- Види! - вплотную возникли еще два кулака - Бугункова и Князева.
- Вици! - теперь кулаков стало шесть.
- Перчатку просьба вернуть, - вздохнули девушки, - она казенная.
- Джентльмены! - Князев поднял руку. - Мы не можем отпустить дам, не
напоив их предварительно чаем.
- Ну уж нет! - запротестовали девушки. - После матча. Мы вас ждем на
поле через двадцать минут.
И они ушли.
С минуту все молчали. Потом Леваднюк протянул:
- Если мы проиграем, это будет жуть.
- Мы выиграем! - легкомысленно махнул рукой Григорьев. - Или ты
думаешь, что эти крали всерьез что-то умеют?
- Думаю, да.
- А я думаю - нет.
Князев вздохнул:
- А какие девочки! Если их больше - вношу предложение передвинуть
лагерь ближе к делу.
- Проще уж переманить их сюда, - буркнул Генка. - Пошли кеды
напяливать, марадоны...
Через двадцать минут они ступили на поле. Девчонки ждали - их было
восемь, все в одинаковых полосатых футболках.
- Ой! - зажмурился Князев. - Я в ужасе. Как с ними играть? Они же
меня гипнотизируют!
- Андрюль! Возьми себя в дрожащие руки! - прошептал Шура. - Это они
специально проводят психическую атаку, хотят сразить нас наповал.
Девушки были все как на подбор - стройные, длинноногие и симпатичные,
словно не футбольная команда, а участницы конкурса красоты. Одна из тех,
что приходили в лагерь, вышла вперед.
- Я капитан. Обсудим условия. Предлагаю два тайма по 30 минут.
- Согласны, - поспешно заверил Леваднюк.
Девушка кивнула.
- Вас шестеро?
- Можете играть ввосьмером. Мы даем вам фору, - милостиво поклонился
Валек.
- Зря, - пожала плечами девушка, - мы не из тех, кому дают фору.
Лучше по-честному - шесть на шесть.
- Нет, мы настаиваем. Шесть на восемь.
- Как хотите... Хотя, на вашем месте...
- Вопрос исчерпан! - авторитетно перебил Леваднюк. - Что еще?
Девчонки переглянулись.
- Самое главное: на что играем?
Шура облизнулся:
- На пирожки!
Генка мрачно изрек:
- Лучше уж на торты.
- Идет? - согласились девушки.
- Значит, с побежденных три торта!
- И сдача на милость победителя, - добавил Князев вкрадчиво.
- Согласны! - упрямо тряхнула копной волос капитан.
Договор скрепили рукопожатием, хотя Князев все норовил поцеловаться.
Бугунков недовольно проворчал на ухо Вадику Яхничу:
- Тоже мне, игра - на торты...
- Ну, не на пиво же с ними играть? - отозвался тот.
Валек фыркнул - он предпочел бы пиво.
- А как вас зовут? - все не снимался Князев.
- А мы еще не проиграли! - задорно ответили девушки.
- Но ведь от судьбы не уйдешь, - веселился Андрей.
- Пока мы - команда "Джоконда".
- Ясно, - подытожил Леваднюк. - "Джоконде" - физкульт...
- Уря-а! - рявкнула команда, громче всех Шура, видимо вдохновленный
тремя тортами.
- А вы кто? Что за команда? - хитро блеснула глазами капитан
"Джоконды". Генка, исподлобья наблюдавший за всем этим, сымпровизировал:
- Суперклуб "Туши свет юнайтед"...
Девчонки немедленно выкрикнули высокими сильными голосами:
- Суперклубу "Туши свет юнайтед" - футбол-привет!
- Ну-с, начнем, - сказал Шура и стянул футболку.
"Туши свет" начали игру самоуверенно и это сразу же вылезло боком:
Яхнич на фланге потерял мяч, его подобрала одна из девушек, легко и изящно
обвела сначала Князева, потом Леваднюка, отпасовала в центр и здесь его
спокойно вколотила в сетку капитан. Девчонки хлопнули друг другу в ладоши
и деловито убежали к своим воротам.
Парни виновато переглянулись. Но поделать в первом тайме ничего не
смогли. Девушки играли ничуть не хуже их, тонкие и своевременные передачи
и филигранные розыгрыши кромсали оборону "Туши свет" в жалкие клочья.
