десять, серебристый цвет которой напомнил мне что-то. Посмотрев
на судно, я понял. Ткань, из которой сшиты были паруса корабля
си-Турмана.
Тем временем флагман прошел мимо последнего, ближнего к
берегу судна и, сделав разворот, устремился к королевским
скалам. В тот же миг на нем были подняты и флаги -- синий флаг
Онизоти и королевский штандарт -- уже знакомая мне цветная
капуста. Си-Турман провел корабль мимо скал, затем направил его
через гигантскую каменную клешню.
-- Время, -- едва слышно произнес Си-ву. Тапис кивнул и,
намотав нитку на палец, разорвал ее резким рывком. Флагман в
это время находился строго между скалами. В прошлом мне
приходилось ходить под парусом, и я хорошо представлял себе
сложность операции -- провести судно по узкому коридору при
сильном боковом ветре и волнении. Тем не менее си-Турман почти
справился со своей задачей -- почти, потому что, когда Тапис
разорвал нитку -- часть, как я понимаю, груза нашей парусной
ткани, той самой, из которой сшиты были паруса флагмана, они,
эти самые паруса, растаяли без следа. Все словно замерло.
Обернувшись, я увидел музыкантов, поднявших трубы, уже готовых
играть марш... Или что там играют в Онизоти на коронации?
Секунды две эта немая картинка сохранялась, а затем флагман
бросило на камни. Я увидел, как сломалась фок-мачта, как
накренился, зацепившись снастями за правую скалу, корабль, и
посыпались с его палубы маленькие, словно игрушечные, фигурки.
Тапис распахнул на груди куртку, и крыса, до тех пор
неподвижно сидевшая у него за пазухой, выскочила наружу и, в
три прыжка преодолев расстояние до обрыва, исчезла из виду. Тут
же внизу что-то гулко бухнуло, и от берега к гибнущему судну
устремилась гигантская акула -- самой рыбы не было видно в
мутной воде, зато хорошо просматривался десятиметровый спинной
плавник.
-- К бою, -- спокойно произнес Тапис, а затем, набрав в
легкие побольше воздуха, проревел: -- Да здравствует король
Си-Орет Веселый!!! Честно говоря, я подумал, что наш
предводитель спятил -- такое бывает при обращении с магией. В
голове у меня вереницей пронеслись ужасные сцены нашей гибели
-- чтобы вы получили о них представление, замечу, что в
качестве варианта спасения я всерьез рассматривал прыжок с
обрыва в море. Однако все оказалось не так страшно. Видимо, в
армии имелись серьезные разногласия по поводу того, кто же
должен быть королем Онизоти, а что касается торговой
аристократии, то, полагаю, после затопления нижнего города эти
люди имели все основания ненавидеть узурпатора. Так что, вместо
быстрой и жестокой расправы над бедными торговцами, на обрыве
возникла -- назовем это так, дуэль на пять-шесть тысяч человек.
Нас, естественно, сразу же закрутило и разделило, единственное,
что я еще слышал, это был боевой клич Одорфа, больше похожий на
рев мамонта.
Первым на меня напал -- о человеческая неблагодарность! --
наш офицерик-сопровождающий. Он возник передо мной и, нимало,
видимо, не озаботясь тем, что я совершенно безоружен, взмахнул
шпагой. Драться меня учил Бигольби, и один из его советов
звучал примерно так: "Если тебе хотят отрубить голову, подбери
с земли камень и запусти этому мерзавцу в рожу". Так я и
сделал. Булыжник попал офицерику в лоб, и тот свалился как
подкошенный. Бросившись вперед, я подобрал шпагу -- и очень
вовремя. Не знаю, то ли военные сделали правильный вывод, что
виной всему происходящему являются торговцы, то ли они просто
атаковали всех, кто был в штатском, но теперь на меня напали
сразу четверо. Положение сильно осложнялось тем, что моя
рубашка-кольчуга из каменной парусины исчезла без следа вместе
с парусами покойного короля. Это было очень неприятно -- я
чувствовал себя таким уязвимым!
