А это - Солнце!
И смерть противоречит мне!
Антон читал стихи тихо, только слегка повышая голос в удар-
ных местах.
- Чьи это стихи? - тоже тихо спросил Виктор.
- Есть один журналист, Валерий Истомин. Кстати, это его песня
"Неудержимо наступает старость". Помнишь, я тебе об этом говорил?
- Не помню, - Виктор отрицательно покачал головой.
- Истомин в чем-то похож на тебя, - сказал Антон. - Он окончил
Технологический институт, но где-то на третьем курсе обнаружил,
что есть такое искусство - кино. Кроме того, он обнаружил, что пер-
вые двадцать лет своей жизни он прожил бездарно, что знает он очень
мало, и начал наверстывать упущенное. Работал день и ночь. Надор-
вался и в результате попал в противотуберкулезный диспансер. Жена
ему попалась очень ревнивая, она заподозрила Валерия в измене и
решила отомстить ему с одним художником. Валерий хотел развестись
с ней, а она родила ему сына. В кино он теперь не стремится, а вот
стихи и рассказы пишет. И песни...
- А ты его откуда знаешь? - спросил Виктор.
- В горах виделись.
- А почему ты меня с ним не познакомил?
- Молод ты еще, - улыбнулся Антон. - Я имею ввиду, что ты еще
очень молод в своем духовном развитии. Вот выйдешь из больницы -
познакомлю... И не только с ним, есть у меня одна идея...
- А стихи или рассказы Валерия Истомина опубликованы?
- Как ты думаешь, Вика, сколько на свете одаренных людей?
Много. А одаренных и широко мыслящих? Этих уже можно пересчи-
тать, не по пальцам, но можно. А вот если к одаренности и уму при-
бавить бешеную работоспособность, крепкое, выносливое здоровье,
творческую среду, как у тебя с Марком и Петровым, верных друзей,
которые не бросят тебя в трудную минуту, жену, которая умеет гото-
вить и готова безропотно ходить в старых стоптанных сапогах вместо
импортных с подковами и вензелями, и наконец, удачу, тот счастли-
вый миг удачи, который щедро одарит тебя за все страдания - вот
тогда одаренность вырастает в одаренную личность, в талант, в ге-
ний. Валерий Истомин, бесспорно, одарен, он ищет ответа на сложные
вопросы, он хочет их найти... В отличие от него я, например, не об-
ладаю способностями к творчеству, но зато каждый год я поднимаюсь
с ним в горы. С ним и еще с несколькими друзьями. И когда ты сто-
ишь на вершине и весь мир внизу, под тобой, то понимаешь, что под-
няться на такую высоту могут лишь единицы.
- Возьми меня с собой в горы, Антон, - загорелся Виктор. - Возь-
ми. Я тебя никогда ни о чем не просил, возьми, пожалуйста.
- Научись сначала по равнине ходить. Давай выздоравливай и
помни: раз все в сравненьи познается - пусть будет познано вдвой-
не...
... Солнце зашло, и в сумерках стали призрачными, зыбкими ал-
леи Лефортовского парка, белые скамейки, серые внимательные гла-
за Антона и его слова... Зыбкими и двойными...
14
Такими же зыбкими, призрачными, как страшный давний сон,
казались Люсе воспоминания Виктора в солнечном свете весеннего
дня на Ленинских горах. Виктор говорил, рассказывал Люсе о себе и
сам искренне удивлялся перепетиям своей судьбы, был снисходителен
и терпим к хищному нраву Галины, клял себя за мальчишескую глу-
пость и заносчивость по отношению к Ивану Сергеевичу, восхищал-
ся Марком и Петровым, сдержанно, но с глубоким волнением благода-
рил Антона.
Виктор помянул добрым словом и своих родителей. Мама есть
мама, отец есть отец - как же рано они ушли в мир иной.
Виктор говорил правду Люсе, даже если слегка фантазируя, но
все равно правду. Он он не говорил всей правды. Не говорил и той
правды, которую знал, и той правды, которая существовала, но кото-
рую он не желал знать.
