прав. Раз ты не сбросил с трубы "И", ты его заметил. Значит, это слово
несет важную информацию. А именно: оно обозначает тесную связь между
объектом "А" и объектом "Б". Хотя это "И" не предмет, оно существует.
- Мудрено, - сказал Павел Антонович, - но мы, кажется, друг друга по-
няли.
- А по-моему, все очень просто, - продолжал сын. - Каждая буква, каж-
дое слово, даже вещь, даже ветер или солнце несут свою информацию. Ты,
например, читаешь газету и узнаешь новости. Я решаю задачу, применяю
формулы и нахожу ответ. Где-то в море капитан ведет корабль и смотрит,
какие волны, какой ветер. Все мы делаем одно и то же: берем какую-то ин-
формацию и работаем.
Из этой "ученой" речи отец сделал неожиданный вывод:
- Значит, если ты приносишь тройку и говоришь "я все знал", надо ве-
рить не твоим словам, а результату, дневнику. Очень мудрое правило!
- Ну, теперь у меня не будет ни одной тройки, - убежденно сказал Сер-
гей. - Я буду изучать все машины.
Отец засмеялся, обхватил Сережку за плечи, закружил по комнате:
- Ах ты, предводитель роботов и государственный человек! Хочешь ужи-
нать? Есть вкусный компот.
- Какой компот! Подожди! Я не сказал самого главного. Я еще не выб-
рал, кем мне быть: программистом или монтажником?
Они проговорили весь вечер, но так и не решили, что же лучше. Сережка
не знал, кем же ему стать - инженером или математиком? На кого учиться -
на вычислителя-программиста или на монтажника этих быстро соображающих
машин?
Будь Сережка монтажником, он бы уже через год стоял в белом халате
над чертежами, собственными руками собирал блоки машин - маленькие
электронные организмы. Захочет - и научится делать какую угодно машину.
Автомат для варки стали, или диспетчера самоходных комбайнов, или спра-
вочник для врача. Можно и телевизионный аппарат, который ведет репортаж
из космоса, и со дна океана, и из-под земли.
Одно лишь неудобство смущало Сыроежкина: его белый халат должен быть
всегда идеально чист. Любая соринка, пушинка, обыкновенная пыль могли
испортить при сборке всю машину. А следить за какими-то пушинками и со-
ринками не в характере Сыроежкина.
Ученики-программисты проводили школьные часы иначе: на доске и на бу-
маге атаковали уравнения и задачи. Ведь они должны были составлять на
языке математики программы работы для тех машин, которые собирали мон-
тажники. Может быть, на первый взгляд это было не так интересно, как
рождение всемогущих автоматов, но математики с великим азартом вели сра-
жения. Они ни за что на свете не променяли бы свое оружие - теоремы и
формулы - и были очень горды, когда выходили победителями.
Итак, схемы или формулы? Это надо было решить окончательно не сейчас,
не сегодня, а осенью. Но Сережку то и дело раздирали противоречивые же-
лания. Бывали дни, когда в нем вспыхивала страсть к математике, и он ча-
сами сидел над учебниками. С гордостью показывал Сергей отцу, как он
расправился с труднейшими задачами, и они начинали играть, составляя
уравнения из самолетов и автомобилей, зверей зоосада и деревьев в лесу.
А потом совершенно незаметно страсть к математике испарялась, и Сыро-
ежкина притягивали, как магнит, двери лабораторий. Выбрав удобный мо-
мент, он входил в них вместе с чужим классом, садился в уголке, наблю-
дал, как возятся с деталями старшие ребята. Поетгудит песню счетная ма-
шина, горят угольки ее глаз, и Сыроежкин чувствует себя хорошо.
После таких увлечений техникой неизбежно бывают неприятности: отец
должен расписаться в дневнике. Павел Антонович укоризненно смотрит на
сына и качает головой. Сергей отворачивается, внимательно рассматривает
книжный шкаф, пожимает плечами:
- Ну, не вышла задача... Что тут такого? Дурацкие пешеходы. Идут, от-
дыхают, садятся на поезд...
- А теперь ты ее решил?
- Решил, - скучно говорит Сережка. - Вообще не могу я долго возиться
с уравнениями... Голова болит.
Но никакие отговорки не помогают, приходится сидеть над задачником.
