изображена стрелка, указывавшая на некую точку, рядом с которой стояла
единственная более-менее понятная надпись: "Карман".
- Однако, - барон принялся листать книжку дальше. - Снова шифр...
Скажите, Семен, эта схема вам ничего не напоминает?
- Никак нет, Михаил Модестович, - покачал головой Прыжов. - Я
признаться, ее перечертил и показал одному краеведу. Он тоже ничего не
понял. Может, это не в Столице?
- Любопытно, любопытно, - бормотал полковник, разглядывая записи. - В
нашей дивизии был когда-то отменный шифровальщик. Жаль, погиб еще в
шестнадцатом... Семен, я могу взять это?
- Конечно, - с готовностью согласился Прыжов, - берите. Я еще
погляжу, вдруг чего найду. Волков уходил быстро, мог кое-что оставить,
кроме книжки... И еще, Михаил Модестович, один парень видел майора в
городе, где-то в центре... В общем, если будет что-нибудь новое, я вам
сразу позвоню.
- Буду весьма обязан, - кивнул Корф. - Только, Семен, Бога ради,
будьте осторожнее...
Прыжов пообещал, после чего поспешил откланяться, сообщив, что
торопится в Теплый Стан...
...День только начинался, и Корф решил последовать совету Лунина -
съездить в Дворянское Собрание, дабы взглянуть на нынешнюю белую кость, а
заодно поискать уцелевшую родню. Он, конечно, не надеялся, что
родственники помогут ему в нынешних столь странных обстоятельствах, но
упускать такую возможность все равно не хотелось.
Дворянское Собрание барон нашел не сразу. От Келюса он уже узнал, что
"голубая кровь" собирается в том же здании, что и при царе-батюшке, но
теперь Собрание занимает лишь несколько комнат, а остальные помещения
сдаются внаем. И действительно, огромный дом, где прежде размещались
различные большевистские конторы, был теперь оккупирован совершенно
неизвестными барону организациями с дико звучащими названиями "МММ",
"МАЛС", "Экорамбурс", а то и еще почище. Полковник незаметно перекрестился
и приступил к поискам.
Дворянское Собрание обнаружилось в бывшей бильярдной. Здесь, в давние
годы, молодой поручик Корф порою катал шары, обставляя своих партнеров в
"американку". Теперь на месте бильярдных столов помещались конторские,
заваленные разного рода документацией. Назойливо стрекотали пишущие
машинки.
"Экий Смольный!" - вздохнул барон, удивленно оглядываясь по сторонам.
Осматривался, впрочем, он недолго. У полковника тут же потребовали
членский билет, а поскольку Корф его не имел, предложили взять гостевой,
по счастью за рубли, а не за доллары. За те же рубли, хотя и в большем
количестве, барону был предложен комплект бланков для анноблирования.
Полковник, немного удивившись, пояснил, что его род был анноблирован еще в
ХIII веке, но это не возымело действия. Одна из сидевших за столиком дам
пояснила, что при отсутствии документов анноблирование и иммартикуляция
будут проводится заново и оплачиваться особо. Смутившись, Корф обещал
подумать и проскользнул в следующую комнату, бывшую в его годы
курительной.
В бывшей курительной стояли мягкие кресла и ободранная деревянная
кафедра. Здесь, вероятно, заседали, но сейчас комната пустовала, и барон
направился дальше, туда, где в его времена находился буфет.
Тут полковник получил возможность убедиться, что кое-какие традиции
все же сохраняются. Буфет оказался на месте. Правда, выбор закусок,
напитков, а также цены живо напомнили Корфу не прежнее Собрание, а
фронтовые вокзалы Ростова и Новочеркасска. Барон, опасаясь, что за эту
снедь надо платить все теми же пугавшими его долларами, потоптался у
стойки и, ничего не взяв, присел за дальний столик, желая как следует
оглядеться.
Буфетная наполнялась публикой. К стойке выстроился хвост, затем над
очередью прогремело: "Сосиски!" Господа дворяне загудели, начав толкаться
локтями, кого-то ретиво вытолкнули прочь, а над очередью вновь прозвучал
трубный глас: "По полкило в руки!"
