И, однако, под этим страхом бродило желание,голод, который
Саймон считал давно умершим: желание снова стать человеком,
человеческим существом во плоти и крови.
Чистый, холодный разум Саймона, его точный логический мозг
были охвачены смятением от столкновения с этим страхом и этим
голодом. Они выскочили в полной форме из своей гробницы в его
подсознаниии, и он был ошеломлен тем, что может еще стать
жертвой эмоции, а голос разума кричал: "Я не могу этого сде-
лать! Нет, не могу!"
- Все готово, Саймон, - спокойно сказал Курт. Саймон мед-
ленно, очень медленно двинулся и по
местился рядом с Джоном Кеогом. Он видел, что Отто наблюдает
за ним, полный боли и сострадания, а также и... да, зависти.
Поскольку Отто сам не был человеком, он знал то, о чем другие
могли только подозревать.
Лицо Курта казалось вырезанным из камня. Насос с раствором
прервал свой правильный ритм, но затем заработал снова.
Саймон Райт спокойно погрузился во тьму.
3
Первым появился слух. Смутные звуки, далекие, очень приглу-
шенные. Первой мыслью Саймона было, что его слуховой механизм
работает плохо. Потом холодное крыло воспоминаний коснулось
его, принося с собой внезапный страх и чувство боли.
Было темно. Разве может быть так темно в "Комете"?
Откуда-то издалека его окликнули:
- Саймон, открой глаза!
Глаза?
И снова этот глухой страх. Его разум оглох, отказывается
функционировать, а пульсация насоса с раствором исчезла.
"Насос, - подумал Саймон. - Он остановился, я умираю!"
Надо позвать на помощь. Один раз так случилось, и Курт спас
его. Он крикнул:
- Куртис! Насос остановился!
Голос был не его и звучал как-то странно.
- Я здесь, Саймон. Открой глаза.
При этой вторичной команде так долго бездействующие реле
включились в мозгу Саймона. Без участия сознательной воли он
поднял веки. Веки чьи-то, конечно же, не его! У него уже
столько лет не было никаких век.
Он видел.
Как и слух, зрение было туманное, неясное. Знакомая лабора-
тория как бы плавала в движущемся тумане. Фигура Курта, Отто,
над ними громадная масса Грэга, и кто-то незнакомый... нет, не
незнакомый: Саймон вспомнил его имя - Харкер.
Это имя включило цепную реакцию, и он вспомнил все. Память
вернулась к нему резко, ударила его, разодрала, он почувство-
вал страх, физическую тревогу, потом беспорядочные удары серд-
ца, болезненное сокращение основных нервных узлов тела.
- Подними руку, Саймон. Подними правую руку.
Голос Курта звучал напряженно, и Саймон понял:
Курт боится , что операция прошла неудачно.
Неуверенно, как ребенок, еще не научившийся координировать
движения, Саймон поднял правую руку, а потом левую. Он долго
смотрел на них и медленно уронил. Капли соленой влаги защипали
ему глаза, и он узнал слезы.
- Все хорошо, - сказал Курт, еще не вполне успокоившись. Он
помог Саймону поднять голову и поднес к его губам стакан. -
Можешь пить? Это рассеет туман и придаст тебе силы.
Саймон пил, и его восхищал сам процесс питья. Снадобье бо-
ролось с эффектами анестезии. Зрение
и слух прояснились, он мог контролировать свой разум. Некото-
рое время он не двигался, привыкая к почти забытым ощущениям
тела.
Мелочи. Свежесть простыней, прикасающихся к телу, тепло,
воспоминание о сне. Он вздохнул, и это тоже было чудесно.
- Дай мне руку, Куртис. Я попробую встать.
Курт встал с одной стороны. Отто с другой, чтобы поддержать
Саймона. И Саймон Райт в теле Джона Кеога, встал со стола и
стоял - новый, новорожденный человек.
Харкер, стоящий в дверях, потерял сознание.
Саймон смотрел на него, на крепкого сильного человека, с
побледневшим, болезненным лицом, лежавшего на полу, и пробор-
мотал с оттенком совершенно человеческой жалости:
- Я ему говорил, что это будет нелегко.
Он не думал, что это ужасно трудно.
