единственная подруга, которой можно доверить все. А есть ли такая подру-
га у Наташи? Я как-то прежде не думал об этом. Есть, конечно, Марина.
Мои соседки, перед тем как двинуться к судье, скорее всего долго решали,
как одеться, как вести себя, в последнюю минуту схватили первые попавши-
еся под руку книги - мы тоже образованные! - и вот сидят, делают вид,
что читают, а грозный муж в неофициальной отставке принял меня за сопер-
ника и испепеляет взглядами... Дурачок... Интересно, а как Наташкин муж
будет реагировать на ее развод?.. Тоже станет меня ненавидеть?.. Значит,
любит Наташу... И я ее люблю...
Время пять тридцать.
Вышел четвертый.
Я пропустил соседок.
Мужчина растерянно поглядел на меня, сунул кроличью шапку в карман
пальто и тоже прошел в кабинет судьи. Дверь закрылась неплотно, и в ко-
ридоре слышно было, как сначала потек женский, быстрый, тараторящий го-
ворок, а потом раздался мужской, бухающий, полный боли, как крик большо-
го раненого зверя, голос. Обида, горечь, желание излиться, просто хотя
бы поделиться с кем-то звучали в их диалоге одновременно. Они говорили,
не слушая друг друга, словно пели дуэт, дуэт дисгармонии из драматичес-
кой оперы, в которой звучала не музыка, а сама жизнь. Претензии к друг
другу были мелкие, пустые, неразумные: я всегда, а он никогда... это
неправда, вот помнишь тогда и тогда...
Время пять сорок.
Слава богу, вот и Наташа. Когда она вошла, я поймал себя на мысли о
том, что уже начинаю на нее злиться, но все мгновенно улетучилось, когда
я увидел, как она запыхалась. Оказывается, ЖЭК работает только с пяти.
Да пока раскачалась ленивая сотрудница ЖЭКа, пока выписала справку, да
все выспрашивала куда, зачем... Ох, уж эти начальники!..
Мужчина вышел из кабинета судьи и встал посредине коридора, бешено
вращая глазами.
- Где правда, я вас спрашиваю? - обратился он в пустоту.
За ним победоносно выплыли возбужденные подруги. Глаза у них радостно
сияли. Чему они радовались?
- Раньше надо было думать, правдоискатель, - сказала с насмешкой одна
из них, но осеклась, поняв, что не место здесь для триумфа, и они уже
пугливо рванули к выходу.
Мы вошли в кабинет.
- Здравствуйте, - сказал я с порога. - Дело в том, что надо оформить
развод.
- Садитесь, - пригласил судья.
Вот так выглядит в реальном воплощении закон: молодой, почему-то за-
горелый, откуда загар в марте, парень, серый пиджак с университетским
значком, стол, телефон, чернильница, пузырек с клеем, папки, скрепки...
- Кто истец? - спокойно и внимательно посмотрел на меня судья. - Вы?
Возбуждаете дело о разводе?
- Нет, - растерялся я.
- Заявление заполнили? - обратился он к Наташе. Я, как мне показа-
лось, для него перестал существовать.
Взял заявление, стал читать.
- Так, все в порядке. Гербовые марки есть?.. Так, приклеим их сюда...
Справку с места жительства принесли?.. Отлично... Присовокупим и спра-
вочку...
Зазвонил телефон.
Судья положил заявление на стол, взял трубку, отвернулся к окну. Го-
ворил весело, радостно:
- Привет... Ага... Что ты говоришь?.. Старик, но сегодня никак, нет,
никак невозможно... Иду на хоккей... Нет, не надеюсь, хоть бы в ничью
свели... Сейчас?.. Да, прием... На второй период хочу успеть... Изви-
ни... Ладно?.. Ага, созвонимся... Он положил трубку, повернулся от окна,
взглянул на бумаги, потом на Наташу:
- Так... Справочку о зарплате тоже принесли?
- А разве она нужна? - встревожился я.
- Нужна, - сказал судья Наташе.
- Откуда нам знать? - пожал плечами я.
- В коридоре висит перечень необходимых документов, там указано, ка-
кие документы должны быть приложены к заявлению о расторжении брака, -
опять не мне, а Наташе сказал судья.
Тихо сказал. Терпеливо. Сочувственно: что поделаешь?
- Ничего там не указано! - повысил голос я, понимая, что опять все
безнадежно сорвалось, а следующий прием только во вторник.
