играли в лото "Зоопарк".
-- Заходите, Уолш. Рад вас видеть. Разрешите наш спор: Пруденс уверяет,
что жираф ржет, как лошадь. Это верно?
Когда игра закончилась и сэр Самсон с советником остались одни, Уолш
сказал:
-- Вот что, сэр. Не знаю, насколько внимательно вы следите за событиями
в стране, но я счел своим долгом довести до вашего сведения, что во вторник,
в день Праздника противозачаточных средств, в городе могут вспыхнуть
беспорядки.
-- Беспорядки? Естественно. Вообще вся эта затея не вызывает у меня
ничего, кроме отвращения. Мы на этот праздник не идем.
-- Откровенно говоря, я и сам толком не знаю, какого рода беспорядки
могут иметь место. Мне известно одно: в городе что-то происходит. Только
сегодня вечером до меня дошли сведения, что французы и американцы в
понедельник отбывают на побережье. Я подумал, что необходимо дать вам об
этом знать.
-- Подумаешь, очередная туземная драчка, только и всего! Последняя
гражданская война была точно такой же. Байон все время боялся, что на него
нападут. Нет, по мне, пусть уж лучше меня бомбят здесь, чем кусают москиты
на побережье. Как бы то ни было, голубчик, спасибо за информацию.
-- А вы не будете возражать, сэр, если мы с женой тоже поедем на
побережье?
-- Сделайте одолжение. Только рад буду. Заодно и почту отвезете.
Счастливого пути. Хотя, если говорить честно, я вам не завидую.
Утром накануне праздника Бэзил, как всегда, отправился в министерство.
Войдя в кабинет, он увидел, что господин Юкумян запихивает в холщовый
саквояж некоторые не слишком гяжелые и наиболее ценные музейные экспонаты.
-- У меня они, если что случится, будут в безопасности, -- пояснил
финансовый директор. -- В одиннадцать у меня поезд. Еле билет достал. На
побережье едут многие умные люди. Вы бы тоже поехали, мистер Сил. Я все
устрою в лучшем виде.
-- Ты говоришь "если что случится". А что, собственно, должно
случиться?
-- Ничего не знаю, мистер Сил. Я ведь вопросов не задаю. Я про себя так
решил: если начнется заварушка, лучше быть на берегу. В воскресенье во всех
городских церквах читали проповеди против контроля над рождаемостью. Мне об
этом госпожа Юкумян рассказала -- она женщина набожная, в церковь каждый
день ходит. Но, думаю, дело не только в противозачаточных средствах. Думаю,
генерал Коннолли что-то знает. Поедемте со мной на побережье, а, мистер Сил?
Нет?
'Работы в это утро почему-то не оказалось: не было ни писем, на которые
Бэзил обязан был отвечать, ни записок из дворца -- складывалось лось
впечатление, что в Министерстве модернизации внезапно пропала необходимость.
Бэзил вышел из своего кабинета, запер дверь, ключ положил в карман и
отправился во дворец. При виде Бэзила стоявшие у ворот офицеры охраны
перешли на шепот.
Сет стоял у письменного стола в элегантном сером костюме и в штиблетах
мышиного цвета и изучал план реконструкции столицы.
-- На бульваре Сета прекращена работа. Джеггер распустил рабочих.
Почему?
-- Потому что ему уже три недели не платят. Новые банкноты ему не
нравятся.
-- Предатель. Я его расстреляю. Уже час назад я послал за Коннолли. Где
он?
-- Многие европейцы уехали сегодняшним поездом на побережье. Впрочем,
думаю, Коннолли среди них не было.
-- Европейцы уезжают? Что ж, их дело. Город полон моими людьми. Я сам
видел их с башни в полевой бинокль. Весь день они прибывают в столицу по
четырем дорогам... Но работа должна продолжаться. Англиканский собор,
например, уже давно надо было снести. И его не будет -- даже если для этого
мне самому придется разбирать его по кирпичику голыми руками! Вы же видите,
на его месте будет проходить Северная магистраль. Вот она на плане --
прямая, как штык...
