Потом до Ромки дошло, что отцу эти слова ровным счетом ничего не
скажут, но объяснять было слишком долго. Он бережно уложил замок в
дипломат, сунул туда же конверт и бросился к выходу.
- Это длинная история, па. Я тебе после расскажу, ладно?
- Беги-беги - проворчал отец. - Пинкертон...
В увлечения сына он никогда не вмешивался.
К общежитию Ромка приближался ильфо-петровским "фривольным
полугалопом", моля бога, чтобы Багдасаров оказался дома. Начинало темнеть.
Ромка уже собирался нырнуть в вестибюль, когда его окликнули:
- Эй, Рома!
Он оглянулся. От спортплощадки неторопливо и даже как-то вымотано
тянулась вереница парней в футболках. Среди них был и Багдасаров. Он шел
чуть поотстав от передних, держа подмышкой пестрый ромбиковый мяч.
Вместо ответа Ромка поднял дипломат и выразительно ткнул в него
пальцем. Багдасаров бегом кинулся к нему. Громко дыша, он остановился
около Ромки.
- Замок? - с такой отчаянной надеждой спросил он, что Ромка внутренне
содрогнулся, представив всю глубину разочарования Багдасарова, если бы
замка найти не удалось.
Ромка, довольно улыбнувшись, кивнул. Багдасаров немедленно потащил
его в комнату. Ловко забросив мяч в сетку под потолок, он нетерпеливо
повернулся к Ромке: "Ну?"
Но Ромка и не думал тянуть: он уже открывал дипломат.
Багдасаров осторожно прикоснулся к "кирпичу" и еще более осторожно
взял его в руки.
- Замок, старший... - прошептал он завороженно.
Диму Федоренко он называл "старшим", потому что они родились в один
год и один день, но Дима на полтора часа раньше.
Ромка молчал.
- Черт меня побери, это же действительно замок! - уже громче сказал
Багдасаров, бережно ставя его на стол, и плюхнулся на кровать. Ромка вынул
из дипломата письмо и протянул ему.
- Тут еще какие-то факты. Он так и сказал: "факты", повторив
выражение отца.
Багдасаров живо подскочил и распечатал плотный забугорный конверт. По
мере чтения лицо его вытягивалось, отражая безграничное удивление.
Прочитав, он медленно протянул письмо Ромке и вновь опустился на кровать.
В письме говорилось, что женевский знакомый отца без труда отыскал и
антикварную лавку, и упомянутую необычную вещь. Продавец-хозяин, видя, что
"замком" интересуются всерьез, заломил за него кругленькую цену, но позже
все-таки удалось столковаться на вполне приемлемой сумме. Насчет перстней:
их у торговца было два. Один он продал болгарскому туристу еще зимой,
второй - русскому, всего с месяц назад - без сомнения подразумевался
Ромкин отец. На расспросы о болгарине лавочник, совершенно неожиданно дал
исчерпывающий ответ: оказалось, они обменялись сувенирами. Болгарин
уступил продавцу антикварную книгу, где оставил памятную надпись, свое
имя, фамилию и адрес. На вопрос откуда у него в лавке подобные предметы
торговец дал уклончивый туманный ответ. Насколько понял знакомый Ромкиного
отца, лавочник не брезговал скупкой краденого и эти вещи, вероятно стащил
какой-нибудь воришка. По-крупному торговец не играл, это выяснили точно.
Потом все же удалось выудить признание, что замок и оба перстня он
перекупил у некоего итальянца, часто посещающего Женеву. Итальянец зовется
Пьетро Трускалотти, на момент разговора он в Женеве отсутствовал. Этими
"фактами" письмо исчерпывалось.
- Прочел? - спросил Ромку Багдасаров. - Однако, знакомые у твоего
папани! Хватка, как у Штирлица.
Ромка усмехнулся:
- А я знаю кто все это раскопал. Ни много, ни мало - шеф охраны
нашего консульства в Женеве. Профи.
- Н-да, впечатляет. Теперь еще и итальянец какой-то входит в круг. -
Багдасаров умолк на некоторое время. - Я так и не понял каким путем два
перстня и замок попали в Швейцарию, а тут, оказывается, еще и Италия...
