которых каждый может с гордостью думать, что он на них не похож.
Саботажник - это человек, смерть которого может принести миру
только облегчение.
- Хочешь, чтобы я повторил?- спросил бармен.- Саботажник!
Вонючий саботажник.
Ситуация была крайне напряженной и в то же время очень
простой. Один взрослый человек нанес другому взрослому человеку
совершенно недвусмысленное оскорбление. И непохоже было, чтобы
кто-либо из них стремился разрядить обстановку или хотя бы думал
о такой возможности. С того самого момента, когда господь бог
придумал трагедию, зрителям остается только смотреть и наблюдать
процесс, сходный с тем, что молотилка делает с человеком, когда
его затягивает внутрь.
Со второго курса университета Полу ни разу не случалось
ударить человека. И в нем не было того запала, который
инструкторы штыкового боя пытаются привить своим подопечным,-
желания схватиться с врагом вплотную. Пол даже сознавал, что
подобные желания не предвещают ничего хорошего. И тем не менее,
подчиняясь какой-то системе не зависящих от него нервов и желез,
руки его сжались в кулаки, а ноги сами заняли позицию,
чрезвычайно удобную для нанесения удара.
Точно так, как после "Увертюры 1812" не принято исполнять на
"бис" что-либо иное, кроме "Звезд и Полос", у Пола не было
другого ответа на брошенное ему в лицо обвинение.
- Сам ты саботажник,- ответил он и свингом ударил бармена по
носу.
И уж совершенно неожиданно бармен повалился, пыхтя и фыркая.
Пол вышел в ночь, подобно Дикому Биллу Хайкоку, Даниелу Буну или
матросу с баржи, отпущенному на берег, или как... Но тут его
совершенно неожиданно снова схватили за плечо. В какую-то долю
секунды ему удалось разглядеть красный нос бармена, его белое
лицо, белый фартук и белый кулак. Бриллиантовая вспышка изнутри
осветила череп Пола, а потом наступил мрак...
- Доктор Протеус, Пол...
Пол открыл глаза и обнаружил, что смотрит на созвездие
Большой Медведицы. Прохладный бриз овевал его разламывающуюся от
боли голову, и он никак не мог понять, откуда доносится к нему
голос и кто это уложил его на цементную скамейку, которая
тянулась во всю длину пристани.
- Доктор Протеус...
Пол сел. Его нижняя губа была расквашена и распухла, во рту
ощущался вкус крови.
- Пол, сэр...
Ему показалось, что голос доносится из-за кустов таволги -
живой изгороди вокруг пристани.
- Кто это?
Юный доктор Эдмунд Гаррисон, крадучись, показался из-за живой
изгороди со стаканом виски в руке.
- Я подумал, что вам захочется выпить.
- Это истинно христианский поступок с вашей стороны, доктор
Гаррисон. Думаю, я уже настолько оправился, что могу сесть и
сидя принимать пищу.
- Я очень хотел бы, чтобы идея эта пришла в голову именно
мне. Но это была идея Кронера.
- О? Он велел передать еще что-нибудь?
- Да, но только, я полагаю, вам это ни к чему. Я не обратил
бы на это внимания, будь я на вашем месте.
- Ну-ка, валяйте.
- Он велел сказать вам, что перед рассветом тьма всегда
сгущается и что у каждой тучки есть серебряная подкладка.
- Угу.
- Но вы только поглядели бы на бармена,- радостно сообщил
Гаррисон.
- Ааа... Ну-ка, расскажите.
- У него кровотечение из носу, которое никак не могут
остановить, потому что он никак не может перестать чихать из-за
этого кровотечения. Похоже, что круг замкнулся и это может
тянуться годами.
- Отлично,- Пол сразу почувствовал облегчение.- Думаю, что
вам самая пора смываться, пока вам все еще сопутствует удача и
никто вас не видел со мною.
- А не скажете ли вы мне, что вы такое натворили?
- Это длинная и скучная история.
- Я и сам догадываюсь. Господи! Сегодня ты царь, а завтра
тебя вышвыривают пинком в зад. Что же вы теперь собираетесь
делать?
Ведя эту беседу в темноте вполголоса. Пол начал понимать,
какого чудесного молодого человека выбрал он себе в товарищи по
столу в первый же день - вот этого Эда Гаррисона. По всей
вероятности. Пол ему тогда понравился, а теперь, не имея никаких
личных причин выступать против Пола, он продолжает относиться к
нему по-дружески. Это объяснялось, конечно, чистотой натуры, и
притом очень редкой разновидностью этой чистоты, ибо хранить
верность дружбе в подобной ситуации могло означать конец
карьеры.
