вившийся на экране робот сказал, что у них в кафе таких вещей делать
нельзя.
Люля погладила мне руку и сказала, что я бедненький и что из кафе она
с Мишкой поедет домой, а я могу поехать в музей. Люля всегда заботится о
других больше, чем о себе. Я ведь знал, что ей хочется на концерт Ощуще-
ний, и сказал, что я поеду с Мишкой домой, а она пусть едет на концерт.
Тогда она сказала, что лучше всего, если бы мы все отправились домой и
провели вечер в спокойной обстановке.
Мне захотелось сделать ей приятное, и я придумал для нее плод, напо-
минающий формой апельсин, вкусом мороженое, а запахом ее любимые духи.
Она улыбнулась и храбро откусила большой кусок.
Мне всегда нравится, когда Люля улыбается, потому что я тогда люблю
ее еще больше.
Когда мы садились в мыслелет, чтобы ехать домой, Люля сказала, что
эти старинные Молекулярные кафе - очень милая вещь, и еда в них гораздо
вкуснее той, которая синтезируется у нас дома с центральной станции.
Я подумал, что это, наверное, оттого, что при синтезе еды по проводам
в нее лезут разные помехи.
А вечером вдруг Люля расплакалась. Она сказала, что синтетическая пи-
ща это гадость, что она ненавидит кибернетику и хочет жить на лоне при-
роды, ходить пешком, доить козу и пить настоящее молоко с вкусным ржаным
хлебом. И еще она сказала, что Внушаемые Ощущения это пародия на челове-
ческие чувства.
Мишка тоже разревелся и заявил, что Калькулятор Поведения - подлая
выдумка, что живший в древности мальчик по имени Том Сойер прекрасно об-
ходился без Калькулятора. Потом он сказал, что записался в кружок элект-
роники только затем, чтобы научиться обманывать Калькулятор, и что если
это ему не удастся, то он смастерит рогатку и расстреляет из нее дурац-
кий автомат.
Я успокаивал их как мог, хотя тоже подумал, что, может быть, Музей
Запахов не такое уж замечательное изобретение, и еще насчет псевдобифш-
тексов. В общем, вероятно, мы все просто утомились, заказывая себе пищу.
Потом мы легли спать.
Ночью мне снилось, что я вступил в единоборство с медведем и что мы
все сидели у костра и ели вкусное медвежье мясо, пахнущее кровью и ды-
мом.
Мишка засовывал в рот огромные куски, а Люля улыбалась мне своей чу-
десной, немного смущенной улыбкой.
Трудно представить себе, как я был счастлив во сне, потому что, не
помню, говорил ли я об этом, я очень люблю Люлю и Мишку.
Конфликт
Станиславу Лему -
в память о нашем споре,
который никогда не будет решен.
- Мы, кажется, плакали? Почему? Что-нибудь случилось?
Марта сняла руку мужа со своего подбородка и низко опустила голову.
- Ничего не случилось. Просто взгрустнулось.
- Эрик?
- При чем тут Эрик? Идеальный ребенок. Достойный плод машинного вос-
питания. Имея такую няньку, Эрик никогда не доставит огорчения своим ро-
дителям.
- Он уже спит?
- Слушает, как всегда, перед сном сказки. Десять минут назад я там
была. Сидит в кровати с раскрасневшимся лицом и смотрит влюбленными гла-
зами на свою Кибеллу. Меня сначала и не заметил, а когда я подошла, что-
бы его поцеловать, замахал обеими ручонками: подожди, мол, когда кончит-
ся сказка. Конечно, мать - не электронная машина, может и подождать.
- А Кибелла?
- Очаровательная, умная, бесстрастная Кибелла, как всегда, оказалась
на высоте: "Вы должны, Эрик, поцеловать на ночь свою мать, с которой вы
связаны кровными узами. Вспомните, что я вам рассказывала про деление
хромосом".
- За что ты так не любишь "Кибеллу?
Из глаз Марты покатились слезы.
- Я не могу больше, Лаф, пойми это! Не могу постоянно ощущать превос-
ходство этой рассудительной машины. Не проходит дня, чтобы она не дала
мне почувствовать мою неполноценность по сравнению с ней. Сделай что-ни-
будь, умоляю тебя! Зачем этим проклятым машинам такой высокий интеллект?
