день ученого не имеет ни конца, ни начала. А сейчас, когда на ученых
нахлынула буквально лавина накопленных знаний и новых открытий, их поло-
жение стало особенно трудным. Объем и сложность задач, которые ставит
перед наукой производство, год от года увеличиваются. Я знаю случай,
когда один математик потратил тридцать лет напряженного труда, чтобы ре-
шить только одну проблему. А сколько интересных вопросов остается пока в
стороне, потому что на их разрешение не хватит всей человеческой жизни!
Так что человек давно осознал свое несовершенство и направил силу на
создание устройств, которые облегчат переработку и усвоение информации".
Здесь Николай полагал, что он имеет право на иронию. Он спрашивал,
заранее зная ответ:
"Может быть, вы говорите о машинах?"
Я подтверждал:
"Конечно".
"Мне вас жаль, - говорил Николай. - Вы тратите месяцы труда, чтобы
объяснить машине, как решить простую геометрическую задачу, или, как вы
выражаетесь, запрограммировать эту задачу. Тогда как я, несведущий в ма-
тематике человек, могу решить ее за полчаса. Простите, чему же может эта
машина научить меня?"
Николай был прав: обучить машину всегда сложнее, чем человека. И я не
скрывал от него трудностей. Я напоминал моему самовлюбленному приятелю,
как он решает простую задачу. Он, конечно, полагает, что в эти самые
полчаса он обрабатывает и отбирает определенное количество информации,
то есть ищет путь решения задачи, опираясь на свои знания, на программу,
заложенную в него в годы учения. Николай кивал головой:
"Да, именно так".
Но разве это все? Николай просто не осознавал, что, когда он берется
за карандаш, за его плечами не только школьные уроки, заученные формулы
и правила, а вся жизнь. В детстве он ползал, ходил, бегал, разбивал нос
и колени и таким образом познакомился с пространством. В школе он масте-
рил приборы и модели, строгал, пилил, учил геометрию и узнал, что наша
планета круглая. Наконец, он связан невидимыми нитями со всей Землей:
миллиарды ощущений - физических, химических, магнитных, электрических -
переплетены в нем в сложный клубок психической деятельности. Все это -
неосознанная информация, которой располагает взрослый человек.
Такие, как Николай, никогда о ней не вспоминают, считая свои успехи
само собой разумеющимися. А заложите вы в машину эту информацию да еще
знания, и она проявит такую же мудрость, как и мой приятель, если не
больше...
Профессор улыбнулся, разбив своего противника, и тут же оправдал его:
- Однако я зря накинулся на приятеля. Все эти споры были очень полез-
ны, они оттеняли трудности моей задачи, вызывали необходимые сомнения. Я
совсем не чувствовал себя всемогущим создателем. Я просто продумывал
схемы, которые могли перерабатывать и хранить как можно больше информа-
ции...
Трубка Громова давно погасла, и он, высыпав пепел на блюдечко, стал
заново набивать табак. На мгновение опустив веки, он словно представил
свою необычную машину, которая должна была стать подобием маленького че-
ловека.
Паузу прервал Светловидов:
- Извините, Гель Иванович... Я совсем забыл: поймет ли Электроник ми-
лиционеров, когда его найдут?
Громов встрепенулся:
- Да-да... Он умеет слушать, говорить и все понимает... Он очень пос-
лушный мальчик. Во всяком случае, еще недавно был таким.
Профессор говорил об Электронике как о живом, и Светловидов смотрел
на него с восхищением. "Вот тот ученый, - думал он, слушая собеседника,
- который знает про все на свете. И даже о том, чего не видел ни один
человек и, может быть, никто не увидит. Он легко ответит на любой воп-
рос, какой только придет в голову; мне кажется, он даже знает, что такое
"минус пять яблок" - простая фраза в задачнике, которую никто не может
наглядно представить. Но важно то, что он не только отвечает на вопросы,
но и умеет их задавать. Этот "послушный" Электроник - каверзный вопрос
для науки. Хорошо бы разыскать его и привезти на конгресс..."