-- Сет, по городу ходят слухи. Говорят, завтра могут быть волнения.
-- У меня волнения каждый день. И завтрашний ничем не отличается от
любого другого.
В тот вечер леди Милдред и мисс Тин увидели очень странное зрелище. Они
пили чай у епископа и в отель возвращались пешком, длинной дорогой, чтобы
подышать воздухом -- вечер выдался великолепный. Проходя мимо англиканского
собора, они обратили внимание на молодого человека в сером костюме, который,
в полном одиночестве, отбивал гранитную кладку на арке западного нефа.
Трудился он, в отличие от азанийских рабочих, не покладая рук.
-- Как он похож на императора!
-- Не смешите меня, Сара.
Предоставив молодому человеку в серой паре столь же энергично трудиться
и дальше, дамы вернулись в отель, где с отЦездом Юкумянов хозяйство
совершенно разладилось.
-- Только мы с таким трудом приучили их к своим вкусам... --
пожаловалась леди Милдред.
Наутро дамы проснулись очень рано. Их разбудил шум под окнами:
переругивались и шаркали ногами люди, стучали копытами мулы и пони,
сигналили машины. Леди Милдред открыла ставни и выглянула на оживленную
улицу. Подошла к окну и мисс Тин,
-- Я звоню уже двадцать минут. Похоже, в отеле нет ни души. Она не
ошиблась -- прислуга ушла накануне вечером, после обеда, и не вернулась. По
счастью, у леди Милдред нашлись печенье, бульонные кубики и спиртовка, без
которой она за границу ездить не отваживалась. Пока дамы завтракали наверху
печеньем с горячим бульоном, а солнце, такое же жгучее и ослепительное, как
и в любой другой, менее памятный день, медленно вставало над городом, --
толпа на улице все прибывала, с каждой минутой становясь все больше и
многоцветнее. Пыль подымалась из-под ног и, переливаясь на солнце, повисала
в воздухе.
-- Императору повезло с погодой. Это тебе не английские праздники под
проливным дождем? Помните слет девочек-скаутов: когда вдруг пошел жуткий
град? Кажется, это тоже было в августе, да? Как девчонки ревели, никогда не
забуду!
Праздничная процессия должна была пройти мимо отеля "Император Сет",
поэтому витрины выходивших на улицу магазинов были предусмотрительно
заколочены, а некоторые жильцы соорудили у себя под окнами нечто вроде
трибун и балконов, откуда можно было наблюдать за шествием. Несколько недель
назад, когда впервые стало известно о празднике, господин Юкумян всячески
разрекламировал эти трибуны и балконы и даже взялся продавать на них билеты,
однако планам этим, как и многим другим, ввиду предстоящих волнений не
суждено было сбыться. Тем не менее сегодня, памятуя о посулах господина
Юкумяна, в отель заявились два-три индийца, грек и четверо азанийцев в
праздничных нарядах. Войдя, они осмотрели опустевший вестибюль, заглянули в
ресторан, поднялись по лестнице и в конце концов добрались до комнат, где
жили англичанки. Закаленные тяжелой, полной невзгод и несправедливостей
жизнью, индийцы не обратили на протесты англичанок никакого внимания,
пододвинули кровать к окну, уселись поудобнее и стали терпеливо ждать, грызя
орехи и выплевывая на пол скорлупу. Последовав их примеру, остальные
непрошеные гости заняли места у других окон, причем грек любезно предложил
мисс Тин сесть рядом с ним, а ее отказ воспринял с явным недоумением. Тем
временем две аза-нийки, разгуливая по комнате и весело щебеча, с живым
любопытством рылись в комоде и с интересом разглядывали предметы, стоявшие
на умывальнике и на туалетном столике.
-- Какая наглость! К сожалению, сейчас мы бессильны им помешать.
Остается надеяться, что сэр Самсон заявит официальный протест.
-- Мы здесь больше оставаться не можем. И на улицу выходить не можем
тоже. Остается одно -- подняться на крышу.