! Разве без этого они не смогли бы выполнять свою работу? Кому это нуж-
но?
- Так получается само собой. Таковы законы самоорганизации. Тут уж
все идет без нашего участия: и индивидуальные черты, и, к сожалению, да-
же гениальность. Хочешь, я попрошу заменить Кибеллу другим автоматом?
- Невозможно. Эрик в ней души не чает. Лучше сделай с ней что-нибудь,
чтобы она хоть чуточку поглупела. Право, мне тогда будет гораздо легче.
- Это было бы преступлением. Ты ведь знаешь, что закон приравнивает
мыслящих автоматов к людям.
- Тогда хоть воздействуй на нее. Сегодня она мне говорила ужасные ве-
щи, а я даже не могла сообразить, что ей ответить. Я не могу, не могу
больше терпеть это унижение!
- Тише, она идет. Держи себя при ней в руках.
- Здравствуйте, хозяин.
- Почему вы так говорите, Кибелла? Вам должно быть прекрасно извест-
но, что обращение "хозяин" отменено для машин высокого класса.
- Я думала, что это будет приятно Марте. Она всегда с таким удо-
вольствием подчеркивает разницу между венцом творения природы и машиной,
созданной людьми.
Марта прижала платок к глазам и выбежала из комнаты.
- Я могу быть свободна? - спросила Кибелла.
- Да, идите.
Через десять минут Лаф вошел в кухню.
- Чем вы заняты, Кибелла?
Кибелла не спеша вынула пленку микрофильма из кассеты в височной час-
ти головы.
- Прорабатываю фильм о фламандской живописи. Завтра у меня выходной
день, и я хочу навестить своего потомка. Воспитатели говорят, что у него
незаурядные способности к рисованию. Боюсь, что в интернате он не может
получить достаточное художественное образование. Приходится по выходным
дням заниматься этим самой.
- Что у вас сегодня произошло с Мартой?
- Ничего особенного. Утром я убирала стол и случайно взглянула на
один из листов ее диссертации. Мне бросилось в глаза, что в выводе фор-
мулы кода нуклеиновых кислот есть две существенные ошибки. Было бы глу-
по, если бы я не сообщила об этом Марте. Я ей просто хотела помочь.
- И что же?
- Марта расплакалась и сказала, что она - живой человек, а не автомат
и что выслушивать постоянные поучения от машины ей так же противно, как
целоваться с холодильником.
- И вы, конечно, ей ответили?
- Я сказала, что если бы она могла удовлетворять свой инстинкт про-
должения рода при помощи холодильника, то, наверное, не видела бы ничего
зазорного в том, чтобы целоваться с ним.
- Так, ясно. Это вы все-таки зря сказали про инстинкт.
- Я не имела в виду ничего плохого. Мне просто хотелось объяснить,
что все это очень относительно.
- Постарайтесь быть с Мартой поделикатнее. Она очень нервная.
- Слушаюсь, хозяин.
Лаф поморщился и пошел в спальню.
Марта спала, уткнув лицо в подушку. Во сне она всхлипывала.
Стараясь не разбудить жену, он на цыпочках отошел от кровати и лег на
диван. У него было очень мерзко на душе.
А в это время на кухне другое существо думало о том, что постоянное
общение с людьми становится уже невыносимым, что нельзя же требовать
вечной благодарности своим создателям от машин, ставших значительно ум-
нее человека, и что если бы не любовь к маленькому киберненышу, которому
будет очень одиноко на свете, она бы сейчас с удовольствием бросилась
вниз головой из окна двадцатого этажа.
Старики
Семако сложил бумаги в папку.
- Все? - спросил Голиков.
- Еще один вопрос, Николай Петрович. Задание Комитета по астронавтике
в этом месяце мы не вытянем.
- Почему?
- Не успеем.
- Нужно успеть. План должен быть выполнен любой ценой. В крайнем слу-
чае я вам подкину одного программиста.
- Дело не в программисте. Я давно просил вас дать еще одну машину.
- А я давно вас просил выбросить "Смерч". Ведь эта рухлядь числится у
нас на балансе. Поймите, что там мало разбираются в тонкостях. Есть ма-
шина - и ладно. Мне уже второй раз срезают заявки. "Смерч"! Тоже назва-
ние придумали!
