-- Зато головная боль утихнет.
Вечерело. Пылающее солнце стало опускаться за горы. Англичанки сидели
на железной крыше и хлестали неразбавленное бренди.
' Помолчите, офицер. Я хочу пить. Скажите, пожалуйста, где можно
достать воды? (франц.).
Вскоре на улице опять возникло движение. К сидевшим вокруг пулемета
солдатам подЦехал верхом на муле офицер и что-то им прокричал. Солдаты
вскочили, взвалили пулемет на плечи, построились и, чеканя шаг, направились
в сторону дворца. Мимо отеля прошел еще один патруль. С крыши было видно,
как на дворцовую площадь со всех сторон стекаются войска.
-- Гвардия возвращается во дворец. Значит, беспорядки прекратились. Но,
честно говоря, идти никуда не хочется... я такая сонная...
Когда солдаты ушли, из укрытий стали выходить мирные жители, их
маленькие фигурки сновали внизу. Появилась, оглашая улицу пьяными криками,
банда христиан-мародеров.
-- По-моему, они идут сюда.
На первом этаже в баре зазвенело разбитое стекло, раздался грубый,
пьяный смех. Еще несколько подвыпивших азанийцев сорвали ставни в
мануфактурной лавке напротив и вскоре вышли оттуда, завернувшись в длинную
пеструю материю. Но англичанки ничего этого уже не видели: измученные жарой
и выпавшими на их долю переживаниями, сморенные бренди господина Юкумяна,
они крепко уснули.
Когда они проснулись, шел уже восьмой час. Солнце село, резко
похолодало. Мисс Тин поежилась и чихнула.
-- Голова просто раскалывается. Очень хочется есть, -- сообщила она. --
А пить -- еще сильней, чем раньше.
Дома были погружены во мрак. В темноте виднелась только полоска света,
что пробивалась из дверей бара напротив, да тусклое зарево над крышами
южного района, где находились склады индийских и армянских купцов.
-- Это не закат, Сара. Это пожар.
-- Что ж нам делать? Не сидеть же здесь всю ночь! Снизу раздался
нестройный хор голосов -- это пели несколько подгулявших азанийцев, которые,
покачиваясь и обняв друг друга за плечи, медленно шли по улице. Двое
размахивали факелами и фонарями. Им навстречу из бара вывалилась пьяная
компания. Началась драка. Один фонарь упал на мостовую и вспыхнул желтым
пламенем. Вскоре дерущиеся разошлись, оставив за собой посреди улицы лужицу
горящего масла.
-- Нет, о том, чтобы спуститься вниз, не может быть и речи. Прошло два
часа. Время тянулось медленно, зарево над крышами то исчезало, то
подымалось; невдалеке вновь началась перестрелка. Осажденные дамы сидели в
темноте и дрожали от холода. Вдруг внизу показались автомобильные фары. К
отелю подЦехала машина. Ее тут же обступили пьяные из бара. Снизу донеслось
несколько слов на сакуйо, а затем кто-то, лениво растягивая слова, на чистом
английском языке произнес:
-- Похоже, наших старушек здесь нет. Эти ребята уверяют, что никого не
видели.
-- Уж не изнасиловали ли их? -- сказал второй голос.
-- Об этом можно было бы только мечтать. Давайте сЦездим в миссию?
-- Стойте! -- во весь голос крикнула леди Милдред. -- Эй! Стойте!
Хлопнула дверца, вновь заработал мотор.
-- Стойте! -- закричала мисс Тин. -- Мы здесь, наверху! И тут леди
Милдред проявила сообразительность, которая бы сделала честь любой
девочке-скауту. Она схватила за горлышко недопитую бутылку бренди и швырнула
ее вниз. Из окна машины высунулась голова Уильяма, который отпустил не
нуждавшееся в переводе ругательство на сакуйю, в ответ на что с крыши, вслед
за бутылкой коньяка, полетела подушка.
-- Там, кажется, кто-то есть. Пожалуйста, Перси, подымитесь наверх,
посмотрите, кто это там бутылками бросается, а я машину по сторожу.
Второй секретарь посольства с опаской вошел в отель и прямо на лестнице
столкнулся с обеими дамами.
-- Наконец-то! -- сказала мисс Тин. -- Что б мы без вас делали!