В рассказе Виктора случай с милиционером был просто нелепо-
стью, неприятной нелепостью, происшедшей только по вине тупого
служаки майора Савелова. Виктор не сказал Люсе, не признался ей,
что из отделения милиции он вышел другим человеком, что он не
сразу, но осознал, почувствовал в себе бессилие, беспомощность пе-
ред властью закона, ощутил страх за свою судьбу, за всю свою даль-
нейшую жизнь, которую мог свободно поломать майор Савелов, по-
ставив свою готическую подпись под приговором. Конечно же, майор
Савелов и не думал ломать судьбу гражданина Коробова, он просто
хотел внушить уважение, воспитать уважение у молодого человека к
нормам поведения в общественном месте. Чтобы молодой человек
понимал свою ответственность за свои поступки и как гражданин, и
как солдат, и как мужчина.
Виктор понял это, но по-своему. Майор Савелов олицетворял для
Виктора силу, с которой ни в коем случае нельзя вступать в конфликт
и с которой по возможности следует избегать любых соприкосновений.
Постепенно, с годами, у Виктора укоренилось убеждение, что помимо
милиции существуют и действуют также другие силы, с которыми
надо ладить любыми средствами, ценой любых уступок, ну, например,
хоть не такая уж грозная, но требующая постоянного внимания сила,
имеющаяся у начальства. И пусть для достижения своей личной цели
надо быть двойным или даже тройным лицемером, но все это оправ-
дано конечным результатом.
Выйдя из больницы с исправленным лицом, Виктор как бы надел
маску на лицо своей совести. Три долгих года, три года своей жизни,
впрочем Виктор потерял в тот период ощущение времени, понадоби-
лось ему, чтобы защитить кандидатскую диссертацию.
Для Виктора не существовало дня и ночи, он взял себе за прави-
ло не доверяться ни почте, ни курьеру, а ходил с любой бумажкой,
касающейся темы его диссертационной работы, сам. Вскоре в инсти-
туте и на экспериментальном заводе он знал всех и все знали его,
как скромного, увлеченного своей научной идеей, симпатичного парня.
С Иваном Сергеевичем Виктор был предельно благоразумен,
входил в его небольшой кабинетик всегда с раскрытой записной
книжкой, неукоснительно исполнял все указания и смиренно выслу-
шивал нудные сентенции своего начальника с видом благодарного
ученика, который так сильно нуждается в наставлениях своего мас-
тера. В научных журналах появилось несколько публикаций по теме
Виктора. Первой в числе авторов всегда стояла фамилия Ивана Сер-
геевича. Кроме того, Виктор стал необходимым, а потом незамени-
мым помощником институтского руководства в деле наглядной агита-
ции.
А руководство, в свою очередь, не забывало Виктора.
Идея кандидатской диссертации Виктора не была нова. Если
экспериментально построить кривую разрушения металлического об-
разца при растяжении, то из нее следовало, что сначала металл со-
противляется, потом в каком-то месте становится пластичным, течет
и рвется. Участок, где твердая металлическая структура превраща-
лась в пластилин, является местом перехода количества в качество.
Кривая растяжения металлических образцов была известна давным
давно. Виктор же задумал построить математическую модель процесса
перехода из твердой фазы в пластичную. Причем натолкнули его на
эту мысль структуры, созданные в мастерской Марком.
В случае удачи можно было бы математически точно рассчитать
необходимые параметры и условия существования периода высокой
пластичности металла, а следовательно, и технологические режимы
работы и конструкцию станов для прокатки трудно деформируемых
сплавов.
Задачей Виктора было доказать на серии опытных эксперимен-
тов, что в результате использования технологических режимов, рас-
считанных по формуле Коробова, получают металл с заданными
свойствами. Виктору надо было, чтобы его формула была математиче-
ски безупречной, но здесь ему не хватало специальных знаний и он
нашел способ проникнуть на математический семинар при Москов-
ском государственном университете, где будущие Пифагоры решили
его задачку как частный случай той формулы, которая должна быть
всеобщей, и создание и решение которой дает ответы на все случаи
жизни.