Через двадцать минут счет был уже девять-ноль. Туристы растерялись. И тут
разозлился Генка - всерьез, что с ним бывало крайне редко.
- Мужики! Вы что? Кому проигрываем? Бабам? А ну, побыстрее и
пожестче!
И мужики зашевелились. Забегали быстрее, стали азартно бороться за
каждый мяч по всему полю и девчонки перестали за ними успевать. Скоро гол
забил Леваднюк и это всех подбодрило. Потом Шура Григорьев с углового
ударил головой, и мяч по красивой пологой дуге скользнул в "девятку". Шура
с воплем: "Аргентина!" помчался к центру, а девчонки глядели на него с
неприкрытой завистью.
К перерыву они отыграли четыре мяча. Дело явно пошло на лад, не зря
весь институт боялся этой шестерки.
В перерыве Генка сделал короткое внушение, угадав недостатки
"Джоконды" - слабые удары и низковатую скорость. На этом решили и
отыгрываться.
Во втором тайме они держали девушек подальше от своих ворот и часто
проводили стремительные контратаки, вспарывая оборону соперниц.
Это был изнурительный матч.
За две минуты до конца Князев сравнял счет - 11:11. И девчонки, до
этого державшиеся просто стоически, дрогнули. Генка выцарапал мяч у
капитана и вышел один на один с вратарем. И ему заплели сзади ноги.
Девчонка виновато опустила глаза. Генка молча поставил мяч против
ворот и отошел. В глазах его читался приговор.
И он пушечным "прямым подъемом" вколотил мяч в девятку.
Они выиграли - но какой ценой! Хотелось упасть и не двигаться.
"Джоконда" выглядела очень огорченной. Но честно подошла в полном составе.
- Мы сдаемся... - напряженно улыбнулась капитан. - А зовут меня Катя.
- Я же говорил, от судьбы не уйдешь! - самодовольно напыжился Князев.
Через час девушки разбили лагерь рядом с когортой Леваднюка. Вернее,
разбивали ребята, а "Джоконда" им помогала. Все уже успели
перезнакомиться. Девушки тоже приехали ив Киева. Из института физкультуры.
И так же, как и парни, использовали последние дни лета.
Кто-то умчался на велосипедах в город, за тортами и не только,
остальные купались и загорали на узком пляжике. Предстояла еще целая
вечность - почти две недели отдыха.
3
Две недели в стихийно возникшем под Евпаторией молодежном лагере
стали лучшими днями в Женькиной жизни. Даже Вилька присмирел здесь и стал
не таким колючим. Множество знакомств, бесконечные футбольные и
волейбольные матчи, как правило - упорные и кровопролитные, танцы под
магнитофон вечерами, головоломные трюки двух ребят-велобрейкеров, трио
струнников (гитара, двенадцатиструнка и банджо) из Харькова с
феноменальным репертуаром и парень-йог из Москвы.
Их собралось человек пятьдесят, почти все - студенты. Женя отдалась
этой жизни вся. Вилька сперва робел, но вскоре попривык и тоже перестал
отличаться от пестрой разноголосой компании. Здесь все были равны - все,
любой, кем бы он ни являлся. Каждый умел что-то, чего не умели другие.
Женька вновь почувствовала себя человеком, забыв о свинцово-тяжелом слове
"нелюдь" и месяцах одиночества.
Вилька и вовсе выглядел ошарашенным. Он столкнулся с этим впервые.
Но всему в мире приходит конец. Нагрянул сентябрь, приблизилась пора
учебы, и студенты со вздохами и проклятиями стали растекаться по
институтам. Лагерь начал пустеть.
Женя и Вилька ни разу за это время не вспоминали тот разговор на
острове. А когда лето закончилось, они боялись взглянуть друг другу в
глаза, понимая, что вновь остаются одни, хоть теперь их и стало двое.
А лагерь сворачивался на глазах. Женя с Вилькой сидели у воды -
местным уезжать не надо. Здесь и нашел их "директор" - Олег Леваднюк.
- Ага! Аборигены. Вас-то я и ищу. Живо, свои координаты, - потребовал
он, вытаскивая подаренный Катей-капитаном китайский блокнот.
- Что? - не понял Вилька.
- Адрес, адрес давай, дорогуша.
- Зачем? - удивился тот.