Сколько вещей надо было узнать заново! Он привык к невесо-
мости, к свободе движений, не требующих никаких усилий, и
крупное мускулистое тело, в котором он теперь жил, казалось
ему тяжелым и неловким, удручающе медлительным. Им было очень
трудно управлять. Вначале, когда он пытался ходить, он так ка-
чался, что ему приходилось цепляться за что попало, чтобы не
упасть.
Чувство равновесия должно было подвергнуться полнейшей пе-
ределке. И недостаток остроты зрения и слуха беспокоили Саймо-
на. Он знал, что все это относительно, потому что по челове-
ческим нормам зрение и слух Кеога были великолепными. Но им не
хватало точности, избирательности, ясности, к которым привык
Саймон, и ему поэтому казалось, что все его чувства более или
менее затуманены, все видится и слышится как сквозь вуаль.
И было очень странно, когда он оступался или ударялся обо
что-нибудь и чувствовал боль.
Но по мере того, как он начинал овладевать этой сложной
массой костей, мускулов и нервов, он заметил, что получает от
этого удовольствие. Бесконечная смена сенсорных впечатлений,
чувство жизни, движение горячей крови, ощущение голода, холода
и тепла - все это его очаровывало.
"Еще раз воплощенный, - думал он, сжимая руки.
- Что я сделал? Какое безумие совершил?
Нельзя думать об этом, думать о самом себе: надо думать
только о той задаче, во имя которой умер Кеог."
Харкер пришел в себя.
- Простите меня, - пробормотал он. - Но когда я увидел...
как вы встали... Но теперь все в порядке. Не беспокойтесь.
Саймон заметил, что Харкер отводит от него глаза, но чувс-
твовал, что тот не лжет.
- Мы должны вернуться, как только вы сможете, - продолжал
Харкер. - Мы... Кеог и я, уже давно отсутвуем... Но есть и еще
кое-что... А Дион?
- Какой Дион?
- Сын Кеога.
- Мальчику не стоит говорить, - решил Саймон. - Он не пой-
мет и только будет мучиться.
К счастью, все это ненадолго. Но все-таки Саймон жалел, что
у Кеога есть сын.
- Саймон, - вмешался Курт. - Я поговорил с Харкером. Совет
соберется сегодня вечером. Осталось всего несколько часов. И
тебе придется идти во Внутренний Город одному, потому что Хар-
кер не имеет права входить туда. Но Отто и я постараемся обой-
ти Монеб и тайно войти в зал Совета. Харкер сказал, что такова
была идея Кеога, и по-моему она хороша... если пройдет. Грэг
останется на корабле, чтобы ответить на первый зов, если пона-
добится. - Он протянул Саймону два предмета: маленький слухо-
вой диск и тяжелый металлический ящик всего десяти сантиметров
в длину. - Благодаря дискам мы останемся в контакте. А ящичек
быстро настраивается на собственную частоту поля "Кометы", но
направлен таким образом, чтобы принимать звуковые вибрации.
Что ты об этом скажешь?
Саймон осмотрел крошечный ящичек. Удобное расположение
стрелок, кнопок отключения, четыре сложные решетки.
- Рисунок мог быть еще проще, Куртис, но для данных обстоя-
тельств это отличная работа. В случае необходимости это очень
пригодится.
- Будем надеяться, - с волнением в голосе сказал Курт, -
что такой случай не представится.
Он с гордостью и восхищением посмотрел на Саймона и улыб-
нулся.
- Удачи тебе!
Саймон протянул ему руку. Как давно он не делал этого жес-
та! И он с удивлением констатировал, что у него сжалось горло.
- Будьте осторожны. Все.
Он повернулся и вышел еще не вполне уверенным шагом и услы-
шал, как сзади Курт тихо, сквозь зубы сказал Харкеру:
- Если с ним произойдет несчастье по вашей вине, я убью вас
собственными руками.
Саймон улыбнулся.
Харкер догнал его, и они углубились в лес лишайников. Ветра
не было, и высокая растительность была молчалива. На ходу Хар-
кер рассказывал о Монебе, о людях, которые там живут. Саймон
внимательно слушал, зная, что его жизнь зависит от того, за-
помнит ли он эти сведения.
