Впрочем, он схватывал все на лету, природная смекалка, сила и прежний опыт
помогали постичь многие секреты. Как-то незаметно все перевернулось,
теперь он обращался за советом все реже, а его чаще просили научить
какому-нибудь трюку.
Постепенно он освоился в Зельге, его признали жители - и солдаты, и
горожане. Пару раз случались стычки с прибрежниками, заходившими в залив
на многовесельных ладьях. Клим показал себя в бою с самой лучшей стороны,
его зауважали. Вечерами в таверне все чаще слышался его голос; Клима
приглашали к своему столу, просили рассказать о краях, где довелось
побывать.
Еще он заметил, что посетители таверны в его присутствии перестали
позволять себе сальные шуточки в сторону Райаны, хотя прежде Клим слышал
их немало. Когда выдавался свободный вечер он часто уводил девушку в порт,
к морю и они подолгу бродили у прибоя, ни о чем толком не говоря. Раньше
трактирщик отпускал Райану неохотно, теперь же иногда сам отправлял ее к
Тереху, особенно после того, как его сделали десятником.
Остальные офицеры Зельги - почти все - были женаты и жили в городе, а
не в казарме; такую же судьбу прочили и Климу, но тот не спешил. Отчасти
оттого, что еще не вжился окончательно в Зельгу, хотя мысль остаться здесь
навсегда посещала его все чаще; отчасти оттого, что не понимал, что же его
на самом деле связывает с Райаной. Им нравилось бывать вместе, но иногда
Клим напоминал себе, что ничего о ней не знает.
Близилась зима, купцы-корабелы заходили в Зельгу все реже,
предпочитая торговать у южных берегов моря - в Туране, набеги прибрежников
прекратились, патрули далеко от города не отходили, жизнь, еще недавно
бившая ключом, поутихла. Долгие вечера горожане проводили в тавернах и
кабачках; в "Облачном крае" собирался весь цвет Зельги, здесь всегда было
не протолкнуться. Как-то раз в середине зимы Парфен Хлус отозвал Клима в
сторону и открыто предложил ему комнату на втором этаже. Ему и Райане.
Клим подумал и согласился, если Райана не возражает.
Райана не возражала.
С тех пор он стал реже бывать в казарме, реже видеть Гордея, с
которым успел крепко сдружиться, зато заметил молчаливое одобрение в
глазах воеводы и мэра. Теперь Клим часто сиживал за одним столом с ними,
бывало его даже просили высказаться по какому-нибудь вопросу и к мнению
прислушивались.
Клим и верил, и не верил: всего год назад мальчишка без медальона,
наемник, шалтай-болтай, сегодня вдруг вознесся к самой вершине. Странно
было видеть бывалых солдат, вдвое старше его по возрасту, которые просили:
"Рассуди!"
Но если случилось так, значит он того достоин.
Иногда он вспоминал слова Дервиша, услышанные в Эксмуте, но чем
дальше, тем реже. Как заволакивает неясным туманом ночной сон, так и
летние странности погружались в небытие.
Неожиданно Клим понял: прежняя жизнь кончилась. Началась иная. Теперь
у него был дом, было дело, была Райана, был друг. И новые мысли.
За окнами сыпал снег, заметая память о бродяге-мальчишке, но в кого
превратится он когда снег растает?
2
- Клим, вставай!
Сон медленно отступал, но вставать отчаянно не хотелось. Он
перевернулся на другой бок и засопел.
- Вставай-вставай, время уже! Рассвет скоро!
Райана тормошила Тереха, не обращая внимания на вялое сопротивление.
Через минуту Клим тяжко вздохнул и сел. Встряхнул головой.
Раньше он вскакивал от малейшего шороха, теперь же мог валяться в
постели до полудня. Правда - только дома, в комнате на втором этаже
таверны "Облачный край". В любом другом месте он оставался прежним -
чутким, выносливым и терпеливым. Но здесь - здесь можно было расслабиться,
а единожды расслабившись, привыкаешь.
Клим встал и оделся. Чмокнул Райану, нацепил меч и спустился в зал.
Поваренок Трига поднес ему квасу.