- Что же ты хочешь, четыреста лет прошло, - пожал плечами Ромка, -
сколько раз эти перстни из рук в руки переходили...
- Подожди, - поморщился Багдасаров. - Если перстней было два, то чей
же второй? Гурьева или Мурзаева? А? Как ты думаешь?
Ромка осторожно ответил:
- Полагаю, что не Гурьева.
- Точно, - подтвердил Багдасаров. - И я так думаю. Значит, перстень
Мурзаева каким-то образом перекочевал из рук немца, из Южной Америки в
Швейцарию. Или сначала в Италию? Черт, голова кругом идет!
- А может он вообще в Южной Америке не бывал?
Багдасаров двинул плечами.
- Может, и так...
Ромка обернулся к столу и несколько секунд глядел на замок.
- Слава, - робко спросил он, - а ты не задумывался, почему замок и
два перстня оказались вместе? Они ведь сначала находились достаточно
далеко друг от друга. А?
Багдасаров прищурился.
- А ты можешь это объяснить?
Ромка развел руками:
- Может быть, кто-то уже пытался собрать все перстни? Может, кто-то
узнал о забытой дороге, о ключе и замке?
- Я тоже об этом подумал, - медленно кивнул Багдасаров. - Это самое
вероятное. - Он усмехнулся. - Но этому человеку что-то помешало.
Довольно долго они молчали, рассматривая замок. Потом Багдасаров
достал коробку с перстнями, открыл ее и положил на столешницу рядом с
замком. Ромка, затаив дыхание, следил за руками Багдасарова. Тот взял один
из перстней, внимательно осмотрел сначала его, потом замок.
- Они как-то должны соединяться... - сказал он задумчиво.
Ромка протянул руки:
- Можно?
Багдасаров уступил перстень, с интересом глядя в его сторону.
Ромка взял еще один перстень и аккуратно соединил их оправы - обруч к
обручу, камень к камню. Перстни идеально подошли друг к другу: выступы на
одной стороне обруча прочно вошли в зацепление с пазами другого.
Получилась занятная штуковина - нечто вроде короткой трубочки с двумя
состыкованными камнями на внешней грани.
- Вот, - сказал Ромка, - протягивая Багдасарову соединенные перстни.
- Я понял, что они должны соединяться еще когда рассматривал перстень в
кабинете отца. Эти пазы явно предназначены для этих шипов, - Ромка мягко
указал пальцем на перстни.
- У тебя хорошее пространственное мышление, - одобрительно покачал
головой Багдасаров, - кубик Рубика, небось, в секунды складываешь...
Ромка покраснел от удовольствия. У него действительно было завидное
геометрическое воображение.
- А дальше-то что?
- А дальше - вот, - повинуясь внезапному озарению Ромка взял перстни
и попытался, перевернув их камнями вниз, состыковать с выступами на торцах
каменной полоски замка.
Но у него ничего не вышло. Камень перстня уперся в камень замка
раньше, чем соединения на обруче и оправе замка оказались на одном уровне.
Неровности камня мешали им состыковаться.
- Как же так? - растерялся Ромка.
- Э-э-э, не спеши, - улыбнулся Багдасаров. - Вот ведь подсказка, - он
указал на знаки, выгравированные на подставке замка, - их нужно
располагать в строгой последовательности. Это ж ясно, как божий день.
- Правильно! - обрадовался Ромка, взглянув на знаки и убедившись, что
он пытался втиснуть седьмой и четвертый перстни на место первого и
второго.
- Надо вот так...
Он осторожно взял первый и второй перстни, соединил их и аккуратно
состыковал с замком. Камни и не подумали упираться - они подошли друг к
другу, каждый выступ нашел свою выемку. Соединение на обруче крайнего
перстня ловко сочленилось с торцовыми креплениями на оправе замка.
- Потом так, - подхватил Багдасаров, отсоединяя седьмой перстень от
четвертого и закрепив его на противоположной стороне полоски замка. Камни
снова подошли друг к другу и крепление перстня с замком сработало.
- И еще вот так, - радостно закончил Ромка, соединив четвертый и
пятый перстни и опустив их камнями вниз на камень замка в промежуток между
вторым и седьмым.
