поразвлечь нас. Эти "ящики" поступают громадными партиями. Вечные,
сверхдуракостойкие, плюс четыреста двадцать каналов.
-- А питание?
-- Рабы.
Он дотянулся носком сапога до ближайшего. Раб со стоном взгромоздился
на ноги, подтащился, лязгая цепями, к рукояти встроенного генератора и
принялся ее крутить. Штуковина ожила и разродилась рекламой станков для
изготовления кошачьей еды.
-- Хватит, -- буркнул Свиньяр, и мяуканье смолкло. -- Ваши физиономии
не слезали с экрана. Как только я услышал о наркотиках и принудительном
лечении, я понял, что скоро вы объявитесь здесь. Играть готовы?
-- "Стальные Крысы" всегда к услугам тех, кто заказывает музыку. А в
данном случае, я полагаю, это ваша прерогатива.
-- Правильно полагаешь. Концерт хочу, и сейчас же. С тех пор как наш
факир-каннибалист скончался от инфекции, будучи случайно укушен в порыве
страсти, перед нами никто не выступал "живьем". Начинайте.
Предвидя такой оборот, мы разжились самым что ни на есть портативным
реквизитом. В динамика величиной с кулак прятались голопроекторы; наши
изображения, выброшенные ими, дотянулись макушками до потолка.
-- Отлично, ребята! -- воскликнул я. -- Располагаемся у стены напротив
входа. На первый раз -- без костюмов. Начинаем со "Шведского чудовища из От
крытого пространства". -- Я имел в виду один из самых впечатляющих номеров.
Копаясь в древнейших банках данных, мы обнаружили лирический опус на давно
забытом языке -- не то швецком, не то шведском. После долгого электронного
попискиванья компьютер кафедры языков Галаксиа Университато выдал его
перевод, но стихи оказались столь ужасающими, что мы предпочли голую
транслитерацию:
Этт фазанфул монстер мед рампан, бар
Крайпер ин тиль ен юнгфру са рар...
И так далее. Все это Мадонетта выдала на полную громкость под мой
синкопированный "фанерный" аккомпанемент и флойдов мешкотруб. Стинго не
отставал от нас, пощипывая крошечную арфу, чье голографическое изображение
было под стать нашим. От музыки сотрясался потолок с бревенчатых стен
сыпалась пыль.
Не думаю, чтоб этот номер вошел бы в десятку лучших галактических
хитов, но здесь он выглядел шикарно. Особенно в конце, когда всю избу
заполнило грибовидное облако, а усилители не пожалели мощи, чтобы выдать
грохот атомного взрыва. Та часть публики, что не рухнула на пол, с визгом
умчалась под дождь. Я вытащил беруши, услышал легкие хлопки и поклонился
Свиньяру.
-- Довольно сносный divertissemento, однако в следующий раз я бы
предпочел в финале чуть меньше forte и чуть больше riposo.
-- Малейшее ваше желание для нас равносильно приказу.
-- Для молодого и простоватого на вид ты быстро учишься. Как тебя
угораздило погореть на наркотиках?
-- О, это длинная история.
-- Сократи. Если можно, до одного слова.
-- Деньги.
-- Понятно. Стало быть, музыка -- не такой уж приличный бизнес?
-- Воняет похуже, чем любой из ваших жлобов. Все ничего, пока ты на
вершине со звездами. Но мы там не удержались. Финансовые проблемы: стоимость
звукозаписи, комиссионные агентам, выколачивание долгов, взятки чиновникам.
Стинго и Флойд не один год ширялись бакшишем, вот и затеяли его продавать,
чтобы не отвыкнуть. А что, недурственная штучка. Конец истории.
-- Или начало новой. Как зовут твою солистку?
Расплывшись в мерзейшей улыбке, он глянул на Мадонетту.
Что делать? Я брякнул первое, что пришло на ум:
-- Вы имеете в виду Мадонетту, мою супругу?
-- Супругу? Вот незадача! Ну ничего, я уверен, тут можно что-нибудь
придумать. Впрочем, не сейчас. Сказать по правде, вы, ребята, прибыли как
нельзя кстати. Вы идеально вписываетесь в то, что я назвал бы генеральным
планом мероприятия по облагодетельствованию широкой общественности.
