороший специалист и на гражданке без
работы не останется. Катер сядет после захода солнца. Если с земли его не
заметят, может, обойдется и без отставки.
-- Тремэрн, вы отличный парень. Спасибо от всей души.
Насвистывая аккорды из "Шведского чудовища", я возвратился к спутникам.
-- Джим, ты чудо! -- сообщила Мадонетта, обнимая меня и целуя. -- Лучше
плохо лететь, чем хорошо идти.
Флойд радостно кивнул и тоже полез обниматься.
-- Руки прочь! -- закричал я. -- Ладно девчонки, но с бородатыми
мужиками я не целуюсь. И вообще, хватит дурака валять. Сейчас немного
увеличим расстояние между нами и религиозными психами -- на случай, если они
решат вернуться. Потом отдых до темноты. У меня предчувствие, что ночка нас
ждет та еще.
Глава 11
-- Джим, просыпайся. Уже совсем темно.
Я почти обрадовался ласковой руке Мадонетты -- она вытащила меня из
кошмара. Скользкие щупальца, выпученные глаза. Брр, приснится же такая
мерзость! Трагический финал, до которого осталось восемнадцать дней,
все-таки закрался в подсознание.
Я сел, зевнул, потянулся. С великой неохотой солнце наконец-то
спряталось за горизонтом, оставив лишь меркнущую ленточку. Проявлялись
довольно невзрачные и к тому же малочисленные созвездия. Очевидно, тюремная
планета обреталась где-то на задворках Галактики.
Внезапно звезды померкли, и к нам с небес двинулся на
нульгравитационной тяге темный силуэт. Когда катер сел и мы приблизились,
открылся люк освещенной кабины.
-- Погаси свет, пентюх! -- крикнул я. -- Ты что, решил испортить мне
ночное зрение?
Пилот повернулся вместе с креслом и натянуто улыбнулся.
-- Простите, капитан. Пентюх -- всего лишь метафора.
-- Целиком признаю свою оплошность. -- Тремэрн похлопал себя по
электронному глазному яблоку. -- С этими штучками совсем разучился отличать
день от ночи. У меня лучшее ночное зрение на флоте, и я решил сам вести
катер.
Он погасил лампы, оставив на борту лишь аварийное освещение -- чтобы я
не залез впотьмах куда не следует. Я сел в кресло второго пилота и
пристегнулся.
-- Что ты задумал? -- спросил он.
-- Ничего сложного. Скажите, вы знаете расположение всех баракозьих
отар, да?
-- Да, они на учете у бортового компьютера.
-- Чудненько. Пускай компьютер займется топографией и проложит курс,
чтобы мы в кратчайшее время облетели все отары. Тактика простая: садимся в
сторонке, берем потихоньку "языка" и показываем ему фото. Если он не узнает
находку, летим к следующему стаду.
-- На вид и впрямь несложно и практично. Ремни пристегнул? Отлично.
Летим к первой отаре.
Нас вдавило в спинки кресел. Катер набрал высоту и понесся по
проложенному компьютером курсу. Потом он сбросил скорость и барражировал на
малой высоте, пока Тремэрн вглядывался во мрак.
-- Ага, вижу, -- сообщил он. -- Вон там, на дальнем краю стада. Не то
пасет его, не то просто не дает разбрестись. Есть предложение: я подберусь
сзади и скручу его, а ты допросишь.
-- Подберетесь в темноте? Скрутите вооруженного охранника?
-- Послушай, где я, по-твоему, обзавелся этими зенками? На оперативной
работе. Сказать по правде, люблю вспомнить молодость.
Оставалось только согласиться. Час от часу капитан нравился мне все
больше. С таким союзником можно горы своротить. Во всяком случае, сберечь
немало времени -- если он и вправду такой орел, каким себя выставляет.
Кое-какие сомнения имелись, но я держал их при себе. Как ни крути, это был
седой инвалид, столоначальник в погонах, у которого давно истек срок
годности.
Я лишний раз убедился, что не всегда качество товара соответствует
упаковке.
Посадив катер, Тремэрн выскочил и исчез в темноте. Не прошло и тридцати
секунд, как я услышал тихий зов:
-- Готово. Можно включить свет.
Я зажег фонарик и в кромешном мраке под почти беззвездным небом увидел
двух человек, стоящих вплотную друг к другу. У пастуха были выпучены глаза и
разинут рот, но рука, сжавшая его шею в железном захвате, не давала крику
вырваться. Я покачал фонарем под носом у кочевника.
-- Внемли мне, горе-пастух! Рука, сжимающая твое горло, может запросто
убить тебя. Потом мы умыкнем стадо и до конца дней своих будем лакомиться
шашлыками из баракозлятины. Но я готов пощадить тебя. Сейчас нукер уберет
руку с твоей грязной шеи, и ты не закричишь, если не хочешь умереть. Ты
будешь тихо отвечать на вопросы.
Он заперхал, потом застонал.
-- О, демоны ночи! Отпустите меня, не убивайте, скажите, что вы хотите
услышать, а потом убирайтесь в нечестивые глубины, из коих сбежали!