Но эта необходимость занимала лишь небольшую часть его ра-
зума. Остальное было поглощено другим: запахом пыли, укусами
холодного воздуха в тени, солнечным теплом на прогалинах,
сложной игрой мускулов, нужной для каждого шага, чудом дыха-
ния, пота, радостью схватить предмет пятью пальцами живого те-
ла.
Мелочи, которые были для всех совершенно естественными. Ме-
лочи чудесные, невероятные, которые замечаешь только после то-
го, как их лишишься.
Раньше он видел лес как монохромную серость, слышал его как
схему шумов. Лес не имел ни температуры, ни запаха, ни осязае-
мости - теперь же он имеет все это. Его затопила буря впечат-
лений, таких острых, что они стали нестерпимыми.
Он быстро набирал силы и уверенность. Когда он атаковал
склон гребня, ему доставляло удовольствие карабкаться по пыль-
ным склонам и кашлять, когда едкая пыль проникала в легкие.
Харкер ругался и, как большой медведь, продирался сквозь
лишайники. Внезапно Саймон рассмеялся, сам не зная над чем:
просто было так здорово снова уметь смеяться.
Спустившись вдоль гребня и выйдя на открытое место, они ос-
тановились перевести дух. Харкер окинул Саймона долгим взгля-
дом, полным любопытства.
- Ну, и как вам? Каково снова стать человеком? Саймон не
ответил. Не мог. У него не было для
этого слов. Он отвернулся от Харкера и посмотрел на долину -
такую мирную под рассеянным светом солнца. В нем кипело страш-
ное возбуждение, бросавшее его тело в трепет.
Как бы испугавшись своего вопроса и того, что за ним скры-
валось, Харкер повернулся и почти бегом бросился по склону.
Саймон последовал за ним, поскользнулся и ободрал руку о ска-
лу. Он остановился, остолбенело глядя на капли крови, медленно
капающей из раны, и Харкеру пришлось трижды окликнуть его име-
нем Кеога и еще раз - его собственным именем.
Они обошли Новый Город.
- Не стоит идти прямо к врагам, - рассудил Харкер, и они
пошли в обход по оврагу, но видели издали ансамбль домов на
склоне холма, под черным жерлом рудника. Саймон отметил, что
город удивительно тих.
- Видите ставни на окнах? - спросил Харкер. - А баррикады
на улицах? Они ждут. Ждут сегодняшним вечером.
Больше он ничего не сказал. Они вышли в широкую долину,
усеянную букетами сероватых кустов, пересекли ее и направились
к предместьям города.
Когда они приблизились к Монебу, им навстречу бросилась
группа людей. Во главе их бежал молодой человек - высокий,
тонкий, черноволосый.
- Это ваш сын, - шепнул Харкер.
Кожа мальчика была менее бронзовой, а лицо было смесью лица
Кеога и другого, более нежного и красивого: глаза смотрели от-
крыто и нежно. Как раз таким Саймон и представлял себе Джона.
Называя мальчика по имени, он испытывал чувство вины, но
так же и странную гордость, и неожиданно подумал: "У меня тоже
мог быть такой сын - до того, как все изменилось... но я не
должен думать об этом! Обольщения плоти потянут меня назад!"
Дион задыхался, и на его лице были заметны бессонные ночи и
тревога.
- Отец, мы искали тебя по всей долине! Где ты был?
Саймон приступил к объяснению, которое приготовили они с
Харкером, но мальчик перебил его, перескакивая с предмета на
предмет в потоке торопливых слов:
- Ты не возвращался, и мы боялись, не случилось ли что с
тобой. За твое отсутствие они передвинули час Совета на более
раннее время! Они надеялись, что ты не придешь совсем, а если
вернешься, то опоздаешь!
Молодая сильная рука схватила руку Саймона.
- Они уже собираются в зале Совета! Пошли, может быть, мы
еще успеем, но нам придется поторопиться!
Харкер сумрачно взглянул на Саймона поверх головы мальчика.
- Похоже, мы уже опоздали.
Они поспешили к городу с нетерпеливым сыном Кеога и сопро-
вождающими его людьми.
Стена Внутреннего Города возвышалась над старыми и глино-
битными домами; еще выше ее были кровли и массивные башни
дворцов и храмов, побеленных известью и окрашеннх охрой и ма-
линовой окраской.
Воздух был полон запахов кухни, дровяных печей, резкой пы-