А Громов рассказал о том, как появился на свет Электроник. Его роди-
тели не были так совершенны, как их будущее дитя. Внешне они выглядели
перед ним просто безобразными чудовищами со своими шкафами-блоками,
страшным треском и шумом, способностью пожирать массу электричества. Но
эти родители - устаревшие обычные электронно-счетные машины - очень ста-
рались, проверяя и вычисляя сложные схемы, которые придумывал Громов.
Две машины считали день и ночь, потому профессор и прозвал их в шутку
родителями Электроника.
Правда, дело облегчалось тем, что некоторые механизмы и устройства
были уже испробованы на автоматах-игрушках и на других электронных маши-
нах: они читали текст, различали предметы, понимали человеческую речь,
сами составляли предложения. И все-таки будущий человечек требовал фан-
тастических усилий и особой изобретательности. Все, что знал профессор о
нервной системе и о мозге человека, он пытался воплотить в своих схемах.
Разумеется, над Электроником работал не только профессор. Один он бы
не справился. Помощники Громова, друзья, ученики, студенты - двенадцать
человек, были увлечены идеей создания искусственного существа и труди-
лись над ним пять лет, отдавая ему все свободное время.
Через пять лет перед ними стояла довольно странная машина - единый
кусок твердого тела, по форме напоминающий голову и туловище человека. О
ее строении можно сказать просто: слоеный пирог. Машина была спрессована
из пленок, на которых напечатаны, как на газетном листе, сложные элект-
ронные схемы. Эти пленки в тысячи раз тоньше человеческого волоса, а
размерам деталей в схемах мог позавидовать любой часовщик. Электрические
сигналы, пробегая по схемам, имели дело с такими мельчайшими деталями,
как молекулы и атомы кристаллов. Поэтому в молекулярно-электронных, или
молектронных (так они точно называются), схемах удивительная плотность
монтажа: в каждом кубическом сантиметре миллионы деталей. Достаточно
вспомнить, что самая совершенная в мире машина - живой человеческий мозг
- имеет примерно такую же плотность нервных клеток.
Но это еще не все, чем отличался Электроник от своих родителей. В
старых электронно-счетных машинах элементы соединены последовательно:
как бы быстро машины ни работали, сигнал обегает одну за другой все
ячейки памяти в поисках ответа на вопрос. Это похоже на миллионную ар-
мию, где в бой вступают по очереди только два солдата, а остальные без-
действуют в ожидании. У Электроника память сложена из кубиков, конечно,
таких миниатюрных, что их можно разглядеть только в микроскоп. Как и
нервные клетки человека, эти кубики соединены пучками связей. Поэтому у
Электроника обработка информации и поиск ответа на заданный вопрос идут
сразу в нескольких направлениях, на параллельных связях. Можно сказать,
что армия его знаний всегда в бою.
- Мы были так рады, созерцая это электронное подобие человека, что
мигом забыли про его чудовищную сложность, про годы кропотливого труда,
- с улыбкой вспоминал профессор. - Мы стали называть его "милым черным
ящиком" и искренне, как дети, удивлялись его совершенству. Я, помню, сам
кружил вокруг будущего человечка и напевал слова Гамлета: "Есть многое
на свете, друг Горацио, о чем не снилось даже нашим мудрецам..."
А потом за дело взялись два близких друга Громова - химик Логинов и
кукольник Смехов. Логинов давно бился над синтетическими мышцами и, как
известно, открыл секрет их сокращения. Он же изобрел материал, который
очень похож на кожу человека. То, что сделал с машиной Логинов, казалось
далеким от химии кибернетикам просто чудом. Так бывает в цирке: фокусник
накрывает платком шар, сдергивает платок, и все видят цыпленка. Зрители
ничего не понимают: только что был мертвый деревянный шар - и пожалуйс-
та, живой писклявый цыпленок... Конструкторы Электроника называли Логи-
нова "химическим богом": ведь он подарил автомату живые ноги и живые ру-
ки.
- Живые ноги! - повторил профессор. - Вы бы видели, как быстро он бе-
жал!.. Впрочем, ноги тут ни при чем... Мне просто не везет.
