прилавком и через потайную дверь почти бесшумно выполз из
комнаты. Шуршание его длинного и худого тела по паркету
ослабло, затем рассеялось в воздухе.
Они разглядывали стены. На длинных полках из покрытой
патиной меди выстроились бутылки, скрывавшие в себе
всевозможные снадобья, от банальных смесей до чудодейственных
квинтэссенций. Из последней бутыли в каждом ряду исходило
интенсивное свечение. В коническом резервуаре из толстого
разъеденного стекла раздувшиеся головастики вращались по
нисходящей спирали и, добравшись до дна, цугом отправлялись
обратно к поверхности и возобновляли свое эксцентрическое
вращение, оставляя за собой белесую кильватерную струю
сгущенной воды. Рядом, на дне аквариума длиной в несколько
метров, аптекарь поместил испытательный стенд реактивных
лягушек, там и сям валялись отбракованные экземпляры, четверки
их сердец еще слабо бились.
Позади Шика и Колена расстилалась огромная фреска,
изображающая хозяина аптеки в прогулочном костюме Цезаря
Борджиа, блудящего со своей матерью. На столах стояло множество
машин для изготовления пилюль, некоторые из них работали, хотя
и вполсилы.
На выходе из патрубков, сделанных из голубого стекла,
пилюли скапливались в восковых руках, которые раскладывали их
по пакетикам из плиссированной бумаги.
Колен встал, чтобы поподробнее рассмотреть ближайшую к
нему машину, и приподнял предохранявший ее заржавленный кожух.
Внутри разнородное животное, полумясо-полуметалл, напрягало
остатки своих сил, глотая лекарственное сырье и выделяя из
организма в виде идеальных круглых катышков готовое лекарство.
-- Иди посмотри, -- сказал Колен.
-- Что? -- спросил Шик.
-- Очень любопытно! -- сказал Колен.
Шик посмотрел. Удлиненные челюсти зверя перемещались
быстрыми поперечными движениями. Под прозрачной шкурой можно
было различить трубчатые ребра из тонкой стали и слабо
сокращающийся пищеварительный тракт.
-- Это переделанный кролик, -- сказал Шик.
-- Ты думаешь?
-- Так обычно и делают, -- сказал Шик. -- Сохраняют только
нужную функцию. Здесь оставлена перистальтика, но убрана вся
пищеварительная химия. Это намного проще, чем производить
пилюли обычным укатчиком.
-- Что он ест? -- спросил Колен.
-- Хромированную морковь, -- сказал Шик. -- Ее производят
на том заводе, где я работал сразу после фака. Кроме того, ему
дают элементы, входящие в пилюли...
-- Здорово придумано, -- сказал Колен, -- и пилюли выходят
очень красивые.
-- Да, -- сказал Шик. -- Идеально круглые.
-- Скажи-ка... -- сказал Колен, садясь обратно.
-- Что? -- спросил Шик.
-- Сколько у тебя осталось из тех двадцати пяти тысяч
дублезвонов, что я дал тебе перед отъездом в путешествие?
-- Эх!.. -- ответил Шик.
-- Пора бы уже тебе решиться и жениться на Ализе. Ей же
так обидно, что ты все тянешь и тянешь!
-- Да... -- ответил Шик.
-- В конце концов, у тебя же осталось тысяч двадцать?
Все-таки... Этого достаточно, чтобы жениться...
-- Дело в том... -- сказал Шик.
Он остановился. Это было трудно выговорить.
-- В чем дело? -- настаивал Колен. -- Не только у тебя
денежные затруднения...
-- Я это хорошо знаю, -- сказал Шик.
-- Ну и? -- сказал Колен.
-- Ну и, -- сказал Шик, -- у меня осталось всего три
тысячи двести дублезвонов.
Колен почувствовал огромную усталость. В голове у него с
неясным гулом прибоя вращались острые и тусклые штуковины. Он
уцепился за сиденье.
-- Неправда... -- сказал он.
Он устал, устал, словно его только что настегивали целый
стипль-чез.
-- Неправда... -- повторил он, -- ты меня разыгрываешь.
-- Нет... -- сказал Шик.
Шик стоял и ковырял кончиком пальца угол ближайшего стола.
Пилюли скатывались в отверстия стеклянных трубок с легким
шариковым шумом, и шуршанье бумаги в восковых руках создавало
атмосферу верхне-палеолитического ресторана.