- Что я собираюсь делать? Может, займусь фермерством. У меня
есть очень милая небольшая ферма.
- Ферма, да?- Гаррисон восхищенно прищелкнул языком.- Ферма.
Звучит очень соблазнительно. Я уже подумывал об этом: вставать
утром вместе с солнцем, обрабатывать землю собственными руками,
только ты и природа. Иногда мне кажется, что, будь у меня
деньги, я, возможно, бросил бы все и...
- Хотите выслушать совет старого и усталого человека?
- Все зависит от того, кто этот старый и усталый человек. Вы?
- Я. Нельзя стоять одной ногой в действительности, а другой в
мечтах, Эд. Делайте что вам заблагорассудится, но либо бросайте
работу, либо уж приспосабливайтесь к этой жизни. Иначе для
судьбы слишком велик будет соблазн разорвать вас пополам, прежде
чем вы решите, какой путь вам избрать.
- Именно это и произошло с вами?
- Что-то вроде этого.- Пол отдал Гаррисону пустой стакан.-
Спасибо, и лучше сматывайтесь. Передайте доктору Кронеру, что из
тучи всегда проливается то, что в ней содержится.
"Дух Лужка" занял свое место у причала, и Пол поднялся на
борт. Несколько минут спустя подошел и оркестр со своими
инструментами. Громкоговорители передали сигнал отбоя. Свет в
салуне погас, и группки явно трезвых гуляк расходились по своим
палаткам, пересекая площадь для парадов.
Послышалось щелканье, шипение иголки по пластинке, и в
последний раз за этот вечер раздалась песня:
Прощайте, ибо я должен оставить вас.
Прошу вас, не огорчайтесь из-за этой разлуки.
Прощайте, настало время сказать- до свидания,
Адью, адью, добрые друзья, адью, да, адью!..
Пол устало и безразлично помахал рукой. Это было прощание с
той жизнью, которую он знал до сих пор, со всем тем, что
составляло сущность жизни его отца. Он так и не получил
удовлетворения от того, что сказал кому-то, что уходит, притом
ему не удалось сказать это так, чтобы его словам поверили;
однако он все-таки уходит. Прощай все. Прошлое уже не будет
иметь с ним ничего общего. Лучше быть просто ничем, чем слепым
швейцаром во главе парада цивилизации.
Пока Пол говорил себе эти слова, их накрыла волна грусти и
размыла совершенно так, будто они были начертаны на песке.
Теперь Пол уже понимал, что ни один человек не в состоянии жить
без корней - корней в крохотном оазисе среди пустыни, в красной
глиняной земле, на горном скате, на каменистом берегу, на
городской улице. В черный суглинок, в болото, в песок, в камень,
в асфальт или в ковер каждый человек глубоко пускает корни для
того, чтобы называть это место своим домом. Комок подкатил к его
горлу, и Пол так ничего и не мог с этим поделать. Доктор Пол
Протеус прощался со своим домом навсегда.
- Прощай,- сказал он. А потом вдруг совершенно неожиданно для
самого себя добавил:- Прощай, банда.
Группа неуклюжих и, по-видимому, действительно пьяных людей
выходила из салуна. Они распевали невероятно сентиментальную
песню "Тост за Дуб". Все они неуклюже топали в сторону великого
дерева, положив друг другу руки на плечи. Их голоса очень ясно
доносились до Пола через плоские зеленые газоны:
Выросший из маленького желудя,
Ты стал теперь гигантом.
Пусть никогда не остановится твой рост.
Вздымайся к звездам,
Гордый символ
Наааааш.
Затем наступила благоговейная пауза, которую тут же прервало
восклицание: "Господи!" Это был голос Беррингера и любимое его
словечко.
- ...случилось?
- Посмотрите на дерево - вокруг комля.
- Боже мой!
- Кто-то снял полосу коры вокруг всего ствола,- глухо сказал
Беррингер.
- Кто же?
- А кто вы думаете?- заявил Беррингер.- Этот вонючий
саботажник. Где он?
"Дух Лужка" с грохотом включил свои машины и вышел на
открытую воду.