И отважные дамы, запасшись циновками, подушками, зонтиками от солнца,
двумя романами легкого содержания, фотоаппаратами и остатками печенья,
поспешно вскарабкались по приставной лестнице на чердак, открыли люк и,
жмурясь от солнца, выбрались на крышу. Леди Милдред передала сумку с
провизией мисс Тин, а затем последовала за ней. Запереть люк сверху, к
сожалению, было нельзя, но зато на жестяной кровле лежали -- чтобы ее не
сорвало ветром -- огромные валуны. Один из них дамы совместными усилиями
подтащили к люку, вкатили на него, после чего, сЦехав по горячей жести к
низкому бетонному парапету, стали устраиваться. Здесь им не грозила
опасность, и вскоре они немного перевели дух и успокоились.
-- Отсюда очень хорошо видно, Сара. А с этими туземцами успеем
разделаться и завтра.
С крыши весь город, действительно, был как на ладони. Их взгляду
открылись неровные крыши дворцовых зданий в тени высоких синих эвкалиптов;
перед дворцом возвышалась еще до конца не достроенная королевская ложа,
откуда император должен был наблюдать за праздничным шествием; вокруг
трибуны, прибивая многоцветные флаги, раскладывая ковры и расставляя вдоль
дорожки кадки с пальмами и папоротником, семенили маленькие черные фигурки.
Отсюда дамы видели, как разветвляется главная улица, один ее конец шел к
казармам, а другой -- в христианский район города. В небо уходили купола и
шпили католической, православной, армянской, англиканской, несториан-ской
церквей, американо-баптистского и мормонского молельных домов;
видны были минареты мечети, синагога и плоская белая крыша индуистского
Храма змеи. Мисс Тин сделала несколько снимков.
-- Не тратьте всю пленку, Сара. Сегодня предстоит еще много
интересного.
Солнце стояло уже высоко, и рифленая металлическая крыша раскалилась
докрасна. Обе дамы откинулись на подушки, прикрылись зелеными зонтами,
пригрелись и сами не заметили, как задремали.
Начало праздничного шествия было намечено на одиннадцать утра, однако
шел уже первый час дня, когда леди Милдред, внезапно пробудившись от сна и
фыркнув, сказала подруге:
-- Сара, по-моему, начинается.
Дамы привстали и перегнулись через парапет, испытав при этом легкое
головокружение,-- жара и в самом деле стояла непереносимая. Из нарастающего
гула толпы вырывались характерные для местных ^ женщин утробные выкрики.
Возле королевской ложи, в четверти мили П от отеля, возникло какое-то
движение.
-- Наверно, император приехал.
Со стороны трибуны легким галопом проскакали десятка полтора улан,
загонявших людей в переулки и во дворы, однако стоило им проехать, как толпа
вновь выплескивалась на улицу.
-- Процессия двинется от вокзала. Смотрите, идут!
В запрудившей улицу толпе вновь поднялось волнение, но оказалось, что
это опять были уланы -- теперь они возвращались во дворец.
-- Боюсь, что это будет продолжаться весь день, -- подала голос мисс
Тин. -- Представляете, как мы проголодаемся.
-- Верно, я уже об этом думала. Попробую спуститься вниз и поискать
чего-нибудь сЦестного.
-- Не вздумайте, Милдред. Эти нелюди способны на все.
-- Ерунда! Не сидеть же здесь целый день с четырьмя сухими печеньями.
И леди Милдред, сдвинув камень, подняла крышку люка и медленно,
осторожно спустилась по лестнице. Дверь в ее комнату была открыта, и,
проходя мимо, она заметила, что у окна собралось уже довольно много народу.
Она спустилась на первый этаж, прошла через ресторан и открыла еще одну
дверь; за ней, судя по исходившим оттуда резким запахам, к которым за
последние несколько недель леди Милдред уже успела привыкнуть, находилась
кухня. Стоило ей приоткрыть дверь в кладовую, как оттуда с угрожающим
гудением вылетела целая туча мух. На полках стояли неприкрытые тарелки с
какой-то жуткой стряпней. Леди Милдред отшатнулась было, но, взяв себя в
руки, стала шарить по полкам глазами. В глиняном кувшине она обнаружила
