Храмовник тоже переоделся - его костюм был тоже богат, хотя и не так
старательно и замысловато украшен, но сам он производил более величест-
венное впечатление, чем его спутник. Он снял кольчугу и вместо нее надел
тунику из темно-красной шелковой материи, опушенную мехом, а поверх нее
- длинный белоснежный плащ, ниспадавший крупными складками. Восьмиконеч-
ный крест его ордена, вырезанный из черного бархата, был нашит на белой
мантии. Он снял свою высокую дорогую шапку: густые черные как смоль куд-
ри, под стать смуглой коже, красиво обрамляли его лоб. Осанка и поступь,
полные величавой грации, были бы очень привлекательны, если бы не над-
менное выражение лица, говорившее о привычке к неограниченной власти.
Вслед за почетными гостями вошли их слуги, а за ними смиренно вступил
в зал и проводник, в наружности которого не было ничего примечательного,
кроме одежды пилигрима. С ног до головы он был закутан в просторный плащ
из черной саржи, который напоминал нынешние гусарские плащи с такими же
висячими клапанами вместо рукавов и назывался склавэн, или славянский.
Грубые сандалии, прикрепленные ремнями к обнаженным ногам, широкополая
шляпа, обшитая по краям раковинами, окованный железом длинный посох с
привязанной к верхнему концу пальмовой ветвью дополняли костюм паломни-
ка. Он скромно вошел позади всех и, видя, что у нижнего стола едва най-
дется место для прислуги Седрика и свиты его гостей, отошел к очагу и
сел на скамейку под его навесом. Там он стал сушить свое платье, терпе-
ливо дожидаясь, когда у стола случайно очистится для него место или дво-
рецкий даст ему чего-нибудь поесть тут же у очага.
Седрик с величавой приветливостью встал навстречу гостям, сошел с по-
четного помоста и, ступив три шага им навстречу, остановился.
- Сожалею, - сказал он, - достопочтенный приор, что данный мною обет
воспрещает мне двинуться далее навстречу даже таким гостям, как ваше
преподобие и этот доблестный рыцарь-храмовник. Но мой дворецкий должен
был объяснить вам причину моей кажущейся невежливости. Прошу вас также
извинить, что буду говорить с вами на моем родном языке, и вас попрошу
сделать то же, если вы настолько знакомы с ним, что это вас не затруд-
нит; в противном случае я сам настолько разумею по-нормански, что разбе-
ру то, что вы пожелаете мне сказать.
- Обеты, - сказал аббат, - следует соблюдать, почтенный франклин,
или, если позволите так выразиться, почтенный тан, хотя этот титул уже
несколько устарел. Обеты суть те узы, которые связуют нас с небесами,
или те вервии, коими жертва прикрепляется к алтарю; а потому, как я уже
сказал, их следует держать и сохранять нерушимо, если только не отменит
их святая наша матьцерковь. Что же касается языка, я очень охотно объяс-
нюсь на том наречии, на котором говорила моя покойная бабушка Хильда
Миддлгемская, блаженная кончина которой была весьма сходна с кончиною ее
достославной тезки, если позволительно так выразиться, блаженной памяти
святой и преподобной Хильды в аббатстве Витби - упокой боже ее душу!
Когда приор кончил эту речь, произнесенную с самыми миролюбивыми на-
мерениями, храмовник сказал отрывисто и внушительно:
- Я всегда говорил по-французски, на языке короля Ричарда и его дво-
рян; но понимаю английский язык настолько, что могу объясниться с уро-
женцами здешней страны.
Седрик метнул на говорившего один из тех нетерпеливых взоров, которы-
ми почти всегда встречал всякое сравнение между нациями-соперницами; но,
вспомнив, к чему его обязывали законы гостеприимства, подавил свой гнев
и движением руки пригласил гостей сесть на кресла пониже его собственно-
го, но рядом с собою, после чего велел подавать кушанья.
Прислуга бросилась исполнять приказание, и в это время Седрик увидел
свинопаса Гурта и его спутника Вамбу, которые только что вошли в зал.
- Позвать сюда этих бездельников! - нетерпеливо крикнул Седрик.
Когда провинившиеся рабы подошли к помосту, он спросил:
- Это что значит, негодяи? Почему ты, Гурт, сегодня так замешкался?