Сережка читает и перечитывает пять строк о садовнике, собравшем богатый
урожай яблок и груш, а сам думает о собаке, которая в темноте долго бе-
жала за ним. Он тихонько свистел ей и все оглядывался: бежит ли? Собака
то трусила следом, то останавливалась, садилась и как-то тоскливо смот-
рела на Сережку. У нее был белый треугольник на груди, одно ухо торчком,
а второе будто сломано посредине.
У подъезда Сережка приготовился взять ее на руки, но она чего-то ис-
пугалась, отскочила и убежала.
Сережка опять тупо смотрит в задачник, катает по столу ручку. Потом
захлопывает книгу, быстро складывает все в портфель. Он нашел самое
простое решение: "Спишу у Профессора".
Профессор, или Вовка Корольков, - сосед Сыроежкина по парте. Его тет-
ради - хоть сейчас на выставку или в музей: ни клякс, ни исправлений,
одни аккуратные мелкие буквочки и цифры. Да и самого хозяина тетрадей
можно демонстрировать в музее. Профессор знает про все на свете, начиная
от моллюсков и кончая космосом. Но он не задается, никогда не задирает
нос перед товарищами. Для него самое главное в жизни - это математика.
Увидев какое-нибудь уравнение, Профессор забывает обо всем на свете.
Правда, когда Сережка не может справиться с задачкой, Профессор спуска-
ется со своих высот и подсказывает решение. Для этого его нужно как сле-
дует толкнуть в бок.
Но особой дружбы между соседями не было. Профессор дружил с Макаром
Гусевым, сидевшим на первой парте и заслонявшим остальным добрую чет-
верть доски. Забавная это была пара: худой, бледный, самый маленький в
классе Профессор, известный запусками самодельных ракет, разными хитро-
умными выдумками, и здоровенный, румяный, с кулаками, как дыньки, Макар
Гусев. Он, Макар, прославлял своего приятеля, а иногда даже подавал ему
неожиданные идеи: предлагал делать лыжи с моторчиком, варить лимонное
масло и так далее. У Макара тоже не было никаких сомнений в своем буду-
щем. Когда заходила об этом речь, он демонстрировал свои мышцы и гово-
рил: "Само собой, буду возиться с машинами. Вот у Профессора голова осо-
бенная. Путь он и ломает ее. А я чихал на эти премудрости".
Если Профессор был симпатичен Сережке, то верзила Гусев попортил ему
немало крови. Фамилия Сережки с первой же встречи показалась Макару че-
ресчур забавной и потом просто не давала ему покоя, словно щекотала.
- Привет, Сыроежкин! - басом кричал еще издали Макар. - Сыр ешь или
не ешь?
Если Сережка отвечал, что он не ест, Макар продолжал:
- Тогда ты должен быть Сыроножкин, Сыроручкин или Сыроушкин!
Сергей пробовал отвечать утвердительно, но и тут Макар не успокаивал-
ся и провозглашал:
- Внимание! Идет Сыр Сырыч Сыров, он же Сережка Сыроежкин, большой
знаток и любитель всех сортов сыра во всем мире. Скажите, пожалуйста,
что вы ели на завтрак?
И тогда Сережка решил ничего не говорить и молча поднимался в класс.
Гусев не отставал от него ни на шаг.
- Послушай, как тебя - Сыроглазкин? Я вчера забыл твою фамилию и му-
чился всю ночь. Сырокошкин? Сыромышкин? Сыросороконожкин?
Иногда Сережка так злился на приставалу, что был готов его ударить.
Но начинать первому не хотелось, а верзила ни с кем не дрался. Остава-
лось перенять метод у противника. И Сережка на уроках осторожно водил
мелом по спине Макара - ведь она торчала прямо перед ним. Класс посмеи-
вался, созерцая слово "Гусь", а Макар подозрительно оглядывался. На пе-
ременке он гонялся за Сережкой, но поймать более верткого обидчика не
мог и издали грозил кулаком-дынькой.
Эти маленькие обиды мгновенно забывались, прекращались короткие пота-
совки в углах, когда появлялись Виктор Попов и Спартак Неделин из девя-
того "А". При всем желании нельзя было отыскать в школе такого человека,
который бы не знал выдающихся математиков. О них ходили легенды.
