- Хватит! - сказала девушка. - Слышите? Хватит, а то вы мне все ис-
портите. Берите передатчик.
Кларнет вытащил из прожженной дыры маленькую черную шкатулку.
- Ну-с, говорите.
- Что говорить? - растерялся Кларнет.
- Как вас зовут?
- Юра.
- Хорошо, пусть Юра. Так вот что. Юра: никаких расспросов, иначе мне
придется прервать с вами всякие отношения. Все, что нужно вам знать, я
скажу сама. Кстати, меня зовут Маша.
- Очень приятно! - сказал Кларнет.
Маша насмешливо поклонилась.
- Мы с вами находимся в одной и той же точке пространства, но разде-
лены временным интервалом, каким - неважно. Вы - там, я - тут, в буду-
щем. Ясно?
- Где?! - спросил ошеломленный Кларнет. - Где вы находитесь?
- В Ленинграде, где же еще?
- Простите, - пробормотал Кларнет, - это, так сказать...
- Ничего не так сказать. Я историк-лингвист, занимаюсь поэзией XX ве-
ка. Вы согласны мне помочь?
- Вообще... я никогда...
- Я тоже никогда не разговаривала с таким... ну, словом, поможете или
нет?
"Какая-то она уж больно напористая", - подумал Кларнет, но вслух ска-
зал:
- Буду рад, если в моих силах.
- Это уже хорошо! - Маша обворожительно улыбнулась. - Так по рукам?
- По рукам! - ответил Кларнет и с сожалением взглянул на экран. - Эх!
Нужно было покупать телевизор побольше.
- Отлично! Теперь я объясню вашу роль.
- Слушаю! - сказал Кларнет.
- Не перебивайте меня. Понимаете ли, я живу в такое время, когда биб-
лиотек уже нет, одна машинная память. Это, конечно, гораздо удобнее, но
если нужно откопать что-нибудь древнее, начинаются всякие казусы. Я зап-
рашиваю о Пастернаке, а мне выдают какую-то чушь про укроп, сельдерей,
словом, полный набор для супа, С Блоком еще хуже. Миллионы всяких схем
электронных блоков. Ведь что ни говори, с тех пор как они писали, прошло
уже две тысячи лет.
- Сколько?!
Маша закусила губу.
- Ну вот, я и проболталась! Фу, дура! Теперь жди неприятностей.
- Я никому не скажу, - произнес в благородном порыве Кларнет, - чест-
ное слово, не скажу!
- Ах, как нехорошо! - Маша закрыла лицо руками. - Нам запрещены кон-
такты с прошлым. Я ведь тайком от всех. Даже Федю услала, чтобы все в
полной тайне...
- Кто такой Федя? - Кларнету почему-то не понравилось это имя.
- Мой лаборант. Очень милый парень. - Маша опустила руки и снова
улыбнулась. - Представляете себе, влюблен в меня до потери сознания, так
и ходит по пятам. Еле выпроводила.
Бывают странные ощущения где-то там, чуть повыше грудобрюшной прегра-
ды. Не то чтобы болит, а так, не разберешь, что такое. Какая-то непонят-
ная тоска. И очень милые парни вовсе не кажутся такими уж милыми, да и
вообще вся человеческая жизнь, если разобраться...
- Ладно! - Маша решительно тряхнула волосами. - Будь что будет!..
Итак, мне нужна помощь. Возьмите в библиотеке Блока и Пастернака. Все,
что есть. Усвоили?
- Да, и что дальше?
- Будете читать вслух.
- Зачем?
- Ох! - Маша потерла виски пальцами. - Вот экземплярчик попался! Бу-
дете читать, а я запишу. Неужели так трудно понять?
- Нет, отчего же, - сказал Кларнет, - понять совсем не трудно. Вот
только читаю я неважно.
- Ну, это меньше всего меня беспокоит. Значит, завтра в это время.
Изображение пропало, как будто кот слизнул. Только что она была
здесь, а сейчас пуст экран, безнадежно пуст. Исчезло наваждение, сгину-
ло, и все, что осталось, - это маленькая черная коробочка да мокрый об-
горевший стол.
* * *
Когда многократно повторенный опыт в одних и тех же условиях дает не-
изменный результат, то есть все основания считать, что установленные
связи подчинены какому-то закону.