Что ж, пригнал ты свое стадо домой, мошенник, или бросил его на поживу
бродягам и разбойникам?
- Стадо все цело, как угодно вашей милости, - ответил Гурт.
- Но мне вовсе не угодно, мошенник, - сказал Седрик, - целых два часа
проводить в тревоге, представлять себе разные несчастия и придумывать
месть соседям за те обиды, которых они мне не причиняли! Помни, что в
другой раз колодки и тюрьма будут тебе наказанием за подобный проступок.
Зная вспыльчивый нрав хозяина, Гурт и не пытался оправдываться; но
шут, которому многое прощалось, мог рассчитывать на большую терпимость
со стороны Седрика и поэтому решился ответить за себя и за товарища:
- Поистине, дядюшка Седрик, ты сегодня совсем не дело говоришь.
- Что такое? - отозвался хозяин. - Я тебя пошлю в сторожку и прикажу
выдрать, если ты будешь давать волю своему дурацкому языку!
- А ты сперва ответь мне, мудрый человек, - сказал Вамба, - справед-
ливо и разумно ли наказывать одного за провинности другого?
- Конечно, нет, дурак.
- Так что же ты грозишься заковать в кандалы бедного Гурта, дядюшка,
за грехи его собаки Фангса? Я готов хоть сейчас присягнуть, что мы ни
единой минуты не замешкались в дороге, как только собрали стадо, а Фанге
еле-еле успел загнать их к тому времени, когда мы услышали звон к вечер-
не.
- Стало быть, Фангса и повесить, - поспешно объявил Седрик, обращаясь
к Гурту, - он виноват. А себе возьми другую собаку.
- Постой, постой, дядюшка, - сказал шут, - ведь и такое решение, вы-
ходит, не совсем справедливо: чем же виноват Фанге, коли он хромает и не
мог быстро собрать стадо? Это вина того, кто обстриг ему когти на перед-
них лапах; если б Фангса спросили, так, верно, бедняга не согласился бы
на эту операцию.
- Кто же осмелился так изувечить собаку, принадлежащую моему рабу? -
спросил Сакс, мигом приходя в ярость.
- Да вот старый Губерт ее изувечил, - отвечал Вамба, - начальник охо-
ты у сэра Филиппа Мальвуазена. Он поймал Фангса в лесу и заявил, будто
тот гонялся за оленем. А это, видишь ли, запрещено хозяином. А сам он
лесной сторож, так вот...
- Черт бы побрал этого Мальвуазена, да и его сторожа! - воскликнул
Седрик. - Я им докажу, что этот лес не входит в число охотничьих запо-
ведников, установленных великой лесной хартией... Но довольно об этом.
Ступай, плут, садись на свое место. А ты. Гурт, достань себе другую со-
баку, и если этот сторож осмелится тронуть ее, я его отучу стрелять из
лука. Будь я проклят, как трус, если не отрублю ему большого пальца на
правой руке! Тогда он перестанет стрелять... Прошу извинить, почтенные
гости. Мои соседи - не лучше ваших язычников в Святой Земле, сэр рыцарь.
Однако ваша скромная трапеза уже перед вами. Прошу откушать, и пусть
добрые пожелания, с какими предлагаются вам эти яства, вознаградят вас
за их скромность.
Угощение, расставленное на столах, не нуждалось, однако, в извинениях
хозяина дома. На нижний стол было подано свиное мясо, приготовленное
различными способами, а также множество кушаний из домашней птицы, оле-
нины, козлятины, зайцев и рыбы, не говоря уже о больших караваях хлеба,
печенье и всевозможных сластях, варенных из ягод и меда. Мелкие сорта
дичи, которой было также большое количество, подавались не на блюдах, а
на деревянных спицах или вертелах. Пажи и прислуга предлагали их каждому
из гостей по порядку; гости уже сами брали себе столько, сколько им хо-
телось. Возле каждого почетного гостя стоял серебряный кубок; на нижнем
столе пили из больших рогов.
Только что собрались приняться за еду, как дворецкий поднял жезл и
громко произнес:
- Прошу прощения - место леди Ровене! Позади почетного стола, в верх-
нем конце зала, отворилась боковая дверь, и на помост взошла леди Ровена
в сопровождении четырех прислужниц.