-- В самом деле? -- Я без труда удержался от восторга.
-- В самом деле. Благотворительный концерт. Жаркое и выпивка --
бесплатно. Пусть все убедятся, что Свиньяр -- щедрейший из меценатов.
Надеюсь, вы не откажетесь выступить на благотворительном концерте?
-- Ради этого мы и прилетели.
И ради кое-чего другого, о чем тебе, старый пройдоха Свиньяр, знать не
обязательно. Но самые далекие путешествия начинаются, как гласит древняя
пословица, под ногой.
Глава 8
-- Я недоволен ходом операции, -- недовольно произнес я, зачерпывая
ложкой почти безвкусную кашу, служившую, по-видимому, основой существования
туземного населения и лучшим украшением стола.
-- Кто бы спорил. -- Стинго подозрительно уставился в собственную
миску. -- Эта гадость не только с виду напоминает клей -- она и на вкус не
лучше.
-- Ага, она тебе враз кишки к ребрам приклеит.
Я разинул рот. Неужели у Флойда прорезалось чувство юмора? Вряд ли. Вон
он какой серьезный, похоже, сам не понял, что сострил. Можно, конечно,
спросить у него, но сейчас есть темы и поважнее.
-- Я не только ходом операции недоволен, но и компанией, с которой мы
все еще вынуждены якшаться. Свиньяром и его гадкими поросятами. Почти день
угробили, а толку? Если находка у фундаменталистов, то какого, спрашивается,
лешего мы тут делаем?
-- Но ведь ты обещал им концерт, -- вполне обоснованно напомнила
Мадонетта. -- Они мастерят что-то вроде эстрады, созывают народ. Ты ведь не
хочешь огорчить фанов?
-- Боже упаси, -- пробормотал я уныло и отодвинул миску. Не мог же я
рассказать им про яд замедленного действия и о том, что через семнадцать
суток мой занавес упадет. Ну и черт с ним.
-- Давайте собираться. Может, успеем чуток порепетировать. Хочу
убедиться, что все исправно и мы -- в хорошей форме. Я на это очень надеюсь.
Мы с превеликим облегчением поднялись из-за стола и потащили реквизит к
эстраде. Она являла собой дощатую платформу исключительно халтурной работы;
опорами служили стволы деревьев, между ними валялись брусья -- чтобы
подпереть настил, если чересчур просядет.
Публика неспешно и опасливо скапливалась на поле. Ближе всех к эстраде
располагались маленькие семейные подразделения; возглавлявшие их мужики с
мечами или дубинами не спускали глаз со своих дам. Ничего удивительного -- в
рабовладельческом обществе свои законы.
Я пребывал в плохом настроении и не хотел, чтобы оно передалось
остальным.
-- Ну что, ребята? Начинаем? Закинув рюкзак на эстраду, я вскарабкался
следом.
-- Вот оно, первое наше выступление "живьем" в краю непуганых
слушателей. Если, конечно, не считать того концертика в честь прибытия.
Давайте покажем, на что способна стая настоящих Стальных Крыс!
С нашим появлением публика набралась храбрости и приблизилась к
помосту. Пришедшие последними спешили занять места. Пока ребята настраивали
инструменты и пробовали голоса, я выпустил несколько громовых раскатов,
заставивших народ позадирать головы и уставиться в небо. Когда мы были
готовы, через толпу проплыл Свиньяр с парочкой вооруженных тяжеловесов. Они
помогли ему вскарабкаться на эстраду, где он картинно воздел руки.
Наступила тотальная тишина. Я не знал, чем это объяснить: почтением,
ненавистью, страхом или всем в совокупности. Как бы то ни было, Свиньяра это
устраивало. Он с улыбкой обвел публику взглядом, приподнял огромное пузо,
чтобы заткнуть за ремень большие пальцы, и заговорил:
-- Свиньяр заботится о своем народе. Свиньяр ваш друг. Свиньяр
пригласил Стальных Крыс, чтобы они усладили вас волшебной музыкой.
Поприветствуем их, друзья мои!
Публика отозвалась гулким шепотом. Пока Свиньяр конферировал, его
присные взгромоздили на эстраду массивное кожаное кресло; оно жалобно
скрипнуло под жирным атаманским седалищем.