Так, например, если любители ранней похмелки выстраиваются в длинные
очереди у ларьков в бесплодном ожидании вожделенной цистерны с пивом,
если строители бестрепетно роют канавы в ухоженных газонах, обнажая
склеротическую кровеносную систему города, если по утрам к шуму трамвая
под окном добавляется пыхтенье катков для асфальта, если, просыпаясь от
щебета птиц, вы не можете сообразить, ночь сейчас или день, знайте: на
дворе июнь.
Если на дворе июнь, а вам двадцать шесть лет, если вы каждый вечер
читаете девушке прекрасные стихи, если... Впрочем, хватит! И так все яс-
но.
Какой-то пошляк, родоначальник литературных штампов, сказал, что лю-
бовь не знает преград. Ну и что? Одно дело не знать преград, а другое -
суметь их преодолеть или, как выразился бы философ, добиться такого раз-
вития событий, когда любовь в себе превращается в любовь для себя. Ведь
что ни говори, а две тысячи лет...
Хотите еще одну заезженную сентенцию? Пожалуйста! Беда приходит отту-
да, откуда ее меньше всего ждешь. На этот раз она явилась через дверь в
облике дворника, пригласившего однажды вечером Кларнета незамедлительно
прибыть в домоуправление, где его ждет комиссия содействия в полном сос-
таве.
Состав оказался не так уж велик: два человека, не считая уже извест-
ного нам бравого майора в отставке.
Увидев Кларнета, майор пришел в крайнее возбуждение и вытянул вперед
правую длань, отчего стал сразу удивительно похож на Цицерона, обличаю-
щего Катилину.
- Вот он, голубчик! Собственной персоной!
Председатель комиссии расправил седые запорожские усы и вытащил из
стола листок, исписанный корявым почерком.
- Так... садитесь, товарищ Кларнет.
Кларнет сел.
- Имеются сигналы, что вы пользуетесь незарегистрированным радиопере-
датчиком. Верно это?
- Нет у меня никакого передатчика, - солгал Кларнет.
- Ну до чего же нахально темнит! - патетически воскликнул Будилов. -
Ведь сам слышал, как передает! То открытым, то закрытым текстом.
Председатель вопросительно взглянул на Кларнета.
- Это... я стихи читаю.
- Почему же вслух? - удивилась интеллигентного вида немолодая женщи-
на.
- Они так лучше запоминаются.
- Врет, врет! - кипятился майор. - Пусть тогда скажет, что он там у
себя паяет, почему пробки все время горят.
- Ну-с, товарищ Кларнет?
- Не паяю я. Раньше, когда телевизор ремонтировал, то паял, а сейчас
не паяю.
Председатель крякнул и снова расправил усы.
- Так... Значит, только стихи читаете?
- Только стихи.
- Какие будут суждения? - Он поглядел на женщину, но та только пожала
плечами.
- Обыск бы нужно сделать, - сказал Будилов. - С понятыми.
- Таких прав нам не дано, - поморщился председатель. - А вы, товарищ
Кларнет, учтите, никому не возбраняется и телевизоры мастерить и радиоп-
риемники...
- И стихи читать, - насмешливо добавила женщина.
- И стихи читать, - подтвердил председатель. - Но ежели действительно
радиопередатчик... тут другое дело. Нужно зарегистрировать. И вам лучше,
и нам спокойнее. Согласны?
- Согласен, - вздохнул Кларнет, - только нет у меня никакого передат-
чика.
О, святая, неумелая, бесхитростная ложь! Ну кому какое дело до чест-
ного слова, опрометчиво брошенного в туманное будущее?
Нет, Кларнет, не тебе тягаться с видавшим виды майором в отставке Бу-
диловым. Сколько ты не темни, расколет он тебя, непременно расколет! По-
ра подумать, чем это все может кончиться.
* * *
- Маша! - Кларнет говорил шепотом, опасливо поглядывая на дверь. -
Пойми, Маша, я этого просто не переживу.
- Что ты предлагаешь?
- Не знаю. Возьми меня туда. Есть же, наверное, какие-нибудь машины
времени.
- Нет таких машин, - печально улыбнулась Маша. - Все это сказки.
- Но сумела же ты переправить передатчик.
- Это совсем другое дело. Трансмутация. Но ведь она у вас еще не
изобретена.
Кларнета внезапно осенила идея.
- Послушай, а ты сама бы не смогла?
- Что?
- Трансмутироваться сюда.
- Ох! Ты понимаешь, что ты говоришь?! Нет, это невозможно!