Сур и Агей, тоже десятники, ждали за ближним к выходу столом. Зевая
на ходу, Клим приблизился и сел. Спустя минуту подошел четвертый из
офицеров, живущий в комнатах таверны - Франциск, мастер оружейников.
Негромко переговариваясь, они направились в сторону казарм.
День казался вполне обычным: Сур уехал в дозор, Агея отправили
провести купцов до переправы через Маратон, Франциск с самого начала ушел
в кузницу, даже на разводе не появился, Клим с Максарем натаскивали
новичков в лагере у стен Зельги. Воевода Влад подался к мэру на встречу с
посланниками Гурды. Ничто не предвещало новостей, вот уже который день.
Гонец на взмыленном коне вырвался из леса на простор пригородных
полей и во весь опор поскакал к Зельге. Часовой на башне тотчас протрубил
"внимание!"; в лагере насторожились.
Клим, приставив к глазам ладонь, глядел на приближающегося всадника.
- Кто-то из агеева десятка... - сказал Максарь и сплюнул в пыль. - Не
нравится мне это...
Клим покосился на шурина - с ним до сих пор общего языка найти не
удалось. Хоть и служили оба в гвардии Влада, хоть виделись каждый день...
Ссору при первой встрече никто не вспоминал, но и тепла в отношениях вовсе
не прибавилось.
Всадник добрался до первых палаток, ссыпался с коня и, поправляя
куртку, протянул Максарю свиток бумаги.
- Мэру! Срочно!
Полутэл командовал первым десятком гвардии, и формально был старшим.
Не говоря ни слова Максарь отвязал свежего коня и вихрем унесся за
ворота Зельги.
- Откуда вести-то? - мрачно спросил Клим.
Гонец, утираясь рукавом, ответил:
- Из Тороши...
Спустя час Клим услышал слово "мор"...
Всех лекарей срочно созвали в мэрию. Клим остался в лагере наедине с
безрадостными мыслями: однажды он пережил чуму, и вспоминал пережитое с
содроганием.
"Уж лучше бы прибрежников орда, ей-богу", - подумал он вяло.
Он знал, что произойдет дальше: несколько дней изнурительного
ожидания, когда нервы натягиваются как шкоты в шторм, потом первый
заболевший, а потом первая смерть.
Первый человек в Зельге заболел через неделю. Ребенок. Сгорел за
четыре дня; к этому моменту больных было уже больше сотни. Город словно
вымер. Люди сидели по домам, не решаясь выйти на улицу. Только страх
бродил по улицам в обнимку со смертью.
Кто вспомнил старое поверье - Клим не знал. Будто бы город может
спасти пришелец, явившийся не больше года назад. Люди почему-то верили
этой небылице и обитатели таверны все чаще смотрели на Клима недружелюбно,
словно он действительно мог их спасти, но не делал этого. Терех считал
подобные росказни чушью и вздором, больше надеясь, что лекари найдут
лекарство.
Но однажды утром стало известно, что лекари мертвы.
В "Облачном крае" больных пока не было; пища и вода хранились в
глубоком холодном подвале, наверное это и спасало первое время. По улицам
Зельги шатались призраки: те, кого поразил мор, и кому стало все равно.
Дважды таверну поджигали, но совместными усилиями огонь удавалось
погасить.
Клим перестал выходить из комнаты, чтобы не видеть ненавидящих
взглядов. Райана рассказала ему поподробнее о Камне Велеса - что находится
тот в трех днях пути от Зельги, что богам можно задать только один вопрос
или высказать одну просьбу; какова плата за это - никто не знал. Клим
отмахнулся - какие боги? Люди умирают, а тут боги...
В таверне первой заболела Райана - ночью у нее начался жар, а наутро
она не смогла встать с постели.
И тогда Клим влез в дорожную куртку, валяющуюся в углу восьмую
неделю, прикрепил к поясу меч, взял в подвале несколько полос вяленого
мяса, и направился к выходу под молчаливыми взглядами обитателей
"Облачного края". Дверь со скрипом отворилась и Зельга погрузилась в
тревожное ожидание.
Клим знал, что у него есть четыре дня.
3
Лишь далеко в лесу Клим заметил, что наступило лето.