- Как это - зачем? - опешил Олег. - Вместе жили? Вместе в футбол
гоняли? А кто нам в плавании первое место ушатал? Москвичей на место
поставил? Может, я?
- Я, - прошептал Вилька. Он покусал губи и тихо сказал: - Олег... я
хотел сказать... Вы не знаете, что я...
- Что не знаем? Что тебе акваланг нужен, как черепахе буденовка? Или
я не заметил Жениных глаз? А этот хитрый медальон из совершенно дикого
сплава? Или, думаешь, я не видел, как она порезала на кухне руку и полчаса
тебя искала, чтобы перевязать, хотя вокруг сновала уйма народу? Или вы
думаете, что кто-то считает, будто Женина медь чем-то хуже моего железа?
Вилька был сражен. Женя испуганно смотрела на Олега.
- Помнишь, Женя, наш разговор на берегу?
- Помню, - прошептала девушка и глаза ее засверкали.
- А ты, Вилька? Забыл, как учил меня и других своему подводному
стилю? И ты считаешь, что я не захочу пожать тебе руку? Чудак-человек!
Зачем мне его адрес! Меня, если хочешь знать, вся киевская делегация
уполномочила засвидетельствовать вам, так сказать, наше почтение.
Олег немного разозлился. А Вилька только глазами захлопал.
- Ну, ну, - хлопнул его по плечу "директор", - будь мужчиной. И
желательно самим собой.
Женя пошевелила губами и тихо спросила:
- И мне тоже быть?
Олег кивнул.
Вилька угрюмо сказал:
- Это что, средство от одиночества?
Олег засмеялся:
- Эх ты, простота! Какое еще средство? - он улыбнулся. Женя ответила
улыбкой, а Вилька так и остался серьезным. - Это же не насморк. Да и нет
от одиночества никакого средства. Вернее, есть, но у каждого оно свое.
Единственное.
Олег замолчал. Потом встрепенулся.
- Да что я вам морали читаю, в самом-то деле...
- Все! - решительно отрезал Вилька неожиданно для остальных. - Все!
На следующий год еду поступать в ваш институт. Правильно, Женя?
- Правильно! - отозвалась симпатичная девушка в макси-майке.
- Все, Олежка! Пиши мой адрес!
Владимир ВАСИЛЬЕВ
ЗАБЫТАЯ ДОРОГА
(История византийских перстней)
Ромка даже не подозревал, как отреагирует институтский друг Владислав
Багдасаров на его неожиданную находку. Багдасаров был лет на пять старше
Ромки и в институт поступил уже после службы в армии. Слыл он парнем
серьезным, бесспорно - умным, но несколько замкнутым. Впрочем, он никому
ни в чем не отказывал, но никогда и не делал и не говорил больше, чем
требовалось. Со своим курсом у него сложились корректно-вежливые
отношения; Ромка с Багдасаровым здоровался и на этом их знакомство
исчерпывалось.
Жил Багдасаров в общежитии и Ромка, коренной киевлянин и вчерашний
школяр несколько неуютно почувствовал себя у входа в этот особый, ни с чем
не сравнимый уголок студенческого быта. Наконец он вздохнул, решительно
нагнул голову и вошел внутрь. Вскоре ему подсказали, что Багдасаров живет
в 88-й комнате. Миновав 87-ю, Ромка остановился, ожидая увидеть на
очередной двери две восьмерки.
Восьмерок оказалось восемь. Две, ниже - четыре в ряд, и в самом низу
опять две. Над этой кавалькадой восьмерок красовались два цветных снимка
из "World Soccer": Сократес, стоящий на коленях и воздевший руки к небу, и
сосредоточенно глядящий куда-то влево Брайан Робсон. Насколько Ромка знал,
оба эти футболиста играли под восьмыми номерами, Сократес за Бразилию,
Робсон за Англию.
Ромка усмехнулся. Видать, цифру "8" здесь уважали.
Он осторожно постучался.
- Открыто! - рявкнули изнутри.
Ромка вошел. Багдасаров возлежал на койке, задрав ноги на пошарпанную
спинку; за столом, покрытым бордовой скатертью, сидел его закадычный
дружок Дима Федоренко, который сортировал пожелтевшие от времени газеты,
аккуратно раскладывая их на три стопки. Багдасаров грыз яблоко и созерцал