-- Но куда ты их дел? -- спросил Колен.
-- Я покупал Партра, -- сказал Шик.
Он порылся в кармане.
-- Посмотри. Я отыскал ее вчера. Ну разве не прелесть?
Это была "Цветочная отрыгниль" в переливчатом сафьяне с
вклеенным приложением Кьеркегора.
Колен взял книгу и стал ее разглядывать, но он не видел
страниц. Он видел глаза Ализы у себя на свадьбе и взгляд
грустного восхищения, который она бросила на платье Хлои. Но
Шику этого не понять. Глаза Шика никогда не поднимались столь
высоко.
-- Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал... -- пробормотал
Колен. -- Итак, ты все растратил?..
-- На прошлой неделе я добыл две его рукописи, -- сказал
Шик, и голос его задрожал от сдерживаемого волнения. -- И я уже
записал семь его лекций...
-- Да... -- сказал Колен.
-- Почему ты меня об этом спрашиваешь? -- сказал Шик. --
Ализе все равно, женюсь я на ней или нет. Она и так счастлива.
Я ее очень люблю, ты же знаешь, и, кроме того, она тоже без ума
от Партра!
Одна из машин, по-видимому, понесла. Пилюли хлынули
сплошным потоком, и в тот момент, когда они падали в бумажные
кульки, во все стороны сыпались фиолетовые искры.
-- Что происходит? -- сказал Колен. -- Это опасно?
-- Вряд ли, -- сказал Шик. -- На всякий случай отойдем в
сторонку.
Они услышали, как где-то вдалеке хлопнула дверь, и за
прилавком неожиданно возник аптекарь.
-- Я заставил вас ждать, -- сказал он.
-- Это неважно, -- заверил Колен.
-- Напротив, -- сказал аптекарь. -- Я же сделал это
нарочно. Чтобы подчеркнуть свое положение.
-- Похоже, одна из ваших машин понесла... -- сказал Колен,
указывая на механизм, о котором шла речь.
-- А! -- сказал аптекарь.
Он нагнулся, вытащил из-под прилавка карабин, спокойно
упер его в плечо и выстрелил. Машина взлетела на воздух,
сделала кульбит и, трепыхаясь, упала обратно.
-- Ничего страшного, -- сказал аптекарь. -- Время от
времени кролик берет верх над сталью и приходится их
отстреливать.
Он поднял машину, нажал на исподний кожух, чтобы заставить
ее помочиться, и повесил ее на гвоздь.
-- Вот ваше лекарство, -- сказал он, вытаскивая из кармана
коробочку. -- Будьте внимательны, оно очень сильное. Не
превышайте дозы.
-- А! -- сказал Колен. -- И как, по-вашему, от чего оно?
-- Не могу сказать... -- ответил аптекарь.
Он запустил в свои белые лохмы длинную руку с волнистыми
ногтями.
-- Его используют во многих случаях... -- заключил он. --
Но обычному растению долго против него не продержаться.
-- А! -- сказал Колен. -- Сколько я вам должен?
-- Оно очень дорогое, -- сказал аптекарь. -- Вам следовало
бы избить меня и уйти, не заплатив...
-- Ох!.. -- сказал Колен. -- Я слишком устал...
-- Тогда два дублезвона, -- сказал аптекарь.
Колен вытащил бумажник.
-- Это, знаете ли, -- сказал аптекарь, -- просто грабеж.
-- Мне все равно... -- сказал Колен мертвым голосом.
Он заплатил и отправился прочь. Шик за ним.
-- Вы глупы, -- сказал хозяин аптеки, сопровождая их до
дверей. -- Я стар и не могу сопротивляться.
-- У меня нет времени, -- пробормотал Колен.
-- Неправда, -- сказал аптекарь. -- Вы ждали не так уж и
долго...
-- Теперь у меня есть лекарство, -- сказал Колен. -- До
свиданья, месье.
Он переходил улицу наискось, косым выпадом, чтобы сберечь
силы.
-- Ты знаешь, -- сказал Шик, -- я не расстанусь с Ализой
из-за того, что не женюсь на ней...
-- Ох! -- сказал Колен. -- Я ничего не могу сказать... В
конце концов, это твое дело...
-- Такова жизнь, -- сказал Шик.
-- Нет, -- ответил Колен.