- Пошли, - резко, по-спортивному встал судья. Мне он оказался где-то
по плечо, зато по своей значимости для нас гораздо выше. Я даже внутрен-
не как-то съежился.
В коридоре он молча показал на перечень.
Все точно. Есть. Моя вина, я проглядел.
Мы с Наташей вернулись в кабинет подавленные.
Сели.
- В соответствии с процессуальным кодексом, - объяснил судья, - я
должен проверить правильность оформления представленных документов, выс-
лушать истца, в данном случае истицу, и в случае признания мотивов обос-
нованными, назначить собеседование, на котором выслушать обе стороны,
после чего суд вынесет решение. Какие проблемы? Принесите справочку,
назначим собеседование, зря вы так беспокоитесь.
- Дело в том, что я не работаю сейчас, - тихо сказала Наташа. - Лежу
в больнице. Инвалид второй группы.
Как же я ненавидел этого молодого, загорелого, и откуда загар в мар-
те, он что отдыхает круглый год, этого веселого любителя хоккея.
Наташа спокойно, внятно объяснила все.
Судья задумался.
- Минутку... Так, так...
Достал из стола какую-то толстую амбарную книгу. Полистал ее.
- Значит так, - он по-прежнему обратился к Наташе. - Слушайте меня
внимательно, запоминайте. Следующее заседание суда состоится в среду на
той неделе. Я вас записываю. На суде вы скажете, если спросят, что прош-
ли собеседование в пятницу, то есть завтра, запомнили?.. Хорошо. Далее.
Я должен был бы вызвать на собеседование и вашего супруга также, но по-
вестка дойти не успеет, поэтому будет лучше всего вам договориться с
супругом, что вы были вместе на собеседовании. Он не будет против?
- Думаю, что нет, - сказала Наташа.
- Думаете или уверены?
- Уверена.
- Так лучше... Но на суде, в среду, он должен обязательно быть, по-
вестку я ему пошлю сегодня же. Это понятно?
- Да.
- Так, дальше... На суде обязательно скажете, что не живете с супру-
гом больше года. Запомнили?.. Возьмете справку из больницы, в регистра-
туре, принесете ее прямо в суд. Я приобщу ее к документам. Справки о
зарплате не надо. Выписку из решения суда получите в установленном по-
рядке, через неделю. Все. До среды.
Как же я любил этого молодого, загорелого, откуда этот загар в марте,
спокойного и веселого парня. Надо, обязательно надо достать билеты на
лучший хоккей и принести ему.
Глава двадцать вторая
--===Свое время===--
Глава двадцать вторая
Выходной день получился длинным, потому что надо было рано утром проголосовать
самому и поспеть на дежурство в агитпункте. В школе, что неподалеку от нашего
издательства, царила торжественная, праздничная и в то же время деловая,
годами отработанная атмосфера процедуры выборов: негромко играла музыка,
вошедшие приглашались сначала к столам регистрации, затем по ковровым дорожкам
бесшумно подходили к избирательным урнам, у которых, как часовые, отрешенно
застыли пионеры.
Ян Паулс - руководитель нашего агитколлектива, здороваясь, задержал
мою руку в своей:
- Что в суде?
- Нужны два билета на хороший хоккей.
- О"кей, учтем.
- Шучу. Суд через неделю.
- Ну, что ж, хорошо бы нашему теляти да волка забодати... Валера,
здесь пока в тебе особой нужды нет, иди отдохни. Наши в школьном биока-
бинете, по коридору третья дверь направо.
Я прошел за портьеры, отгораживающие столы регистрации, урны, кабинки
для избирателей, отворил третью дверь и обмер - мне в лицо скалился ске-
лет. Сдвинутая набок шляпа, одна глазница перевязана платком, в челюстях
зажата сигарета.
В классе раздался хохот.
- Дураки вы все, и шутки у вас дурацкие, - проворчал я, щелкнул ске-
лет по черепу и пошел по проходу между партами в конец кабинета, здоро-
ваясь по очереди с каждым. Сработала привычка, оставшаяся со школьных
лет, я всегда сидел на "камчатке", то ли из-за своего длинного роста, то
ли от застенчивого характера, и я сел за последнюю парту.
Кто-то дремал, положив голову на руки, кто-то вполголоса разговари-
вал, кто-то разглядывал гербарии, развешанные ровными рядами на стенах.