- Эй!- закричал одинокий перепуганный голос в ночи.- Эй! Кто-
то убил Дуб.
- Убил Дуб,- эхом отдалось на берегу.
Громкоговорители снова щелкнули, и пронзительный боевой клич
заполнил воздух.
- Берегись Заколдованной Рубашки!- завопил страшный голос.
- Заколдованной Рубашки,- отозвался берег, и все опять
замерло.
XXIV
Отправляясь воздушным путем из Майами Бич в Итаку, штат Нью-
Йорк, резиденцию Корнгллиевского университета, шах Братпура
изрядно простыл. Когда семь прахул сумклиша (прахула - это мера
жидкости, помещающейся в мех, сделанный из шкуры братпурского
сурка) здорово подняли дух шаха, но никоим образом не повлияли
на его дыхательные пути, было решено, что самолет сделает
посадку в Гаррисбурге, штат Пенсильвания, где шах отдохнет и
испытает на себе магическое действие американской медицины.
Пропустив за воротник семь прахул сумклиша, шах по пути к
врачебному кабинету принялся выкрикивать игривые предложения
привлекательным такару женского пола.
- Питти фит-фит, сиби такару? Ники фит-фит. Акка Сахн нибо
фит-фит, сиби такару?
Хашдрахр, который не испытал на себе благотворного действия
сумклиша, был очень озабочен.
- Шах говорит, что сейчас отличный день,- горестно объяснил
он.
- Фит-фит, пу сиби бонанза?- выкрикнул шах маленькой
блондинке, руки которой были сунуты в уличный маникюрный
автомат.
Она вспыхнула, выдернула руки из машины и, гордо
выпрямившись, зашагала прочь. Автомат продолжал тем временем
обрабатывать пустоту. Уличный мальчишка, воспользовавшись
незавершенной операцией, сунул свои грязные лапы в машину и
вытащил их оттуда с сияющими, покрытыми красным лаком ногтями.
- Я рад, что он доволен погодой,- мрачно отозвался Холъярд.
Уже много недель они путешествовали, так и не затрагивая этой
темы, и Холъярд уже с надеждой говорил себе, что шах и в самом
деле отличается в этом отношении от остальных гостей, от
французов, боливийцев, чехов, японцев, панамцев и... Так нет же.
Шах тоже начал проявлять интерес к американскому типу женщин.
Холъярд со страшным ущербом для своего достоинства вынужден был
опять готовиться к роли исключительного во всех отношениях
хозяина - другими словами, сводника.
- Фит-фит?- выкрикнул шах, когда они подкатили к светофору.
- Послушайте,- огорченно сказал Холъярд Хашдрахру,- скажите
ему, что он не может просто подойти к первой попавшейся
американской девушке и пригласить ее с ним переспать. Я подумаю,
что можно сделать в этом смысле, но это вещь нелегкая.
Хашдрахр перевел все это шаху, но тот в ответ просто
отстранил его. Прежде чем кто-нибудь успел его остановить, шах
выбрался на тротуар, самоуверенно преграждая путь изумительно
красивой смуглокожей брюнетке.
- Фит-фит, сиби такару?
- Прошу вас,- сказал ей Холъярд,- прошу вас извинить моего
друга. Он немножечко под газом.
Она ухватила шаха под руку, и они вместе протиснулись обратно
в лимузин.
- Боюсь, что здесь произошло ужасное недоразумение, юная
леди,- сказал Холъярд.- Я просто не знаю, как вам все это
объяснить. Я, кхм, кхм, дело в том... Я хочу сказать, что он,
пожалуй, не просто предлагает вам прокатиться.
- Он меня попросил кое о чем, не так ли?
- Да.
- Значит, здесь нет никакого недоразумения.
- Фит-фит,- сказал шах.
- Вот именно,- сказал Холъярд.
Хашдрахр с усиленным интересом принялся рассматривать улицу
за окном - дикарь, что с него спрашивать,- а Холъярд с трудом
держал себя в рамках.
- Вот мы и приехали,- объявил шофер.- Здесь находится кабинет
доктора Пепковитца.
- Ну что ж, юная леди, вам придется подождать нас в машине,-
сказал Холъярд,- пока шах войдет в здание, где его будут лечить
от простуды.
Шах улыбался, быстро вдыхая и выдыхая воздух.
- У него прошел насморк,- изумленно сказал Хашдрахр.
- Поехали дальше,- распорядился Холъярд.