Полковник чувствовал себя скверно, ощущая, насколько отстал от жизни.
Нечего и думать, что ему, живому ископаемому, удастся достойно
представлять свой древний род в такое сложное время. Невеселые размышления
Корфа прервал какой-то небритый, очень юркий молодой человек кавказской
наружности, который без спросу подсел к барону, представившись князем
Чавчавадзе и предложив свои услуги по оформлению и поиску нужных для
анноблирования документов. Оплату за свои услуги он просил в какой-то
"эскавэ", но только не в "географии".
Корф прикинул, что в его времена подобного "князя", попади он по
недоразумению в Собрание, отхлестали бы по физиономии и вышибли пинком. Но
барон смолчал, чувствуя поступь новой эпохи, и лишь поинтересовался, как
здесь обстоят дела с дуэлями. Князь Чавчавадзе тут же предложил ксерокс
дуэльного кодекса за десять баксов и пару настоящих пистолетов "Лефоше" за
две тысячи пятьсот.
- Пшел вон, стрикулист! - наконец, не выдержал Корф. Князь, нисколько
не обидевшись, поднялся и, сообщив, что его всегда можно найти здесь в это
время, вышел.
Столики постепенно обживались публикой, которая, успев разобрать
сосиски, дружно пила черный напиток с запахом сапожного крема, который
отчего-то именовался "кофе". Барон, взяв кекс и бутылку виноградного сока,
не поленился лишний раз сполоснуть под краном стакан, после чего принялся
за полдник, стараясь лишний раз не смотреть на высшее общество.
- Разрешите? - услыхал он чей-то дребезжащий старческий голос. - У
вас свободно, милостивый государь?
- Прошу вас, - автоматически отреагировал Корф, а затем удивленно
поднял глаза. За столиком устраивался невысокого роста старичок с седым
венчиком волос вокруг блестящей лысины и молодыми ясными глазами.
- Позвольте представиться, Говоруха Ростислав Вадимович. Вы,
наверное, здесь впервые, сударь?
Имя и фамилия старичка показались знакомыми, но барон, сразу не
сообразив, поспешил в свою очередь отрекомендоваться:
- Корф Михаил Модестович... Очень приятно, господин Говоруха.
- Вы Корф? - удивился старичок. - А не соблаговолите ли сказать, из
каких вы Корфов?
Барон уже собрался пояснить, что он сын генерал-лейтенанта Модеста
Ивановича Корфа, бывшего тамбовского губернатора, но прикусил язык.
- Я... - замялся он. - Я вообще-то из петербургских Корфов. Правда,
наша семья... то есть семья моего... э-э-э... прадеда в начале века жила в
Столице. Я... э-э-э... потомок Модеста Ивановича Корфа, может быть
слыхали?
Старичок, внимательно поглядев на барона, всплеснул руками:
- Ну конечно же! Как же я не догадался! Вы же вылитый Миша Корф! Не
слыхали о вашем тезке? Это был сын Модеста Ивановича, вероятно, ваш дед...
или прадед... Хотя... позвольте, позвольте... наверное, вы все же не
потомок Миши...
Корф вслушался в скороговорку старичка и тут его осенило. Славик
Говоруха! Но ведь прошло уже...
Пораженный этой догадкой, барон нерешительно заметил:
- Видите ли, господин Говоруха, я не знал своего деда. Вы же
понимаете: большевизия, совдепия, - тут он вспомнил читанный им "Краткий
курс", прибавив: - Индустриализация, враги народа... Но отец мне
рассказывал... Мой прадед, кажется, был знаком с семьей какого-то
Говорухи. По-моему, старший Говоруха в начале века был первоприсутствующим
в Столичном отделении Правительствующего Сената...
- Это мой батюшка! - подхватил старичок, от возбуждения даже
подпрыгнув. - Он дружил с генералом Корфом. А младший Корф - Миша - меня
частенько, представьте себе, таскал за уши...
"Было такое, - удовлетворенно подумал полковник. - И поделом тебе,
Славик!"
- По-моему, - продолжал он уже вслух, - у моего прадеда было двое
детей - дочь и сын. Насколько я понимаю, моим дедом был Вовка... э-э-э...
Владимир Корф...