- Но почему?!
- Я же сказала, никаких контактов с прошлым. Нельзя менять историю.
Трансмутацией во времени у нас пользуются не больше, чем в пределах сто-
летия, и то со всякими ограничениями. А тут... ведь возврата назад уже
не будет. Остаться навсегда неизвестно где...
- Известно! Ты же будешь со мной!
Маша заплакала.
- Ну что ты, Машенька?!
- А ты меня никогда не разлюбишь? - спросила она, сморкаясь в крохот-
ный платочек.
Вы сами знаете, что отвечают в подобных случаях.
В июне все идет по раз навсегда установленным законам. Вот набежала
туча, брызнул дождь, а там, глядишь, через несколько минут снова греет
солнышко.
- Не могу же я в таком виде к вам явиться, - сказала Маша. - Достань
мне хоть несколько журналов мод.
Приходилось ли вам когда-нибудь наблюдать за женщиной, изучающей фа-
соны платьев? Такого абсолютного отвлечения от суетного мира, такого
полного погружения в нирвану не удавалось добиться ни одному йогу. Не
пробуйте в это время ей что-нибудь говорить. Она будет кивать головой,
но можете быть уверены, что ни одно слово не доходит до ее сознания.
- Переверни страницу!
- Послушай, Маша...
- Это не годится, следующую!
- Маша!
- Поднеси ближе, я хочу рассмотреть прическу.
- Машенька!
- Дай другой журнал.
На все нужно смотреть философски, и каждое терпение бывает вознаграж-
дено сторицей.
Кларнет убедился в этом уже на следующий день.
- Ну, как я тебе нравлюсь?
Он обалдел.
Давеча я наклеветал на мужчин, будто они не способны оценить по дос-
тоинству женский наряд. Внесем поправку: оценить способны, запомнить -
нет.
Но тут была налицо такая разительная перемена...
Во-первых, Кларнет установил, что трефовая дама его сердца преврати-
лась в бубновую. Изменилась не только масть. Доступный ранее для обозре-
ния лоб богини был теперь прикрыт завитой челкой, тогда как затылок
подстрижен совсем коротко.
Во-вторых, вместо каких-то ниспадающих одежд, на ней был обтягивающий
фигуру свитерок.
А в-третьих... В-третьих - мини-юбка.
Не верьте предсказателям! На то они и предсказатели, чтобы врать.
Нет, никогда не выродится человечество в беззубых головастиков с хилыми
конечностями, не выродится, независимо от того, что по сему поводу дума-
ют антропологи. Не знаю, как обстоит дело где-нибудь в Крабовидной ту-
манности, но на Земле пара восхитительных ножек всегда будет вызывать
волнение, подобное тому, какое мы испытываем, просматривая тиражную таб-
лицу. Сознайтесь, кто из вас, несмотря на ничтожный шанс, не мечтал
втайне о главном выигрыше?
Счастливчик Кларнет! Этот выигрыш достался ему, единственному из
триллионов людей, родившихся и сошедших в могилу за два тысячелетия.
- Ну как?
- Потрясающе!
- Теперь я готова.
Любовь не так безрассудна, как принято думать. Подсознательно она
чувствует, что отгремят свадебные цимбалы, погрузится во мрак чертог,
промчится полная счастья ночь и настанет, по меткому определению поэта,
благословенный день забот.
Кое-какие из этих забот уже заранее посетили Кларнета.
- Кстати, Машенька, - сказал он небрежным тоном, - не забудь захва-
тить с собой паспорт.
- Что?
- Ну, документ, удостоверяющий личность.
Маша рассмеялась.
- Глупый! Как же документ может удостоверять личность? Личность - это
я. - Она горделиво повернулась в профиль. - А документ - бумажка. Вряд
ли ты бы удовлетворился такой подменой.
Вот тебе первый сюрприз, Кларнет! "Что это за гражданка у вас ночует?
" - "Это - моя жена". - "Она прописана?" - "Нет, видите ли, у нее поте-
рян паспорт". - "Разрешите взглянуть на свидетельство о браке". - "Мы,
знаете ли, еще не успели..." - "Какой-нибудь документ, удостоверяющий
личность?" - "Ну, что вы?! Человеческая личность неповторима, неужели
какая-то бумажка..." Н-да...
- А диплом?
- Какой диплом? - удивилась Маша.
- Училась же ты где-то?
- Конечно!
- Так вот, свидетельство об окончании.