Появился Ян:
- Здравствуйте, дети! - он прошел к учительскому столику, достал из
внутреннего кармана пиджака записную книжку, уткнулся в нее, сняв пенс-
не. - Так... Кто у нас давно не отвечал?.. Ветлугина, Истомин, к доске.
Мы со Светланой поднялись со своих мест в разных концах кабинета и
подошли к Яну.
Выжидающе посмотрели на Яна. Действительно, совсем как школьники.
- Возьмите урну. Вот здесь указаны адреса. Находятся все неподалеку.
Эти избиратели просили прийти к ним домой. Проверяйте паспорта перед
тем, как выдать бюллетени.
Я взял урну - деревянный, обтянутый кумачом, продолговатый ящик с
прорезью, бестолково повертел его в руках. Что же, так и идти с ним по
улице?
- Подожди-ка, у меня сумочка для продуктов есть, - отобрала у меня
урну Светлана.
Мы затолкали ящик в авоську.
Авоська... Говорят, что это чисто московское слово, появилось во вре-
мя войны или сразу после отмены карточек. Идешь в город - возьми
авоську, авось чего-нибудь прикупишь по дороге. Нынешнее житье, конечно,
не сравнишь с теми временами, но авоська - обязательный атрибут всех до-
мохозяек. Да и мужей тоже. Надо бы и мне завести авоську, как человеку,
считай, семейному.
На улице влажный, оттаявший воздух, стены домов в мокрых пятнах, мо-
нотонно захлебывающийся говорок в водосточных жестяных трубах, слякот-
ный, растоптанный снег.
- А ведь весна, Валера, - глаза у Светланы блестели, она улыбалась
Ручьем весна.
Рекой весна.
Войной весна.
Трубят зарю зеленые войска.
И сердце стукает в висках.
А женщины
теряют шпильки
и распускают волосы,
теряют головы
и на высоких каблуках
танцуют по просохшему асфальту,
и маникюрят пальчики,
и застывают мальчики,
как в столбняке,
и нервно крутят пальцами,
и отирают лбы в испарине.
Мужчины замирают в шаге,
а женщины, 0 1как 0 1маги,
а женщины,
как маги...
- Как ты умудряешься все это запоминать? - засмущался я, удушливо краснея.
- Мне нравятся твои стихи, - просто сказала Светлана. - сами запоми-
наются. А новых у тебя нет?
- Как-то не до стихов было. Вот киносценарий написал. Фантастический.
"Планета пустынь". Про любовь.
Со Светланой мы могли часами говорить о прочитанных книгах, виденных
фильмах, спектаклях, выставках... Это о ней, о Светлане, кто-то анонимно
позвонил Тамаре.
- Фантастика? Про любовь? - рассмеялась Светлана. - Не представляю.
Так не бывает.
- Бывает. В искусстве все бывает, если только оно настоящее. Непод-
дельное.
- А вот что значит настоящее и ненастоящее искусство? - уже всерьез
спросила Светлана. - Разве есть ненастоящее искусство? Это же алогизм.
- Пришли. Нам, кажется, сюда, - посмотрел я в бумажку с адресом.
По длинным крутым маршам старого дома мы поднялись на третий этаж.
Позвонили в высокую дверь. Не сразу загремели засовы, цепочки, замки.
Дверь распахнулась, вынеся волну застоявшегося воздуха, запахи кухни,
нафталина. В ноги бросился, толкаясь, бесцеремонный лохматый пес.
- Той, на место, - лениво шуганул пса невысокого роста мужчина. Лыси-
на, волосатая грудь, майка, полосатая шелковая пижама, шлепанцы на босу
ногу.
- Проходите. Проходите, пожалуйста, - пригласил он. - Мы ждем вас с
утра.
В комнате неметено, на столе большая черная сковорода, куски хлеба,
тарелки с остатками завтрака, чашки с недопитым чаем. Орет телевизор.
- Кто там? - выглянула из кухни пожилая женщина в фартуке, с длинным
ножом в руках. Смерила нас, даже не нас, а наши ноги, подозрительным
взглядом.
- Успокойтесь, тетя, - сморщился, как от зубной боли, лысенький. -
Это к папе. С избирательного участка. Сегодня же выборы. местных депута-
тов.
- Здравствуйте, - сказал я.
Тетя, не ответив, развернулась, ушла на кухню. Загремела там кастрю-
