У него уже был случай наблюдать столь же чудесное исцеление
эквадорского бригадного генерала от ангины.
Девушка выглядела очень озабоченной и довольно несчастной.
"Она совершенно не подходит к своей роли",- подумал Холъярд. Она
постоянно улыбалась, причем очень неуверенно, и явно стремилась,
чтобы все уже оказалось позади. Холъярд никак не мог поверить,
что она в самом деле понимает что к чему.
- Куда мы сейчас едем?- спросила она с мрачной бодростью.- Я
полагаю, в отель?
- Да,- безразлично ответил Холъярд.
- Хорошо.- Она похлопала шаха по плечу и вдруг разразилась
слезами.
Шах был огорчен и неловко попытался ее успокоить.
- Ох, нибо соури, сиби такару. Акка сахн соури? Оххх. Типи
такару. Аххх.
- Ну вот,- сказал Холъярд.- Ну, что же вы?
- Не каждый день я делаю это,- сказала она, сморкаясь.-
Простите меня, пожалуйста. Я попытаюсь исправиться.
- Конечно. Мы понимаем,- сказал Холъярд.- Вся эта история -
ужасная ошибка. Где вы желаете, чтобы вас высадили?
- О нет, я собираюсь пойти на это,- печально возразила она.
- Прошу вас...- сказал Холъярд.- Но, возможно, будет лучше
для всех заинтересованных сторон, если...
- Если я погублю своего мужа? Будет лучше, если он
застрелится или заморит себя голодом?
- Конечно же, нет! С какой стати должны произойти все эти
ужасные вещи, если вы откажетесь... Я хочу сказать...
- Это очень длинная история.- Она вытерла слезы.- Мой муж,
Эд,- писатель.
- Какой его классификационный номер?- осведомился Холъярд.
- Вот в том-то и дело. У него нет никакого номера.
- Тогда как же вы можете называть его писателем?- спросил
Холъярд.
- Потому что он пишет,- сказала она.
- Дорогая моя девочка,- отечески пожурил ее Холъярд,- если
судить только по этому, тогда мы все писатели.
- Два дня назад у него был номер - У-441.
- Фантастические рассказы, начинающий,- пояснил Холъярд
Хашдрахру.
- Да, - сказала она,- и этот номер должен был сохраняться за
ним, пока он не закончит своей повести. После этого он должен
был получить либо У-440...
- Квалифицированный работник в фантастике,- сказал Холъярд.
- Или У-225.
- Общественная информация,- сказал Холъярд.
- Простите, что такое "общественная информация"?- спросил
Хашдрахр.
- Это профессия,- сказал Холъярд, на память цитируя
"Уложение",- это профессия, специализирующаяся в прививке
массовому читателю путем психологического воздействия
благоприятного общественного мнения в противоречивых вопросах,
без ущемления интересов каких-либо выдающихся личностей, причем
основной задачей в данной деятельности является постоянная
стабилизация экономики и общества.
- О, понимаю, не обращайте на меня внимания,- сказал
Хашдрахр.- Пожалуйста, продолжайте ваш рассказ, сиби такару.
- Два месяца назад он передал свою законченную рукопись в
Национальный Совет Искусства и Литературы для получения
критических замечаний и прикрепления его к одному из книжных
клубов.
- Имеется двенадцать таких клубов,- вмешался Холъярд.- Каждый
из них отбирает книги для определенного типа читателей.
- Значит, имеется двенадцать типов читателей?- спросил
Хашдрахр.
- Сейчас уже поговаривают о тринадцатом и даже о
четырнадцатом,- сказал Холъярд.- Конечно, исходя из интересов
экономики, где-то следует подвести черту. В целях
самоокупаемости книжный клуб должен насчитывать по меньшей мере
полмиллиона членов, иначе не окупится установка машин -
электронных учетчиков заказов, электронных наклейщиков адресов,
электронных упаковщиков, электронных прессовальщиков и
электронных счетчиков дивидендов.
- И электронных писателей,- с горечью добавила девушка.
- Это тоже придет, это придет,- пообещал Холъярд.- Но, ей-
богу, добыть хорошую рукопись - сейчас не штука. Это уж никак не
назовешь проблемой. Все дело в оборудовании. Один маленький
клуб, например, занимает четыре городских квартала.
Хашдрахр и шах медленно покачали головами, прищелкнув
языками.