-- Спасибо на добром слове, -- пробормотал секретарь, несколько
ошарашенный столь радушным приемом. -- Мы ведь, собственно, только заехали
удостовериться, что у вас все нормально... По поручению посла... Узнать, не
напугали ли вас...
-- "Все нормально"?! Да у нас в жизни не было страшнее дня!
-- Ну, ну, не преувеличивайте. До нас в посольстве дошел слух, что в
городе были кое-какие беспорядки, однако сейчас вам уже ничто не грозит. На
улице, если не считать нескольких пьяниц, -- полная тишина. Впрочем, если
вам что-то понадобится, обязательно дайте нам знать.
-- Молодой человек, уж не намереваетесь ли вы оставить нас здесь на всю
ночь?
-- Видите ли... не сочтите нас негостеприимными, но мы в безвыходном
положении. Посольство забито до отказа. Сегодня, причем совершенно
неожиданно, приехал епископ, а потом еще несколько коммерсантов, которые
почему-то побоялись остаться в городе. Мне крайне неловко, но... вы,
надеюсь, сами понимаете...
-- А вам известно, что в городе пожар?
-- Да, горит здорово. Мы ведь проезжали совсем близко. Даже из
посольства видно зарево.
-- Молодой человек, мы с мисс Тин едем с вами.
-- Но, послушайте, я же, кажется...
-- Сара, залезайте в машину. А я пойду соберу кое-какие вещи. Продолжая
препираться, они вышли на улицу. Уильям и Анстрадер обменялись полными
отчаяния взглядами. "Убедитесь, что эти старые зануды в безопасности, --
проинструктировал их сэр Самсон, -- но ни под каким видом не вздумайте везти
их сюда. Здесь и так уже яблоку негде упасть". (Последняя фраза
предназначалась епископу, который, сидя в гостиной, мирно играл с Пруденс в
подкидного.)
Леди Милдред сомневалась, что мисс Тин способна удержать дипломатов,
если те вдруг решат уехать без них, а потому собрала лишь самое необходимое,
после чего, перекинув ночные рубашки через плечо и держа в руках туалетные
принадлежности, опять, буквально через минуту, спустилась вниз и,
удовлетворенно фыркнув, втиснулась на заднее сиденье.
-- Скажите, -- не без восхищения спросил ее Уильям, разворачиваясь, --
вы всегда бросаете в машину бутылки, если хотите, чтобы вас подвезли?
На следующее утро сэр Самсон Кортни проснулся в отвратительном
настроении, которое становилось все хуже и хуже по мере того, как,
неторопливо совершая туалет, он во всех подробностях вспоминал, что
творилось в посольстве накануне вечером.
"Раньше ничего подобного не бывало, -- размышлял он по дороге в ванную.
-- Эти болваны, по всей вероятности, просто не понимают, что посольство --
это не общежитие. Как прикажете исполнять свои обязанности, когда дом до
отказа набит непрошеными гостями?"
Первым приехал епископ, который привез с собой двух дрожащих от страха
викариев и совершенно идиотскую историю о том, что в стране будто бы
очередная революция и в городе стреляют. Подумаешь, революция! Азания -- это
вам не Барчестер'. А еще называют себя миссионерами! Миссионер должен быть
готов к испытаниям. Трусы! Сэр Самсон в сердцах рванул кран и пустил воду. А
когда обед уже подхо
` Имеется в виду английский провинциальный, городок Барчестер -- место
действия романа Антони Троллопа (1815 -- 1882) "Барчестерские башни" (1957).
дил к концу, заявились управляющий банком и эгот коротыпка Джеггер.
Первый раз его вижу. И опять -- только и разговоров, что про убийства,
грабежи, пожары. Пришлось начинать обед сначала, в результате утка
перестоялась и была совершенно несЦедобной. И все бы еще ничего, но тут его
собственная супруга, поддавшись общей панике, возьми да и спроси про этих
старух. "А что, разве леди Милдред и мисс Тин не уехали вместе со всеми на
побережье? Не надо ли им чем-нибудь помочь?" Посол попробовал было перевести
разговор на другую тему, но, в конце концов, вняв уговорам собравшихся,
разрешил Уильяму и Перси сесть в машину и сЦездить в отель узнать, все ли
там в порядке. Им ведь было ясно сказано: только узнать, все ли в порядке. А
эти олухи взяли и привезли старух сюда. Таким образом, под его крышей
фактически собралась сейчас вся английская колония Дебра-Довы. "Пусть
сегодня же выметаются, -- решил, намыливая подбородок, посол. -- Все до
одного. Свалились на мою голову!"