Кроме того, Виктору надо было в промышленных условиях испы-
тать рассчитанные им режимы. И здесь ему помог Антон, который по
своей линии, действуя своими рычагами, добился разрешения, а глав-
ное, согласия руководства одного из небольших уральских заводов
прокатать опытные партии металла. Металл был получен с задан-
ными свойствами, хотя Виктор знал, что технологическая дисцип-
лина на заводе слабо соблюдается и сказать точно, что все шло имен-
но по формуле Коробова, можно было только с большой долей натяж-
ки. Поэтому Виктору надо было найти оппонентов, которые не зару-
били бы на корню его идею, и здесь ему неожиданно помог его на-
учный руководитель Иван Сергеевич.
После защиты Виктора подозвал и долго беседовал с ним
Александр Иванович Чернов, член-корреспондент Академии наук
СССР, директор института. Чернов спросил Виктора, кто ему помог
рассчитать формулу, где прокатывали опытные партии металла и
есть ли договора с предприятиями отрасли на расчет технологических
режимов. Выслушав ответы Виктора, Чернов немного задумался,
шумно вздохнул и пожелал ему успеха.
Антон присутствовал на банкете по случаю защиты Виктора, ел,
пил наравне со всеми, но участия в произносимых в честь именин-
ника здравицах не принимал. Он пересел к Виктору, когда почти все
гости разошлись, и загадочно спросил:
- Ну, а дольше что?
- Как что? - удивился Виктор. - Дальше по программе. Надо будет
еще подработать формулу, заключить договоры на расчет техноло-
гических режимов и копить материалы для докторской.
- Умница, - кивнул головой Антон. - Только я не об этом. Ты
лучше скажи мне, о чем с тобой после защиты так долго Чернов гово-
рил?
Виктор понял, что Антон задает далеко не праздный вопрос, и
подробно, почти дословно передал разговор с Черновым.
- Это хорошо, - задумчиво сказал Антон. - Значит, так... Аттеста-
ционная комиссия утвердит тебя через полгода, не раньше, а через год
должно начаться одно дело, от которого, чую я, грядут большие пере-
мены в твоей жизни, золотой ты мой, бриллиантовый. Но об этом по-
сле... А как у тебя с Иваном Сергеевичем?
- Хорошо, - усмехнулся Виктор. - Он же мой научный руководи-
тель. Сам для меня оппонентов подбирал, бегал, заботился, суетился.
- А как же иначе? - многозначительно сказал Антон. - Если ты
сейчас материалов наберешь да формулу усовершенствуешь, он, гля-
дишь, бегом сможет докторскую защитить. Это точно, дело-то пер-
спективное, сам Чернов заинтересовался. Вот и получается, что он
на твоем горбу в рай-то и въедет...
- То есть как это въедет? - прищурился Виктор. - Идея-то моя!
Это все знают, любой подтвердит, хоть сейчас.
- Ты это всерьез? - деланно изумился Антон. - А чья фамилия пер-
вая во всех научных трудах на эту тему? А кто научный руководи-
тель? А в чьей лаборатории разработана идея Коробова? Нет, Вика,
не будь наивным, о твоем приоритете теперь никто даже не вспомнит.
Здесь другое необходимо, совсем другое... Надо ломать Ваньку, ло-
мать... Ломать Ивана Сергеевича... А чтобы его сломать...
- Что? - затаил дыхание Виктор.
- Есть один план... Проведи еще две-три серии опытных экспери-
ментов на заводах нашего министерства, это я тебе устрою. Но ре-
зультаты их Ивану не показывай. Сам же с широким внедрением и
использованием формулы Коробова не торопись, займись лучше ее
математическим совершенствованием, введи в нее какой-нибудь ко-
эффициент "К", от которого зависит то, что нельзя учесть твоей фор-
мулой, или сделай что-нибудь подобное. Понял? И потерпи годик,
полтора, это недолго...
Именно в этот момент Виктор почувствовал сладостную отраву от
сознания своей силы, которая уже в состоянии одолеть ту силу, кото-
рой являлся Иван Сергеевич. Виктору даже стало снисходительно
жаль исполнительного, недалекого старичка, который так старатель-
но помогал Виктору выкопать себе яму.
Все вышло так, как предрек и спланировал Антон. Антон знал,
что через полтора-два года начнется выпуск новой техники на пред-