"Имей в виду, -- учил меня Бигольби, -- что твой враг
должен бояться сильнее". Поэтому, не дожидаясь, пока они
возьмут меня в кольцо, я сделал зверское лицо и прыгнул вперед,
не забывая, впрочем, об осторожности. Батман, укол в руку и
удар тяжелым башмаком в коленную чашечку освободили меня от
первого противника, второго я уложил, сделав двойной финт, и
когда он сосредоточился на моей шпаге, свалив его кулаком в
челюсть. Не думайте пожалуйста, что я жалел своих врагов, --
средний торговец втрое сильнее среднего человека, и говоря, что
я кого-то ударил по челюсти, я имею в виду перелом или
сотрясение мозга. Или то и другое сразу.
Третий солдат не имел, видимо, о фехтовании ни малейшего
представления, зато его шпага весила втрое больше моей, и он
махал ею как бешеный. Наверное, я мог бы к нему подойти, но
было страшно. Угрожая шпагой, я отступал до тех пор, пока он,
решив, видимо, покончить со мной одним ударом, не взмахнул
своим оружием так, как это делают обычно с двуручным мечом,
забыв, что фехтование на последнем предполагает наличие
панциря. Я прыгнул вперед, целя в сердце. Черт возьми! У этого
парня под мундиром оказалась кираса! Шпага моя разлетелась на
куски, и мне ничего не оставалось, как отскочить и повторить
трюк с булыжником. Потом я обернулся к четвертому нападающему
-- как раз чтобы встретить его -- и восемь человек подмоги. А я
ведь даже не успел поднять шпагу! Ближний солдат улыбнулся и
сделал глубокий выпад...
...Его рука со шпагой продолжала движение, и
перевернувшись в воздухе, упала у моих ног. Сам же он,
рассеченный надвое, повалился набок, словно кукла, продолжая
улыбаться. Я повернутся и вздрогнул -- остальные восемь моих
противников лежали на земле, и нигде не было видно того, кто
это сделал.
-- Спасибо, Лин, -- прошептал я. Почему-то среди криков и
звона оружия я говорил шепотом. -- Спасибо, воин. -- Затем я
поднял с земли шпагу, отодрал от нее обрубок кисти, и
направился в гущу боя.
x x x
Через два дня наш караван тащился по пыльной дороге,
вымощенной потрескавшимися треугольными плитами из желтоватого
камня, прочь из Онизоти. Нельзя сказать, чтобы мы не пострадали
-- невредимым из переворота и всего, что за ним последовало,
вышел только Лин. Впрочем, был еще Олег, которого, честно
говоря, я рассматривал лишь как пленника. Он тоже не пострадал.
Как я понял, в первые же минуты боя Лин вытащил его за шиворот
из толпы и где-то спрятал, а затем вернулся. Очень кстати, по
крайней мере, для меня. Что же до остальных, то мы представляли
собой весьма живописное зрелище -- перевязанные, с синяками, ну
и так далее. На мою долю достался великолепный удар эфесом в
голову -- теперь, после этого события, я стал гораздо более
высокого мнения о своей голове, в смысле ее прочности. Добавлю
также, что наши фургоны в ходе беспорядков сгорели, а лошади
были угнаны.
Зато в результате описанных событий на престоле вновь
оказался Си-Орет. Прекрасно понимая, кому он этим обязан,
король буквально обрушил на нас свою благодарность, что
выразилось главным образом в ценных Подарках, праве
беспошлинной торговли, а также -- вот уж неожиданность -- в
присвоении нам всем дворянских титулов. Так что звался я теперь
чур-Рат. Лошади и фургоны тоже были королевские. ,
Итак, мы покидали Онизоти, причем я не имел ни малейшего
понятия о том, куда именно мы направляемся. Тапис никогда не
делился с нами своими планами, а мы вполне доверяли ему выбор
маршрута. Но учитывая характер нашего груза... Я потрогал
перебинтованную голову и чертыхнулся. Сидящий рядом -- на
козлах вполне хватало места -- Лин улыбнулся. В последнее время
парнишка научился этому искусству. Не без моей помощи...
Кроме того, он ужасно любит задавать вопросы. И
задумывается над моими ответами. Нетипичный такой Хамелеон.
Правда, мне от этого не легче... Тапис, да... С одной стороны,
его желание покинуть Онизоти как можно скорее я вполне понимал.