Я протянул руку, схватил его за нос и с силой крутанул.
-- Заткнись. Открой глаза. Посмотри на фотографию. Отвечай. Ты
когда-нибудь видел эту вещь?
Я поднес снимок к его лицу, посветил. Тремэрн чуть напряг мускулы, и
"язык" простонал:
-- Нет... ни разу... не помню...
Он забулькал, потерял сознание и рухнул наземь.
-- Интересно, эти баракозьи пастухи когда-нибудь моются? -- спросил
Тремэрн.
-- Только в високосные годы. Летим дальше.
Мы довольно быстро отработали процедуру. Тремэрн сажал катер и
десантировался первым. Обычно к тому времени, как я выбирался из кабины, все
уже было готово.
В ту ночь немало испуганных пастухов уснуло крепким сном, взглянув
предварительно на фотографию находки. Я дремал между высадками, сотрясая
катер храпом и тяжкими вздохами. Капитан не знал усталости и после
одиннадцатого допроса выглядел совершенно свежим. А мне казалось, что этой
ночи не будет конца.
Устрашая тринадцатого кочевника, я едва не упал в обморок. Тринадцать
-- несчастливое число, но мы его преодолели и отправились дальше. И снова
пара вытаращенных глаз воззрилась на нас по-над клином нечесаной бороды.
-- Гляди! -- прорычал я. -- Отвечай! И учти -- стоны за ответ не
считаются. Видел когда-нибудь эту хреновину?
Вместо того чтобы застонать, этот закулдыкал и вскрикнул от боли.
Тремэрн сильнее заломил ему руку. Было похоже, что железный капитан начинает
терять терпение.
-- Отродье демона... Творенье шайтана... я предостерегал, но они не
внимали... Могила! Могила!
-- Что он лопочет? -- спросил Тремэрн. -- Ты хоть что-нибудь понимаешь?
-- Капитан, у нас есть надежда. Если это не соучастник, то, по крайней
мере, свидетель. Эй ты! Гляди! Видел раньше?
-- Я ему рек: не касайся, ибо смерть и проклятие придут вослед...
-- Значит, видел. Ладно, капитан, отпустите его руку, но будьте начеку.
-- Я выудил из кармана горсть серебряных цилиндров -- местных денег. Дал им
поблестеть под лучом фонаря.
-- Гляди, вонючка, федхи, и все -- твои.
Это мгновенно привело парня в чувство, но я сжал кулак, когда он
протянул лапу.
-- Твои, но при условии, что ты ответишь на пару-тройку простеньких
вопросов. А если ответишь правильно, то вдобавок останешься цел и невредим.
Ты видел эту вещь?
-- Они сбежали. А ее мы нашли на корабле. Я к ней прикасался! Мерзость!
Мерзость!
-- Хорошо поешь. -- Я пересыпал в поджидающую руку половину монет. -- А
теперь вопрос на десять тысяч федх. Где она сейчас?
-- Продали, продали нечестивцам... райцам. Может на них падет
проклятие, вечное проклятие...
Нелегко было вытянуть из него все подробности, но мы в конце концов
справились. Вылущив правду из вороха всяческих проклятий и поношений, мы
поняли, что имеем дело с самой заурядной продажей краденого. Фундаменталисты
видели, как садился корабль, и напали, едва открылся люк. Пока ученые
спасались бегством, пастухи носились по отсекам и швыряли за борт все, что
могли поднять. В том числе выволокли и контейнер с находкой, но раскурочить
его сумели далеко не сразу. Наконец они управились с этой работенкой и стали
ломать головы: что ж это за дьявольщина такая и как с ней быть? Неведение,
как известно, порождает страх. Поэтому они отвезли диковину в Рай, где можно
сплавить все что угодно. Конец.
Мы позволили пастуху сграбастать деньги и уложили на землю его
бесчувственное тело.
- Надо бы посоветоваться, -- сказал я.
- Надо бы, но не так близко к стаду. Давай поднимемся на плато, там
воздух чище.
Мы высадились в последний раз. Остальные Крысы, к этому времени
проснувшиеся, внимательно выслушали наш рассказ.
-- Что ж, это здорово сужает сектор поиска, -- заключила Мадонетта.
-- Действительно, -- согласился я. -- Какова численность райского
населения?
-- Тысяч сто, -- сказал Тремэрн. -- Может, это не лучшая нация в
Галактике, но здесь она выглядит самой преуспевающей. Правда, я с ней мало
знаком. Только по фотографиям и наблюдениям со спутника.
-- А в Пентагоне кто-нибудь знает побольше?
-- Возможно. Но говорить не будет, потому что информация засекречена.
Я сжал кулак до хруста в суставах, поморщился и ткнул пальцем в сторону
капитана.
-- Согласитесь, все это выглядит не слишком разумно.
Тремэрн был не более доволен, чем я.
-- Да, Джим, это неразумно. И я не понимаю, почему ваша группа, работая
здесь, не имеет доступа к самым необходимым сведениям. Я попробовал это
выяснить и получил не только отказ, но и строгое предостережение.
-- Кто нам мешает? Есть догадки?
