вычный щелчок реле. - Завтра, Крепс, проверьте по магнитной записи, что
они там напутали с программой.
Щелк, щелк, щелк. "ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ПОКОРИТЕЛЯМ КОСМОСА". ЩЕЛК. ЕЩЕ ОДНА
ячейка памяти свободна.
Миллионы анализов в минуту. События и даты, лица знакомых, прочитан-
ные книги, обрывки кинофильмов, вкусы и привычки, физические контакты,
тензоры, операторы, формулы, формулы, формулы. Все это нужно привести в
порядок, рассортировать, ненужное исключить.
Щелк, щелк. Мозг математика должен обладать огромной профессиональной
памятью. Нужно обеспечить необходимую емкость, по крайней мере на
пятьдесят лет. Кто знает, что там впереди? Долой весь балласт! Щелк,
щелк.
Танцуют кривые на экране осциллографов. Леруа доволен. Кажется, при-
дется на этом кончить, мозг утомлен.
- Довольно! - командует он Крепсу. - Вызовите санитаров, пусть заби-
рают его в палату.
Крепс нажимает звонок. Пока санитары возятся с бесчувственным телом,
он выключает установку.
- Все?
- Все, - отвечает Леруа. - Я устал, как господь бог на шестой день
творения. Нужно немного развлечься. Давайте, Крепс, махнем в какое-ни-
будь кабаре. Вам тоже не повредит небольшая встряска после такой работы.
4
Раз, два, три, левой, левой. Раз, два, три. Отличная вещь ходьба!
Вдох, пауза, выдох, пауза.
Тук, тук, тук, левое предсердие, правый желудочек, правое предсердие,
левый желудочек. Раз, два, три, левой, левой.
Легким размашистым шагом Кларенс идет по улице. Вдох, пауза, выдох,
пауза. Какое разнообразие запахов, оттенков, форм. Обновленный мозг жад-
но впитывает окружающий мир. Горячая кровь пульсирует в артериях, разбе-
гается по лабиринту сосудов и вновь возвращается на круги своя.
Тук, тук, тук. Малый круг, большой круг, правое предсердие, левый же-
лудочек, левое предсердие, правый желудочек, тук, тук. Вдох, пауза, вы-
дох, пауза.
Стоп! Кларенс поражен. На зеленом фоне листвы багровые лепестки, ис-
точающие небывалый аромат. Он опускается на колени и, как зверь, обнюхи-
вает куст.
В глазах идущей навстречу девушки - насмешка и невольное восхищение.
Он очень красив, этот человек, стоящий на коленях перед цветами.
- Вы что-нибудь потеряли? - спрашивает она улыбаясь.
- Нет, я просто хочу запомнить запах. Вы не знаете, как называются
эти... - Проклятье! Он забыл название. - Эти... растения?
- Цветы, - поправляет она: - Обыкновенные красные розы. Неужели вы
никогда их не видели?
- Нет, не приходилось. Спасибо. Теперь я запомню: красные розы.
Он поднимается на ноги и, осторожно коснувшись пальцами лепестков,
идет дальше.
Раз, два, три, левой, левой.
Девушка с удивлением глядит ему вслед. Чудак, а жаль. Пожалуй, он мог
бы быть немного полюбезнее.
"Розы, красные розы", - повторяет он на ходу...
Кларенс распахивает дверь аудитории. Сегодня здесь семинар.
Похожий на старого мопса, Леви стоит у доски, исписанной уравнениями.
Он оборачивается и машет Кларенсу рукой, в которой зажат мел. Все взоры
обращены к Кларенсу. В дверях толпятся студенты. Они пришли сюда, конеч-
но, не из-за Леви. Герой дня Кларенс, представитель касты бессмертных.
- Прошу извинить за опоздание, - говорит он, садясь на свое место. -
Пожалуйста, продолжайте.
Быстрым взглядом он окидывает доску. Так, так. Кажется, старик взялся
за доказательство теоремы Лангрена. Занятно.
Леви переходит ко второй доске.
Кларенс не замечает устремленных на него глаз. Он что-то прикидывает
в уме. Сейчас он напряжен, как скаковая лошадь перед стартом.
"Есть! Впрочем, подождать, не торопиться, проверить еще раз. Так, от-
лично!"
- Довольно!
Леви недоуменно оборачивается.
- Вы что-то сказали, Кларенс?
На губах Кларенса ослепительная, беспощадная улыбка.
- Я сказал довольно. Во втором члене - нераскрытая неопределенность.
При решении в частных производных ваше уравнение превращается в тождест-
во.
Он подходит к доске, небрежно стирает все написанное Леви, выписывает
несколько строчек и размашисто подчеркивает результат.
Лицо Леви становится похожим на печеное яблоко, которое поздно вынули
из духовки. Несколько минут он смотрит на доску.
- Спасибо, Кларенс... Я подумаю, что здесь можно сделать.