Мальчишки табуном следовали за знаменитой парой и передавали друг другу
новости:
- Ребята, Неделин свалил замечательное неравенство! Все бились - и
ничего, а он взял и свалил. А Спартак зато доказал труднейшую теорему!
Знаменитости между тем не обращали на пышную свиту ни малейшего вни-
мания. Они неторопливо прогуливались по залу и загадывали друг другу му-
зыкальные задачки: тихонько насвистывали или напевали мелодии и угадыва-
ли композитора. Потом звенел звонок, двери девятого "А" закрывались, и
школа ждала новостей.
Новости бывали самые разные:
- Слышали? Неделин весь урок с учителем спорил. Тот доказывает свое,
а этот - свое. Так до самого звонка и говорили.
- Хорошо ему, он все знает. А тут не успеешь спокойно посидеть на
месте, как уже тянут к доске.
- Видели, Спартак надел красную майку? Под рубашкой просвечивает.
Опять забьет голы биологам!
- Ну и что? Там учатся одни девчонки. А ребят - раз-два и обчелся. И
все хилые. Не мудрено их обыграть... Вот Попов скрипку новую купил! Та-
кие концерты закатывает, что все соседи не спят.
- Да я сам живу под Спартаком. На два этажа ниже. Знаешь, как он гре-
мит на рояле! Что твоя скрипка! Рояль на все десять этажей слышно.
- Что ты очки нацепил? Не на Витьку ли Попова хочешь быть похож? Ваш
Витька слабак, футбол не гоняет. Смотри, зачахнешь с этими очками. Лучше
грамм здоровья, чем тонна знаний.
- Сам ты слабак! Я делаю зарядку каждый день. И прыгнул дальше тебя!
Как видите, поклонники математики из всех классов разделились на два
лагеря. Одни подражали задумчивому, серьезному Попову, иронически смот-
рящему на шумные развлечения. Обожатели живого, мускулистого Спартака
восхваляли спорт и пытались сочинять стихи, кто знает - лучше или хуже
тех, которые Неделин печатал в каждом номере стенгазеты. Единственное,
на чем сходились два лагеря, что математика - основа всей жизни.
Сыроежкин, конечно, был сторонником веселого Спартака, хотя тот и не
оказывал ему никаких знаков внимания. А Попова семиклассник сторонился
после одного происшествия. Сережка бежал по коридору, как вдруг резко
распахнулась дверь и треснула его по голове. Случайный виновник этого
удара - Виктор Попов - был, видимо, занят своими мыслями. Он и не взгля-
нул на пострадавшего, лишь бросил на ходу:
- Эй, малыш, осторожнее!
Тут Сережка взбесился. Не потому, что получил здоровенную шишку на
лбу. Его взбесило само обращение.
- Какой большой нашелся!.. - процедил он сквозь зубы. - Как дам сей-
час по очкам, чтоб смотрел, куда идешь!
Попов остановился, с удивлением оглядел незнакомую фигуру и неожидан-
но спросил:
- Эй ты, забияка, скажи мне лучше, что такое "Альджебр и аль-мукаба-
ла"?
Сергей ничего не ответил. Он пошире расставил ноги и сунул руки в
карманы брюк.
- Пора бы знать, что это - математическое сочинение девятого века,
которое дало название алгебре. - Попов глядел на забияку с явной ирони-
ей. - И между прочим, молодой человек, профессора, которые навещают нашу
школу, называют меня коллегой. Слышал? Коллегой.
На этом, собственно, столкновение кончилось.
Витька Попов давным-давно все забыл. А Сыроежкин помнил. И быть мо-
жет, именно после того случая он придумал такую историю.
Вот он через два года - никому не известный девятиклассник - приходит
в университет на математическую олимпиаду. Берет лист бумаги, читает ус-
ловия задач. Десять минут - и он подает комиссии исписанный листок. В
зале скрипят вовсю перья, но он удаляется, даже не оглянувшись. Комиссия
читает его работу и дивится: "Кто такой этот Сыроежкин? Никогда не посе-
щал математических кружков, не присутствовал на заседаниях секции и так
легко, играючи нашел свои остроумные решения. Даже странно, что для него
не существует неразрешенных задач..."
А на другой день повесят плакат:
"Первое место занял ученик девятого класса Сергей Сыроежкин. Почет и
слава!.."
Витька Попов узнает об этом и протягивает руку примирения: "Извини,