Теперь на каменной полоске замка на хватало всего двух перстней чтобы
получилась длинная, сантиметров десять-двенадцать, трубка, прочно
соединенная с замком.
Багдасаров, Ромка и молчун-Дима переглянулись.
- Двух не хватает, - вздохнул Ромка.
Багдасаров выпрямился.
- Ну-ка, где адрес того болгарина?
Осенью Багдасаров добрался до следующего перстня. Он списался с
болгарином, договорился с ним и ждал только случая, чтобы переправить
перстень из Пазарджика в Киев. Случай подвернулся в октябре: несколько
матчей в Болгарии проводили киевские волейболисты. Связка сработала
безотказно: перстень под номером три присоединился к своим близнецам.
Оставался единственный перстень - шестой, увезенный Степаном Гурьевым
куда-то в Сибирь. Багдасаров методично принялся за поиски изредка
привлекая Ромку. Они дали совершенно неожиданный результат. Не в Сибири,
не где-то далеко, а здесь же, в Киеве, на кладбище при одной из старых
церквей, Багдасаров наткнулся на скромный дубовый крест с полустертой
надписью: "Русский мореход Степан Гурьев". Перерыв кучу документов и
литературы, в том числе церковную библиотеку, он выяснил, что перстня у
Гурьева к моменту смерти почти наверняка уже не было. Кому и когда передал
он свою реликвию оставалось только догадываться.
Это был тупик, безнадежный тупик и преодолеть его могло помочь лишь
чудо. А Багдасаров в чудеса не верил. Отступить сейчас, когда до заветной
цели остался лишь шаг, было вдвойне, втройне обидно. Ромка разделял
отчаяние Багдасарова, но помочь ничем, увы, не мог.
Однако, история с перстнями на этом не закончилась. Развязка
наступила летом следующего года. Ромке осенью предстоял уход в армию.
Багдасаров с Димой Федоренко закончили практику и уехали восвояси, в
маленький южный городишко. Ромка целыми днями жарился на пляже в
Гидропарке, заявляясь домой только для того, чтобы переночевать. В один
прекрасный день он обнаружил на зеркале в прихожей телеграмму. Она была
короткой; прочитав неровно наклеенные строчки, Ромка сжался и почувствовал
в груди прозрачный холодок.
"Восьмого августа открываем дорогу. Будь дома. Багдасаров".
- Восьмого августа, - пробормотал Ромка. - Август... восьмой месяц.
Гм, восьмого восьмого восемьдесят восьмого - надо же, сплошные восьмерки,
и день, и месяц, и год.
Ромка вздохнул, вспомнив, как уважал Багдасаров эту цифру. Все его
футболки неизменно носили на спине восьмерку. Или две. И комната в
общежитии была 88-я.
Ромка еще раз вздохнул и на всякий случай вспомнил, когда родился
Багдасаров. Результат заставил его вздрогнуть. Восьмого августа, около
полудня! Ромка, сообразив, что Славкин друг-неразлейвода Дима Федоренко
всего на полтора часа старше, яростно зашипел и стал столь же яростно
стаскивать рубашку. В проеме дверей появилась мать.
- Где тебя носит, несчастный? - не особо сердито осведомилась она. -
Дома тебя не увидишь. Я начинаю забывать, как ты выглядишь...
Ромка чмокнул ее в щеку.
- Завтра целый день дома сидеть буду! - пообещал он и подумал, что
дает обещание не только и не столько матери...
День провел он словно на иголках. Отоспавшись на пляже на месяц
вперед, он проснулся рано, не пробило еще и семи часов. Уныло пожевав
чего-то на кухне, Ромка забрался в самый темный и самый прохладный угол
своей комнаты и попробовал почитать, но в голову ничего не лезло. Мысли
вновь и вновь возвращались к Багдасарову.
Значит, он все-таки отыскал последний перстень. Гадать как он узнал о
судьбе реликвии Степана Гурьева было, конечно же, бесполезно.
Отбросив книгу, Ромка стал бродить по квартире, мучительно ожидая
вестей от Багдасарова. К десяти часам он едва не завыл от тоски. К
двенадцати стал поминутно направляться к двери и всякий раз останавливался
