обидчику, издал поначалу сиплый, жалобный крик. Лев стал
метаться вдоль прутьев ограждения, как бы раскачивая на ходу свой
яростный, безумный, звериный рев, в котором звучала безысходная
тоска по свободе. Забеспокоились, забегали звери в соседних клетках:
львицы, пантеры, ягуары, леопарды. Они поддержали льва не-
стройным, но мощным хором, где-то жутко захохотали гиены, заорал
дурным голосом павлин, заверещали дискантами обезьяны... - заголо-
сил весь зоопарк.
- Это, как цепная реакция, - натужно объясняла классной руко-
водительнице экскурсовод. - И каждый раз ни с того, ни
сего. Прямо истерия какая-то...
Не только Виктор и остальные дети, но и Антон ощутили страх
перед бунтом зверей - настолько яростен был крик тоскующих по
свободе и посаженных за двойные решетки.
За двойные...
Когда же наносится человеку обида, которую он не в силах про-
стить, подумал Виктор. Вот они расстались с Антоном молча, даже
не сказав друг другу "прости" или что-то в этом роде. Нет, просто
разошлись и все. Наверное, Антон ждет, что Виктор позвонит пер-
вым...
Эх, Антон, Антон, подумал Виктор, любишь ты быть тамадой за
столом. Всегда провозглашаешь себя президентом республики, по-
тирая руки, принимаешься за "массаж мозга". А что в результате? До-
бился-таки своего - Виктор теперь и сам готов помассировать мозги
своему учителю. И ответить ему его же словами:
Раз все в сравненье познается -
Пусть будет познано вдвойне:
Я - Человек!
А это - Солнце...
Пусть будет познано вдвойне, подумал Виктор, но нельзя быть
двойным, жить двойным - отравишься! И помни о белом мгновении, о
котором говорил Марк, - неумолимо наступит час, когда придется
держать ответ перед самим собой и посмертная маска отразит либо
ужас перед панорамой бесцельно прожитой жизни, либо спокойствие
от сознания, что ты сделал все, что в твоих силах для победы Добра...
Виктор знал, что ему делать: он тщательно, не торопясь, пере-
оделся, приготовил смесь и инструменты. Потом включил стереосис-
тему, и после малой паузы, вздохнув, протяжно запели скрипки,
затрубил гобой и серебром посыпались синкопированные радостные
и тревожные одновременно трели клавесина.
Виктор работал долго, пока из аморфной глины не стали про-
ступать контуры человеческого лица.
Москва
май 1984 - январь 1985