-- Начинайте, -- велел он нам и откинулся на спинку кресла с видом
записного меломана.
-- Ладно, ладно, мы готовы! -- выпалил я в микрофон, пристегнутый к
лацкану, и над публикой прошелестел мой усиленный вздох. -- Мы рады видеть
вас, любители популярной музыки! По зову наших сердец и прихоти легавых,
которые, как все вы знаете, сцапали нас за наркоту, мы прилетели на вашу
солнечную планету! И привезли музон, знаменитый на всю Галактику! Первый
номер мы с удовольствием посвящаем любезному знатоку музыки Свиньяру! -- Он
одобрительно кивнул, и я рассыпал по окрестным полям барабанную дробь. --
Песня, которую вы сейчас услышите и, надеюсь, полюбите, объединит нас,
заставит смеяться и плакать вместе. Я привез вам мою собственную,
оригинальную версию современной музыкальной классики -- "Зуд в ногах"!
Послышались счастливые возгласы, радостные крики, восторженный рев. И
зазвучали сверхгромкие аккорды и слова, от которых не так в ногах свербит,
как в сердцах:
Забрезжит над рекой рассвет,
Вдали -- тумана серый след,
Роса ложится на листы,
А в мыслях -- только ты.
Ты сегодня далеко,
Тебя найти мне нелегко,
Среди планет куда-нибудь
Влечет меня мой путь.
У меня-аа-аа
Зуд в ногах!
Я всегда в пути,
Я всю жизнь в бегах.
Вечный странник меж планет,
Всегда один, и дома нет.
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Все бреду, бреду, бреду, но напрасен труд!
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Вынуждать меня блуждать -- это ль не блуд?
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Все это пелось, скажу я вам, под грандиозный топот зудящих ног, а
завершилось под радостные вопли и дикое ржание. Подогретые восторгом
публики, мы исполнили еще два номера, и я объявил антракт:
-- Спасибо, братки! Огромное спасибо! Вы -- клевая тусовка! Теперь,
если не возражаете, мы прервемся на несколько минут, а затем продолжим
наш...
-- Прекрасный концерт! -- Свиньяр враскачку добрался до меня и снял с
моего лацкана микрофон. -- И правда, великолепная музыка. Мы все и раньше
слышали этих замечательных музыкантов -- по ящику, -- так что их
восхитительное выступление не застигло нас врасплох. И все-таки довольно
забавно видеть их здесь во плоти. Меня, как и всех вас, почтеннейшая
публика, распирает чувство благодарности. -- Он повернулся ко мне и
улыбнулся до ушей, но в улыбке напрочь отсутствовало дружелюбие -- это я
видел совершенно ясно. Отвернувшись, он раскинул Ручищи. -- Я так
благодарен, что приготовил для вас маленький сюрприз. Хотите узнать, какой?
Снова наступила полнейшая тишина, затем публика хлынула в проходы.
Видимо, она недолюбливала маленькие сюрпризы Свиньяра. И правильно делала.
-- Вперед! -- рявкнул он в микрофон, и слово это раскатилось громовым
эхом. -- Вперед! Вперед! Вперед!
Помост подо мной вздрогнул и зашатался; я едва устоял на ногах.
Исторгая хриплый рев, расшвыривая в стороны камуфляжные ветки с листьями,
из-под наших ног хлынула и развернулась веером вооруженная толпа. Зрители с
визгом бросились врассыпную. Мы оцепенело смотрели, как мужчин и женщин
сбивают наземь ударами дубин, сноровисто вяжут и заковывают в кандалы. Атака
получилась яростной и стремительной. Поле опустело, последние зрители в
панике ретировались. Те, кому повезло меньше, лежали без чувств или стонали
от боли. Над всем этим господствовал хохот Свиньяра. Охваченный садистским
весельем, он раскачивался вместе с креслом, по бородатым щекам катились
слезы.
-- Но откуда... откуда их столько взялось? -- спросила Мадонетта. --
Ведь их не было под нами, когда начинался концерт.
Я спрыгнул на землю, пинками отшвырнул несколько ветвей и увидел черный