"Просидели весь май и пол-июня взаперти, словно крысы", - с
неожиданной злостью подумал он.
Камень Велеса, как сказал Максарь вчера, искать следовало на южном
берегу Скуомиша. Единственным человеком, которого Клим встретил в городе,
был шурин. Скривив губы, не то презрительно, не то от боли, он подробно
описал дорогу и ушел, не оборачиваясь. Клим буркнул ему в спину: "Спасибо"
и вышел за ворота.
Наверное, Максарь тоже болен, раз осмелился выйти на улицу. А может,
и нет. Пойми его...
Здесь, в лесу мор казался чем-то нереальным. Лес о море ничего не
знал - и это казалось неправильным. Клим то шел, то трусил, пока хватало
дыхания, сцепив зубы и вспоминая беспомощные глаза Райаны, зеленые, как
листва.
Обретенный дом обманул его. Если он не сумеет помочь, в Зельге не
останется никого. Кто знает, сможет ли он тогда жить? И зарастет ли
когда-нибудь эта рана?
Клим шел даже ночью, памятуя о странном походе в Эксмут, и надеялся,
что старик-Дервиш сказал тогда правду: он способен заплатить богам, и
надеялся, что боги его услышат.
Камень Велеса, темную бесформенную глыбу, Клим увидел наутро третьего
дня. По Скуомишу гуляли волны; стлался зыбкий туман, скрывая от взгляда
острова.
Ноги ныли и гудели, но Клим упрямо шел к камню, хрустя валежником.
Вскоре стало видно, что у самого камня курится дымком небольшой костер;
согбенная фигура в длинном плаще с капюшоном подкармливала его хворостом.
Клим даже не очень удивился, когда увидел торчащую из-под капюшона
седую бороду, разделенную на два пучка.
Подойдя вплотную, Терех вдруг задумался: а как, собственно, общаться
с этими богами? Орать на весь лес, что ли?
Когда Клим подошел к самому костру, Дервиш медленно стянул с головы
капюшон.
- Я знал, что ты придешь...
Не зная что ответить, Клим опустился у костра. Прямо на землю,
влажную и холодную.
- Что я должен делать? - спросил он чуть погодя. Вдруг навалилась
безмерная усталость; Терех с трудом ворочал языком.
Дервиш ломая очередную валежину, ответил:
- Обратиться к богам. Я научу тебя, как учил всех, кто приходил
ранее.
Он отправил валежину в костер и встал.
- Помни: ты можешь отказаться. Но тогда она умрет.
- Кто? Райана?
Дервиш не ответил.
В нетронутой плоти Камня на уровне груди было выдолблено небольшое
углубление; там стояла деревянная чаша. Дервиш взял ее обеими руками.
- Напои ее кровью, - сказал он. - Своей кровью.
Клим, совершенно ничего не испытывая, вытащил из-за голенища кинжал и
полоснул по руке. Парящая струйка ударила в деревянный сосуд.
- Опусти в чашу свой медальон.
Серебристая пластинка погрузилась в вязкую алую кровь.
Сейчас Клим вдруг заметил, что у Дервиша на шее нет пластинки! Но
почему-то это его не очень удивило.
- А теперь произнеси свое имя, и обратись к небу, возможно, тебя
услышат сразу же.
Со стороны, наверное, это выглядело странно: измученный путник с
чашей в руке, с шеи свисает серебристая цепочка и тянется к чаше.
- Я Клим Терех, гражданин Шандалара, во имя Велеса и именем его,
взываю к тебе, небо: услышь и помоги!
"Может, я просто болен и мне это просто чудится?" - подумал Клим
совершенно отстраненно. Чувство реальности покинуло его напрочь.
Он повторял призыв еще дважды, постепенно теряя надежду и жалея, что
купился на эту дешевую выдумку. И лишился возможности быть с рядом с
Райаной в страшный час - может, это облегчило бы ее страдания.
Откуда появился фигура в белом, Клим не заметил.
- Я слышу тебя, смертный, и знаю, чего ты хочешь. Но и ты знаешь: за
все в мире нужно платить. Готов ли ты заплатить богам?
Клим сосредоточился, собирая воедино разбегающиеся мысли.