В конечном счете удалось разместить всех гостей. Епископ спал в здании
посольства, оба викария -- у Анстрадеров, которые с готовностью забрали
детей к себе в спальню; леди Милдред и мисс Тин -- у Леггов, а управляющий
банком и мистер Джеггер -- в пустовавшем коттедже Уолшей. Когда сэр Самсон
спустился к завтраку, все уже собрались на крокетной площадке и что-то
оживленно обсуждали, перебивая друг друга.
"...ужасно болит спина... я ведь в седле держусь плоховато..." --
"Бедный мистер Рейт..." -- "Чувствуется рука Церкви. Священники уже давно
настраивали народ против контроля за рождаемостью. Полиции стало известно,
что будет предпринята попытка остановить праздничную процессию, поэтому
перед самым началом праздника был арестован патриарх..." -- "Войска очистили
улицы... стреляли только в воздух... никто не пострадал..." -- "Пуля
пролетела в нескольких дюймах от моей головы. Представляете, буквально в
нескольких дюймах..." -- "Сет вернулся во дворец, как только стало очевидно,
что праздник сорван. Вы бы его видели -- злой, как черт..." -- "Сил уехал
вместе с ним..." -- "...когда лошадь подымалась в гору, было еще ничего.
Хуже, когда она сбегала вниз... Такое ощущение, что летишь по воздуху..." --
"Бедный мистер Рейт..." -- "После этого войска стянули к дворцу. Мы с
Джеггером были совсем близко и все видели. На дворцовой площади собралась
вся армия, и когда люди поняли, что стрельба прекратилась, они начали, по
шесть-семь человек, выходить из переулков и тоже двинулись на площадь,
смешиваясь с солдатами. Было это примерно в половине шестого..." --
"...Из-за того, что бриджи у меня никудышные, я стер себе все колени..." --
"Бедный мистер Рейт..." -- "Все думали, что Сет появится снова. Даже
королевскую ложу убирать не стали. Сама-то ложа -- дешевка, главное, что на
возвышении. Все стоят, глаз с ложи не сводят. И вдруг на нее подымается --
но не император, а патриарх, которого мятежники освободили из тюрьмы, а
вслед за ним -- Коннолли, старый Нгумо и кое-кто из придворных. Тут толпа
стала бурно приветствовать патриарха и Нгумо, а солдаты, увидев Коннолли,
закричали "ура" и начали снова палить в воздух. Минут пятнадцать на площади
невообразимый рев стоял..." -- "...И еще две ссадины на нижней части голени
-- от шпор..." -- "Бедный мистер Рейт..." -- "А потом произошло самое
неожиданное. Патриарх произнес речь, которую, впрочем, из-за шума почти
никто не слышал. Он обЦявил, что Сет низложен и что сегодня состоится
коронация нового монарха, сына Амурата, Ахона, который, как выяснилось, еще
жив, хотя все думали, что он уже лет пятьдесят назад умер. Стоявшие рядом с
ложей стали кричать "Да здравствует Ахон!", и толпа их поддержала, а почему
-- никто, наверно, и сам не знал. Вот тут и начался настоящий праздник. А
христиане тем временем громили индийские и еврейские кварталы -- взлаивали
магазины, поджигали дома. Тогда-то мы с Джеггером и решили бежать из
города..." -- "...горячая попалась лошадка, ничего не скажешь..." --
"Бедный, бедный мистер Рейт".
-- А они все о том же, -- подумал вслух сэр Самсон, услышав
доносившиеся с лужайки голоса. -- На отсутствие аппетита они пожаловаться не
могут, -- кисло добавил он, заметив, что гости подЦели почти весь кеджери '.
-- А что с Бэзилом Силом? -- спросила Пруденс.
-- Бежал вместе с Сетом, надо полагать, -- откликнулся управляющий
банком. -- А уж куда -- не знаю.