XXXVI
Ветер прокладывал себе дорогу среди листьев и выбирался из
крон деревьев, нагруженный запахами почек и цветов. Люди ходили
громче и дышали сильнее, чем раньше, так как воздуха было
предостаточно. Солнце медленно расправляло свои лучи и там,
куда не могло добраться прямиком, осторожно ставило их на
карту, изгибая под слащаво закругленными углами; однако,
натыкаясь на черное -- пику или трефу, -- оно тут же
отдергивало их сильным и точным движением золотистого
осьминога. Его громадный жгучий скелет мало-помалу приблизится
и начал, застыв в неподвижности, испарять континентальные воды,
и часы пробили три раза.
Колен читал Хлое роман. Роман, как водится, был о любви, и
все кончалось хорошо. В данный момент герой и героиня писали
друг другу письма.
-- Почему они делают все так долго? -- сказала Хлоя. -- На
практике это бывает намного быстрее...
-- У тебя что -- есть практика в подобных вещах? --
спросил Колен.
Он больно ущипнул кончик солнечного луча, который добрался
наконец до глаза Хлои. Луч вяло отдернулся и принялся
разгуливать по мебели.
Хлоя покраснела.
-- Нет, у меня нет практики... -- робко сказала она, -- но
мне кажется...
Колен закрыл книгу.
-- Ты права, Хлоя.
Он поднялся и подошел к постели.
-- Пора принять пилюлю.
Хлоя задрожала.
-- Они такие противные, -- сказала она. -- Это
обязательно?
-- Конечно, -- сказал Колен. -- Сегодня вечером ты пойдешь
к доктору, и наконец станет известно, что у тебя. А сейчас
нужно принимать пилюли. После он, может быть, выпишет что-то
другое...
-- Это ужасно, -- сказала Хлоя.
-- Будь благоразумной.
-- Когда я принимаю пилюлю, будто два зверя начинают
драться у меня в груди. И к тому же это неправда... не нужно
быть благоразумной...
-- Не хотелось бы, но иногда нужно, -- сказал Колен.
Он открыл маленькую коробочку.
-- До чего у них грязный цвет... -- сказала Хлоя, -- и
пахнут они противно.
-- Они странные, не спорю, -- сказал Колен, -- но их
все-таки нужно принимать.
-- Посмотри, -- сказала Хлоя. -- Они сами по себе
шевелятся, и еще, они наполовину прозрачны, и что-то наверняка
живет внутри.
-- В воде, которой ты их запиваешь, -- сказал Колен, --
ничто, конечно же, не проживет слишком долго.
-- Ты говоришь глупости... может быть, это рыба...
Колен рассмеялся.
-- Тогда она тебя подкрепит.
Он наклонился и поцеловал ее.
-- Прими лекарство, Хлоя, будь умницей.
-- Согласна, -- сказала Хлоя, -- если ты меня еще
поцелуешь!
-- Идет, -- сказал Колен. -- Тебе не противно целоваться с
таким скверным мужем, как я?..
-- Ты и в самом деле не очень-то красив, -- дразнясь
сказала Хлоя.
-- Я в этом не виноват. -- Колен повесил нос. -- Я слишком
мало сплю, -- продолжал он.
-- Колен, поцелуй меня, я такая скверная. Дай мне сразу
две пилюли...
-- Ты с ума сошла, -- сказал Колен. -- Одну-единственную.
Ну, глотай...
Хлоя закрыла глаза и, побледнев, поднесла руку к груди.
-- Так и есть, -- сказала она с усилием. -- Опять
началось...
Рядом с ее блестящими волосами проступили капельки пота.
Колен сел рядом и обнял ее за шею. Она обеими руками
стиснула его руку и застонала.
-- Успокойся, милая Хлоя, -- сказал Колен, -- так надо.
-- Мне больно... -- прошептала Хлоя.
В уголках ее век появились большие, как глаза, слезинки и
прочертили прохладные борозды на ее округлых и нежных щеках.
XXXVII
-- Я не могу уже больше стоять... -- пробормотала Хлоя.
Она спустила ноги на пол и попыталась подняться.
-- Ничего не выходит, -- сказала она, -- я совсем вялая.
К ней подошел Колен и приподнял ее. Она уцепилась за его
плечи.
-- Держи меня, Колен. Я сейчас упаду.