- Почему? - спросил Светловидов.
- Вы помните, Александр Сергеевич, того красного лиса, который однаж-
ды запутал Пумпонова?
- Как, - изумился Светловидов, - и он тоже сбежал?!
- Сбежал, - вздохнул Громов, - хоть он и на колесиках. Вот полюбо-
пытствуйте.
Профессор достал из портфеля груду помятых телеграмм и бросил их на
стол. И пока Светловидов читал их одну за другой, Громов ходил по комна-
те, пуская клубы дыма из своей длинной трубки, и отрывисто пояснял:
- Это случилось в вашем городе... Пумпонов приехал сюда с красным ли-
сом и вернулся без него. Он ничего не мог толком объяснить. "Это очень
хитрый зверь, - твердил старик на все мои вопросы, - хотя у него самые
правдивые в мире глаза..." А я - тоже дырявая голова - не догадался про
высокое напряжение... И вот - пожалуйста, эта игрушка ведет самостоя-
тельный образ жизни...
Громов взял со стола первую попавшуюся телеграмму, прочитал вслух:
- "По поступившим в зоопарк сведениям, животное рыже-красной окраски,
с длинным пушистым хвостом и мордой таксы, вероятнее всего - лисица, об-
наружена в магазине "Металлоизделия". При открытии магазина лисица выбе-
жала в дверь и скрылась во дворе дома N 9 по улице Скрябина, испугав де-
тей детсада N 218. В дирекцию зоопарка поступила новая просьба поймать
сбежавшего зверя".
Светловидов от души рассмеялся.
- Смейтесь, смейтесь над старым путаником, - махнул рукой Громов. - В
конце концов я сам сбегу от себя... О, эти электронные схемы. Когда их
собираешь все вместе, невозможно предусмотреть тысячи случайностей.
- Но неужели трудно поймать в городе зверя с длинным хвостом! - горя-
чо сказал Светловидов. - Не обижайтесь, Гель Иванович, я просто восхищен
вашим лисом. Чтоб вы не волновались, я готов работать ловцом в зоопарке.
- Как видите, зоопарк исправно снабжает меня информацией, а поймать
не может. И неудивительно. Привычным командам лис не подчиняется, днем
скрывается, а ночью... Обратите внимание на телеграммы: сегодня он заря-
жается электроэнергией в "Металлоизделиях", завтра в "Малыше", а после-
завтра в кафе "Уют". Пришлось бы выключать электросеть во всех торговых
точках города. А это не в моих силах.
- Он оказался чересчур сообразительным.
- Точнее говоря, - поправил профессор, - вся его "хитрость" заключа-
ется в быстроте. Ведь он был создан как часть Электроника - для проверки
и отработки движений.
- Большая честь поймать такого экзотического беглеца, - мечтательно
сказал Светловидов. - А Электроник... Ведь его, как я понял, не отличишь
от любого мальчишки?
- Да, это сотворил кукольник Смехов, - ответил профессор. - И потому
хлопот с Электроником будет не меньше...
Кукольника Смехова знал весь театральный мир как первоклассного мас-
тера. Его марионетки путешествуют по белу свету с театрами. Они призна-
ются в любви, клянутся в верности, ревнуют, убивают, плачут, но играют
одни и те же роли и никогда не проявляют самостоятельности. Можно предс-
тавить радость мастера, когда он узнал, что будет делать живую куклу!
Смехов очень волновался и всех спрашивал, каким должен быть мальчик. Ему
надавали массу советов и в конце концов только сбили с толку. Однажды
Смехову попалась на глаза журнальная фотография: мальчишка вылез из бас-
сейна и от удовольствия счастливо смеется. Обаятельная улыбка, курносый
нос, вихор на макушке - вообще весь облик этого случайного парнишки так
понравился кукольнику, что он решил: таким будет его новое творение.
Смехов натянул на машину кожу, как чулок на ногу, заперся в мастерской и
не пускал туда никого, пока однажды не вынес настоящего мальчишку.
Оставалось придумать имя. Помощник Пумпонов на правах старшего ска-