Сейчас Кларенс нанесет решающий удар. Настороженная тишина в аудито-
рии.
- Самое лучшее, что вы можете сделать, это не браться за работу, ко-
торая вам не под силу.
Нокаут..
...Он снова идет по улице. Раз, два, три, левой, левой, вдох, пауза,
выдох, пауза.
ПОВЕРЖЕННЫЙ, ХНЫКАЮЩИЙ ВРАГ, РАЗМАЗЫВАЮЩИЙ КРОВЬ ПО ЛИЦУ. ПЕЧЕНОЕ ЯБ-
локо, которое слишком поздно вынули из духовки. Уверенность в своих си-
лах и радость победы нужны ученому не меньше, чем боксеру на ринге.
Раз, два, три, вдох, пауза, выдох, пауза, раз, два, три, левой, ле-
вой.
5
- Олаф!
В дверях - сияющая, блистательная Эльза. До чего она хороша - юная
Афродита, рожденная в растворе регенерационной ванны.
БЕЛОЕ ПЛАТЬЕ НА ФОНЕ СТВОЛА. "МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ ВСЕТАКИ РЕШИТЕСЬ ПОЦЕЛО-
ВАТЬ МЕНЯ, КЛАРЕНС?"
- Здравствуй, дорогая, - это совсем другой поцелуй, чем те, которыми
обычно обмениваются супруги в день бриллиантовой свадьбы.
- А ну покажись. Ты великолепно выглядишь. Не пришлось бы мне нани-
мать телохранителей для защиты тебя от студенток.
- Чепуха, имея такую жену...
- Пусти, ты мне растреплешь прическу.
Он идет по комнатам, перебирает книги в шкафу, рассматривает безде-
лушки на Эльзином столике, с любопытством оглядывает мебель, стены. Все
это так привычно и вместе с тем так незнакомо. Как будто видел когда-то
во сне.
- Новое увлечение? - спрашивает он, глядя на фотографию юноши в меш-
коватом комбинезоне, стоящего у трапа ракеты.
В глазах Эльзы ужас.
- Олаф! Что ты говоришь?!
Кларенс пожимает плечами.
- Я не из тех, кто ревнует жен к их знакомым, но посуди сама, манера
вешать над кроватью фотографии своих кавалеров может кому угодно пока-
заться странной. И почему ты так на меня глядишь?
- Потому что... потому что это Генри... наш сын... Боже! Неужели ты
ничего не помнишь?!
- Я все великолепно помню, но у нас никогда не было детей. Если ты
хочешь, чтобы фотография все-таки красовалась здесь, то можно придумать
что-нибудь остроумнее.
- О господи!!
- Не надо, милая. - Кларенс склонился над рыдающей женой. - Ладно,
пусть висит, если тебе это нравится.
- Уйди! Ради бога, уйди сейчас, Олаф. Дай мне побыть одной, очень те-
бя прошу, уйди!
- Хорошо. Я буду в кабинете. Когда ты успокоишься, позови меня...
СОБЫТИЯ И ДАТЫ, ЛИЦА ЗНАКОМЫХ, ПРОЧИТАННЫЕ КНИГИ, ОБРЫВКИ КИНО-
ФИЛЬМОВ, ФИЗИЧЕСКИЕ КОНСТАНТЫ, ТЕНЗОРЫ, ОПЕРАТОРЫ, ФОРМУЛЫ, ФОРМУЛЫ,
ФОРМУЛЫ. БЕЛОЕ ПЛАТЬЕ НА ФОНЕ СТВОЛА. "МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ ВСЕ-ТАКИ РЕШИТЕСЬ
ПОЦЕЛОВАТЬ МЕНЯ, КЛАРЕНС?" КРАСНЫЕ РОЗЫ, ТЕОРЕМА ЛАНГРЕНА, ПЕЧЕНОЕ ЯБЛО-
КО, КОТОРОЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО ВЫНУЛИ ИЗ ДУХОВКИ, РАДОСТЬ ПОБЕДЫ!..
Нет, он решительно не понимает, что это взбрело в голову Эльзе...
Празднично накрытый стол. Рядом с бутылкой старого вина - свадебный
пирог. Два голубка из крема держат в клювах цифру 75.
- Посмотри, что я приготовила. Этому вину тоже семьдесят пять лет.
Слава богу, кажется, Эльза успокоилась. Но почему семьдесят пять?
- Очень мило, хотя и не вполне точно. Мне не семьдесят пять лет, а
сто, да и тебе, насколько я помню, тоже.
Опять этот странный, встревоженный взгляд.
Он отрезает большой кусок пирога и наливает в бокалы вино.
- За бессмертие!
Они чокаются.
- Мне бы хотелось, - говорит Кларенс, пережевывая пирог, - чтобы ты в
этом году обязательно прошла инверсию. У тебя перегружен мозг. Поэтому
ты выдумываешь несуществовавшие события, путаешь даты, излишне нервозна.