- Четыре городских квартала,- как эхо, глухо повторил
Хашдрахр.
- Ну вот, полностью автоматизированное оборудование, подобное
этому, делает культуру очень дешевой. Книжка стоит меньше, чем
семь пакетиков жевательной резинки. А есть еще и картинные
клубы. Они по удивительно дешевым ценам выпускают картины,
которые вы можете спокойно вешать на стены. Кстати, говорят, что
культура сейчас настолько недорого обходится, что утеплить дом
книгами и картинами намного дешевле, чем стекловатой. Не думаю,
что все обстоит именно так, но здесь есть значительная толика
истины.
- И художники, работающие в этих клубах, хорошо
оплачиваются?- спросил Хашдрахр.
- Оплачиваются, еще бы!- ответил Холъярд.- Сейчас просто
золотой век искусства, ведь миллионы долларов тратятся ежегодно
на репродукции Рембрандтов, Уистлеров, Гойев, Ренуаров, Эль
Греко, Дега, Да Винчи, Микеланджело...
- А члены этих клубов могут, получить любую книгу и любую
картину?- спросил Хашдрахр.
- Нет, этого бы я не сказал! Проводится большая
исследовательская работа по выяснению, что сошло со сцены, уж вы
поверьте. Производится обследование читательских вкусов,
испытание обсуждаемых книг на читабельность и доходчивость.
Господи, да ведь выпустить непопулярную книжку для подобного
клуба означало бы просто крушение!- Холъярд выразительно
прищелкнул пальцами.- Единственный путь удержать культуру на
столь дешевом уровне - это знать заранее, что и в каком
количестве желает публика. И они узнают это, узнают все, вплоть
до цвета обложки. Гутенберг пришел бы в изумление.
- Гутенберг?- переспросил Хашдрахр.
- Ну да - человек, который изобрел печатный станок. Первый
человек, который приступил к массовому выпуску Библии.
- Алла сутта такки?- спросил шах.
- Мм?..- отозвался Холъярд.
- Шах хочет знать, проводил ли Гутенберг предварительный
опрос.
- Во всяком случае,- сказала девушка,- книга моего мужа была
отвергнута Советом.
- Плохо написана,- холодно заявил Холъярд.- Стандарты очень
высоки.
- Великолепно написана,- терпеливо сказала девушка.- Но она
на двадцать семь страниц превышала максимально допустимый объем;
коэффициент ее читабельности составил 26,3 и...
- Ни один из клубов и не возьмет чего-либо при КЧ свыше 17,-
объяснил Холъярд.
- И кроме того,- продолжала девушка,- она была посвящена
антимеханической теме.
У Холъярда брови поднялись высокими дугами.
- Ну, знаете ли, с чего бы тогда они вдруг стали ее печатать!
И что это он о себе возомнил? Господи, да вы просто должны
благодарить судьбу за то, что он сейчас не за решеткой как
защитник и пособник саботажа. Неужели он и в самом деле считал,
что найдется кто-нибудь, кто все это напечатает?
- А он не думал об этом. Он чувствовал потребность писать и
писал.
- Почему бы тогда ему не писать о клиперах или о чем-нибудь
подобном? Или книжку о старом добром времени на канале Эри?
Человек, который пишет о таких вещах, работает наверняка. Очень
большой спрос на эти темы.
Она беспомощно пожала плечами.
- Я думаю, что его никогда по-настоящему не волновали клиперы
и канал Эри.
- Он у вас какой-то неприспособленный,- брезгливо сказал
Холъярд.- Если бы вы спросили моего совета, дорогая, я сказал
бы, что ему нужно обратиться к знающему психиатру. Сейчас
психиатрия просто чудеса творит. Берутся за совершенно
безнадежные случаи и превращают больных в граждан категории А.
Неужели он не верит в психиатрию?
- В том-то и дело. Он наблюдал своего брата, когда тот
умиротворялся при помощи психиатра. Потому-то он и не хочет
иметь с ними ничего общего.
- Не понимаю. Неужели его брат несчастлив?
- В том-то и дело, что слишком счастлив А мой муж говорит,
что кто-то просто обязан быть неприспособленным; что кто-то
просто должен испытывать чувство неловкости для того, чтобы
задуматься над тем, куда зашло человечество, куда оно идет и
почему оно идет туда. Отсюда-то и все неприятности с его книгой.