Седрик был удивлен и недоволен тем, что его воспитанница по такому
случаю появилась на людях, тем не менее он поспешил ей навстречу и, взяв
за руку, с почтительной торжественностью подвел к предназначенному для
хозяйки дома креслу на возвышении, по правую руку от своего места. Все
встали при ее появлении. Ответив безмолвным поклоном на эту любезность,
она грациозно проследовала к своему месту за столом. Но не успела она
сесть, как храмовник шепнул аббату:
- Не носить мне вашей золотой цепи на турнире, а хиосское вино при-
надлежит вам!
- А что я вам говорил? - ответил аббат. - Но умерьте свои восторги -
франклин наблюдает за вами.
Бриан де Буагильбер, привыкший считаться только со своими желаниями,
не обратил внимания на это предостережение и впился глазами в саксонскую
красавицу, которая, вероятно, тем более поразила его, что ничем не была
похожа на восточных султанш.
Ровена была прекрасно сложена и высока ростом, но не настолько высо-
ка, однако ж, чтобы это бросалось в глаза. Цвет ее кожи отличался осле-
пительной белизной, а благородные очертания головы и лица были таковы,
что исключали мысль о бесцветности, часто сопровождающей красоту слишком
белокожих блондинок. Ясные голубые глаза, опушенные длинными ресницами,
смотрели из-под тонких бровей каштанового цвета, придававших вырази-
тельность ее лбу. Казалось, глаза эти были способны как воспламенять,
так и умиротворять, как повелевать, так и умолять. Кроткое выражение
больше всего шло к ее лицу. Однако привычка ко всеобщему поклонению и к
власти над окружающими придала этой саксонской девушке особую велича-
вость, дополняя то, что дала ей сама природа. Густые волосы светлорусого
оттенка, завитые изящными локонами, были украшены драгоценными камнями и
свободно падали на плечи, что в то время было признаком благородного
происхождения. На шее у нее висела золотая цепочка с подвешенным к ней
маленьким золотым ковчегом. На обнаженных руках сверкали браслеты. По-
верх ее шелкового платья цвета морской воды было накинуто другое, длин-
ное и просторное, ниспадавшее до самой земли, с очень широкими рукавами,
доходившими только до локтей. К этому платью пунцового цвета, сотканному
из самой тонкой шерсти, была прикреплена легкая шелковая вуаль с золотым
узором. Эту вуаль при желании можно было накинуть на лицо и грудь, на
испанский лад, или набросить на плечи.
Когда Ровена заметила устремленные на нее глаза храмовника с загорев-
шимися в них, словно искры на углях, огоньками, она с чувством собствен-
ного достоинства опустила покрывало на лицо в знак того, что столь прис-
тальный взгляд ей неприятен. Седрик увидел ее движение и угадал его при-
чину.
- Сэр рыцарь, - сказал он, - лица наших саксонских девушек видят так
мало солнечных лучей, что не могут выдержать столь долгий и пристальный
взгляд крестоносца.
- Если я провинился, - отвечал сэр Бриан, - прошу у вас прощения, то
есть прошу леди Ровену простить меня; далее этого не может идти мое сми-
рение.
- Леди Ровена, - сказал аббат, - желая покарать смелость моего друга,
наказала всех нас. Надеюсь, что она не будет столь жестока к тому блес-
тящему обществу, которое мы встретим на турнире.
- Я еще не знаю, отправимся ли мы на турнир, - сказал Седрик. - Я не
охотник до этих суетных забав, которые были неизвестны моим предкам в ту
пору, когда Англия была свободна.
- Тем не менее, - сказал приор, - позвольте нам надеяться, что в соп-
ровождении нашего отряда вы решитесь туда отправиться. Когда дороги так
небезопасны, не следует пренебрегать присутствием сэра Бриана де Буа-
гильбера.
- Сэр приор, - отвечал Сакс, - где бы я ни путешествовал в этой стра-
не, до сих пор я не нуждался ни в чьей защите, помимо собственного доб-
рого меча и верных слуг. К тому же, если мы надумаем поехать в Ашби де
ла Зуш, нас будет сопровождать мой благородный сосед Ательстан Ко-