Хочешь, я завтра позвоню Леруа? Это такая пустяковая операция.
- Олаф. - Глаза Эльзы умоляют, ждут, приказывают. - Сегодня двадцать
третье августа, неужели ты не помнишь, что произошло семьдесят пять лет
назад в этот день?
...СОБЫТИЯ И ДАТЫ, ЛИЦА ЗНАКОМЫХ, ТЕНЗОРЫ, ОПЕРАТОРЫ, ФОРМУЛЫ, ФОРМУ-
ЛЫ, ФОРМУЛЫ...
- Двадцать третьего августа? Кажется, в этот день я сдал последний
экзамен. Ну конечно! Экзамен у Эльгарта, три вопроса, первый...
- Перестань!!
Эльза выбегает из комнаты, прижав платок к глазам.
"Да... - Кларенс налил себе еще вина. - Бедная Эльза! Во что бы то ни
стало нужно завтра повезти ее к Леруа".
Когда Кларенс вошел в спальню, Эльза уже была в постели.
- Успокойся, дорогая. Право, из-за всего этого не стоило плакать. -
Он обнял вздрагивающие плечи жены.
- Ох, Олаф! Что они с тобой сделали?! Ты весь какой-то чужой, ненас-
тоящий! Зачем ты на это согласился? Ты ведь все-все забыл!
- Ты просто переутомилась. Не нужно было отказываться от инверсии. У
тебя перегружен мозг, ведь сто лет - это не шутка.
- Я тебя боюсь такого...
..."МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ ВСЕ-ТАКИ РЕШИТЕСЬ ПОЦЕЛОВАТЬ МЕНЯ, КЛАРЕНС?"
6
Зловещее дыхание беды отравляло запах роз, путало стройные ряды урав-
нений. Беда входила в сон, неслышно ступая мягкими лапами. Она была
где-то совсем близко.
Не открывая глаз, Кларенс положил руку на плечо жены.
- Эльза!
Он пытался открыть застывшие веки, отогреть своим дыханием безжизнен-
ное лицо статуи, вырвать из окостеневших пальцев маленький флакон.
- Эльза!!
Никто не может пробудить к жизни камень.
Кларенс рванул трубку телефона...
- Отравление морфием, - сказал врач, надевая пальто. - Смерть насту-
пила около трех часов назад. Свидетельство я положил на телефонную кни-
гу, там же я записал телефон похоронного бюро. В полицию я сообщу сам.
Факт самоубийства не вызывает сомнений. Думаю, они не будут вас беспоко-
ить.
- Эльза! - Он стоял на коленях у кровати, гладя ладонью холодный бе-
лый лоб. - Прости меня, Эльза! Боже, каким я был кретином! Продать душу!
За что? Стать вычислительной машиной, чтобы иметь возможность высмеять
этого болвана Леви! ПЕЧЕНОЕ ЯБЛОКО, КОТОРОЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО ВЫНУЛИ ИЗ ДУ-
ХОВКИ. РАДОСТЬ ПОБЕДЫ, ТЕОРЕМА ЛАНГРЕЦА, ТЕНЗОРЫ, ОПЕРАТОРЫ, ФОРМУЛЫ,
ФОРМУЛЫ... ЭТОГО БОЛВАНА...
Кларенс протянул руку и взял со столика белый листок.
В двенадцать часов зазвонил телефон.
Стоя на коленях, Кларенс снял трубку.
- Слушаю.
- Алло, Кларенс! Говорит Леруа. Как вы провели ночь?
- Как провел ночь? - рассеянно переспросил Кларенс, бросив взгляд на
свидетельство о смерти, исписанное математическими символами. - Отлично
провел ночь.
- Самочувствие?
- Великолепное! - Ровные строчки уравнений покрывали листы телефонной
книги, лежащей на подушке рядом с головой покойной. - Позвоните мне че-
рез два часа, я сейчас очень занят. Мне, кажется, удалось найти доказа-
тельство теоремы Лангрена.
Леруа усмехнулся и положил трубку.
- Ну как? - спросил Крепс.
- Все в порядке. Операция удалась на славу. Тревожных симптомов нет.
Фиалка
Город простирался от полярных льдов до экваториального пояса. Запад-
ные и восточные границы Города омывались волнами двух океанов.
Там, за лесом нефтяных вышек, присосавшихся к морскому дну, раскину-
лись другие города, но этот был самым большим.
На два километра вторгался он в глубь земли и на сорок километров
поднимался ввысь.
Подобно гигантскому спруту, лежал он на суше, опустив огромные трубы
в воду.
Эти трубы засасывали все необходимое для синтезирования продуктов пи-
тания и предметов обихода Города.
Потом вода нагнеталась в подземные рекуператоры, отбирала от планеты
тепло, отдавала его Городу и снова сливалась в океан.
Крыша Города была его легкими. Здесь, на необозримых просторах реге-
нерационного слоя, расположенного выше облаков, солнечные лучи расщепля-