Она подымала все эти вопросы и вот была отклонена. Тогда ему
было приказано заняться общественной информацией.
- Значит, в конце концов вся эта история закончилась
благополучно?- спросил Холъярд.
- Нет, едва ли. Он отказался.
- Господи, вот тебе и на!
- Да. Его уведомили, что если ко вчерашнему дню он не
приступит к выполнению своих обязанностей в области общественных
отношений, его питание, его разрешение на квартиру, его
страховка жизни и здоровья - в общем, все на свете будет
аннулировано. И вот сегодня, когда вы проезжали, я как раз
бродила по городу, раздумывая над тем, что может в наши дни
сделать женщина, чтобы раздобыть несколько долларов. А выбор тут
невелик.
- Значит, этот ваш муж, он скорее предпочел бы, чтобы его
жена...- Холъярд прокашлялся,- чем работать в области
общественной информации?
- Я горжусь тем, что могу с уверенностью заявить,- сказала
девушка,- что муж мой - один из тех немногих,- у кого остались
еще некоторые представления об уважении к себе.
Хашдрзхр перевел это ее последнее высказывание, и шах
печально покачал головой. Он снял рубиновое кольцо и насильно
вложил его в руку девушки.
- Ти, сиби такару. Дибо. Брахоус брахоуна, хоуна саки. Импи
гоура Брахоуна та типпо а имсмит.- Он открыл ей дверцу лимузина.
- Что сказал этот джентльмен?- спросила она.
- Он сказал, чтобы ты взяла кольцо, маленькая красивая
гражданка,- ласково ответил Хашдрахр.- Он сказал тебе до
свидания и пожелал тебе удачи и что многие из величайших
пророков оказывались на поверку не умнее клопов.
- Благодарю вас, сэр,- сказала она, выбираясь из машины и
снова принимаясь плакать.- Да благословит вас господь.
Лимузин отъехал от нее. Шах проникновенно помахал ей рукой.
- Дибо, сиби такару,- сказал он и тут же принялся яростно
чихать. Он высморкался.
- Сумклиш!
Хашдрахр подал ему священную флягу.
XXV
Когда "Дух Лужка" причалил к пристани у Материка, по местной
радиотрансляционной сети приглушенно передавали "Доброй ночи,
любимая" - легкий призрак музыки, шепот па фоне плеска голубой
воды, шелеста орлиного крыла, шороха ветвей.
В домах, отведенных женщинам и детям, света не было. В
Центральном Административном Здании светился один лишь квадрат
окна, а на фоне его темнел силуэт спящего клерка.
Когда Пол направился туда, чтобы узнать, как отыскать Аниту,
свет ударил в его уже привыкшие к ночной темноте глаза. Когда же
его зрачки приспособились к яркому свету, оказалось, что он
стоит и опять смотрит на свое собственное отражение в зеркале с
надписью: "Лучшая жена для Лучшего человека, для Лучшей работы в
мире".
Он заторопился пройти мимо зеркала, раздумывая над тем,
сколько раз Анита любовалась своим отражением и этой надписью, а
также над тем, как она воспримет новость о том, что ее Лучший
мужчина стал просто мужчиной, да к тому же еще и безо всякой
работы.
Пол разбудил клерка, а тот позвонил экономке, ответственной
за помещение, в котором ночевала Анита:
- Что там произошло на вечере?- спросил клерк сонно,
дожидаясь, пока женщина ответит на сто звонок.- Вы уже десятый
по счету приезжаете сюда этой ночью. Обычно не едут раньше
четвертого дня. Да что это там стряслось с этой экономкой, в
конце концов? Телефон ведь стоит прямо рядом с ее постелью.- Он
взглянул на часы.- А знаете, который сейчас час? У вас ведь ни
на что не останется времени. Последнее судно на остров отходит
через три минуты.
- Продолжайте звонить. Я не собираюсь возвращаться.
- Если вы собираетесь провести здесь ночь, то лучше и не
заикайтесь об этом. Двадцать семь правил запрещают это.
Пол сунул ему десятидолларовую бумажку.
- Продолжайте звонить.
- О, за такие деньги вы можете прожить здесь невидимкой целую
неделю. Какие вам нравятся? Блондинки, брюнетки, рыжие? Ага!
Наконец она отозвалась. Где это вас черти носят?- спросил он у
женщины.- Миссис Пол Протеус у себя?- Он кивнул.- Угу, угу.