- Вы забываете, что...
- Ничего я не забываю, - перебил Голиков. - Все эти дурацкие попытки
моделизировать мозг в счетных машинах давно кончились провалом. У нас -
Вычислительный центр, а не музей. Приезжают комиссии, иностранные деле-
гации. Просто совестно водить их в вашу лабораторию. Никак не могу по-
нять, что вы нашли в этом "Смерче"?!
Семако замялся:
- Видите ли, Николай Петрович, я работаю на "Смерче" уже тридцать
лет. Когда-то это была самая совершенная из наших машин. Может быть, это
сентиментально, глупо, но у меня просто не поднимается рука...
- Чепуха! Все имеет конец. Нас с вами, уважаемый Юрий Александрович,
тоже когда-нибудь отправят на свалку. Ничего не поделаешь, такова жизнь!
- Ну, вам-то еще об этом рано...
- Да нет, - смутился Голиков. - Вы меня неправильно поняли. Дело ведь
не в возрасте. На пятнадцать лет раньше или позже - разница не велика.
Все равно конец один. Но ведь мы с вами - люди, так сказать, хомо сапи-
енс, а этот, извините за выражение, драндулет просто неудачная попытка
моделирования.
- И все же...
- И все же выбросьте ее к чертям, и в следующем квартале я вам обещаю
машину самой последней модели. Подумайте над этим.
- Хорошо, подумаю.
- А план нужно выполнить во что бы то ни стало.
- Постараюсь.
* * *
В окружении низких, изящных, как пантеры, машин с молекулярными эле-
ментами этот огромный громыхающий шкаф казался доисторическим чудовищем.
- Чем ты занят? - спросил Семако.
Автомат прервал ход расчета.
- Да вот, проверяю решение задачи, которую решала эта... молекуляр-
ная. За ними нужен глаз да глаз. Бездумно ведь считают. Хоть быстро, да
бездумно.
Семако откинул щиток и взглянул на входные данные. Задача номер двад-
цать четыре. Чтобы повторить все расчеты, "Смерчу" понадобится не менее
трех недель. И чего это ему вздумалось?
- Не стоит, - сказал он, закрывая крышку. - Задача продублирована во
второй машине, сходимость вполне удовлетворительная.
- Да я быстро. - Стук машины перешел в оглушительный скрежет. Лампоч-
ки на панели замигали с бешеной скоростью. - Я ведь ух как быстро умею!
"Крак!" - сработало реле тепловой защиты. Табулятор сбросил все цифры
со счетчика.
Автомат сконфуженно молчал.
- Не нужно, - сказал Семако, - отдыхай пока. Завтра я тебе подберу
задачку.
- Да... вот видишь, схема не того... а то бы я...
- Ничего, старик. Все будет в порядке. Ты остынь получше.
- Был у шефа? - спросил "Смерч".
- Был.
- Обо мне он не говорил?
- Почему ты спрашиваешь?
- На днях он сюда приходил с начальником АХО. Дал указание. Этого
монстра, говорит, на свалку, за ненадобностью. Это он про меня.
- Глупости! Никто тебя на свалку не отправит.
- Мне бы схемку подремонтировать, лампы сменить, я бы тогда знаешь
как?..
- Ладно, что-нибудь придумаем.
- Лампы бы сменить, да где их нынче достанешь? Ведь, поди, уже лет
двадцать, как сняли с производства?
- Ничего. Вот разделаемся с планом, соберу тебе новую схему на полуп-
роводниках. Я уже кое-что прикинул.
- Правда?
- Подремонтируем и будем на тебе студентов учить. Ведь ты работаешь
совсем по другому принципу, чем эти, нынешние.
- Конечно! А помнишь, какие задачи мы решали, когда готовили твой
первый доклад на международном конгрессе?
- Еще бы не помнить!
- А когда ты поссорился с Людой, я тебе давал оптимальную тактику по-
ведения. Помнишь? Это было в тысяча девятьсот... каком году?
- В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом. Мы только что поженились.
- Скажи... тебе ее сейчас очень не хватает?
- Очень.
- Ох, как я завидую!
- Чему ты завидуешь?
- Видишь ли... - Автомат замолк.
- Ну, говори.
- Не знаю, как то лучше объяснить... Я ведь совсем не боюсь... этог