Добрая треть армии, поддерживавшая ранее си-Турмана, ушла в
горы и вела теперь партизанскую войну. Им было прекрасно
известно, кто уничтожил флагманский корабль и кто выпустил на
барахтающегося в воде короля акулу-оборотня, так что оставаться
здесь было, пожалуй, небезопасно.
Но, с другой стороны, с этим Олегом я не стал бы долго
задерживаться и в Центральном мире, там Хамелеоны имели
достаточно власти, чтобы нас найти. Так что, по всей
вероятности, Тапис просто решил сменить наше местопребывание с
одного мира На другой, более спокойный. Но что потом? Что
делать с этим самым пленником -- ведь, если верить легендам, а
они обычно не лгут, то с его помощью можно утопить в крови
пол-Вселенной...
-- Расскажи мне о мирах, -- попросил Лин.
-- Что именно тебя интересует? -- отозвался я. И
насторожился, вдобавок.
-- Ну... Не знаю... Ты много видел, я имею в виду --
путешествовал. Вы ведь ходите по всем каналам Центрального?
-- Нет, -- усмехнулся я в ответ. -- Что ты! Во-первых,
каналов много больше, чем мы могли бы пройти за всю жизнь, даже
если бы занимались только этим. Ты видел -- небо Центрального
мира словно состоит, из искр?
-- Да.
-- Так вот, это звезды граничных миров. Каждая светит
сквозь свой канал, и, добавлю, нам до этих каналов не
добраться. Слишком высоко.
Глаза у Лина стали совсем круглые. -- Все небо... --
произнес он ошарашенно. -- Кроме того, -- продолжал я, --
каналы есть и под землей. -- Из глубины фургона выбрался Олег и
пристроился сзади. Я не обратил на него внимания. -- Если
копать здесь, -- я ткнул пальцем вниз, -- можно, в принципе,
прокопать планету насквозь. Ты знаешь, что такое планета?
Лин кивнул.
-- А если копать в Центральном -- просто рано или поздно
натыкаешься на открытый канал. Есть даже подозрение, что
Центральный мир -- не планета вовсе, а плоскость.
-- Разве никто не пытался обойти его кругом? --
поинтересовался Олег.
-- Пытались, наверное, -- я пожал плечами, -- только никто
пока не вернулся, чтобы рассказать, что там происходит. Там
есть опасные места... Это еще одна причина, по которой доступны
не в каналы. Вдоль границ -- и на море и на суше -- полно
пиратов граничных миров, да и гвардия, клан Света, тоже не
особенно стесняется. Что еще? Ну да, еще Белая дорога. Ею мы
почти пользуемся.
-- Как? -- изумился Лин. -- Ведь главные каналы... --
Закреплены на Белой дороге, верно. Но! Когда Древние строили
эту штуку, они, верно полагали, что люди станут пользоваться ею
в мире и согласии... А может, не предполагали, -- добавил я,
подумав. -- Может, эта дорога была им нужна для чего-то
другого. Или не нужна вовсе, а так -- отход производства... Так
или иначе, но сейчас на ней тесновато. Из мира в мир идут
войска, вдоль дороги сплошные бои, банды этих... романтиков.
Там на наш караван напали бы уже раз двадцать за то лишь время,
что мы с тобой беседуем. К сожалению, люди очень любят воевать.
-- А вы?
-- А мы -- нет. Мы -- торговцы, нам война противна. Пускай
ею занимаются держатели сил, если им нравится проливать крою
Тут я замолчал, сообразив, что сказал, пожалуй, лишнее.
-- Кто такие держатели сил? -- поинтересовался Олег. Я
промолчал.
-- Это мы. Хамелеоны, -- тихо ответил Лин. Затем он
посмотрел на меня. -- Значит, ты считаешь, что мы любим пролива
кровь? -- Не сердись, -- буркнул я. -- Ответь мне. , -- Серый
клан... Да ладно, Лин. Забудь! -- Не забуду, -- пообещал он
серьезно. Помолчал и сказа -- Ты рассказывал о каналах, которые
для вас недоступны Продолжай.
-- Еще, -- обрадовавшись перемене темы, сказал я, --