- Вы, похоже, ошибаетесь, - грустно вздохнул старичок. - Володя Корф
пропал в лагерях еще в середине тридцатых. Детей у него не было.
У барона перехватило дыхание.
- Но, я слыхал, что мой отец родился, э-э-э... незадолго, - выдавил
он из себя.
- А... может быть, - Говоруха посмотрел на полковника как-то странно,
- меня здесь тогда не было - осваивал сибирские просторы. Значит, вы
правнук Миши? Как, знаете, приятно. Вы на него очень похожи.
- А... дочь Михаила Корфа, - нерешительно поинтересовался барон. - Ее
звали Леля... Ольга...
- Как же, как же! - обрадовался старичок. - С Лелей я был знаком
много лет. Когда я вернулся из Устьвымлага, она и ее супруг мне, знаете,
очень помогли. Леля в конце двадцатых вышла за какого-то, вообразите,
комсомольца... Она умерла лет двадцать тому... Увы, Михаил Модестович, из
тех, прежних, выжил лишь я. Может, вы слыхали - Корфы дружили с
Орловскими. Это их соседи...
- Да... - на миг забылся барон. - Генерал Орловский был убит
солдатней еще в семнадцатом. Капитан Орловский - Андрей, его старший сын,
служит в Марковской дивизии. У него есть брат - Юрий...
- Был, - покачал головой Ростислав Вадимович. - Из них никто не
уцелел. Ни из Орловских, ни из Арцеуловых - может, и о них вам
рассказывали?
- А? - очнулся барон. - Да, кажется... А у Лели... Ольги Михайловны
были дети?
- А как же! - закивал старик. - Двое сыновей. Старший живет где-то на
юге. Давно о нем ничего не слыхал... А младший в Столице, очень, я вам
скажу, известная личность. Сейчас он как раз во главе делегации уехал во
Францию. Не обратили внимания? Об этом и в газетах было. А его сын в
Столице. Кстати, как и вы, Михаил. Михаил Плотников. Шалопай, доложу я
вам...
- Он здесь бывает? - оживился барон.
- Ну что вы! - махнул рукой Говоруха. - Что ему здесь делать? Тут
либо потомки, хе-хе, дворников, либо такие мумии, как я... Знаете, даже
забавно: столько самозванцев! Этакие Отрепьевы! Здешний предводитель -
Андрей Голицын... Хе-хе, Голицын, конечно, да не из тех. Про других и
говорить нечего. Настоящие до сих пор напуганы, выжидают. Лучше обождать.
Мне-то уже все равно... Видели публику? Чем занимаются, а?
- Гешефтами! - отрубил барон. - Это я уже понял!
- Теперь это называется "коммерческая деятельность", - усмехнулся
Говоруха. - Вначале и меня раздражало, а теперь начало, признаться,
забавлять. Помните у Некрасова? "Берка давно дворянин..." Или это уже в
школах не учат?
- "Благословляя болота семьдесят семь десятин", - закончил цитату
Корф. - Если не учат, то жаль. Господин Говоруха, вы меня очень обяжете,
сообщив адрес Михаила Плотникова. Все-таки... э-э-э... кузен...
В Дом на Набережной барон вернулся в ранних сумерках. Келюс и Фрол
сидели на кухне и о чем-то спорили. Корф, хлебнув холодного чаю,
поинтересовался предметом дискуссии.
- Ерунда! - махнул рукой Лунин. - Это все наш трижды дхар Советского
Союза паникует. Собаку он увидел! Да не простую, а золотую. Вовкулак,
бином!
- Однако, господа... - осторожно отреагировал Корф.
- Воин Фроат вообще животных не выносит. Чуть что - топором...
- Такой я чудила, - согласился дхар. - Ну посуди сам, Михаил, разве
так можно? Нас и так пасут каждый день, а тут Француз снимает девочку,
шляется с нею...
- Позавидовал, - ввернул Келюс. - Ну, Лида, художница. Ну, погуляли.
И не мною она интересовалась, а этим, бином, самоедом... А он все -
вампиры! Ракшасы! Баба-яга в тылу врага!
- Вместо "шмайссера" - кочерга, - поддакнул Фрол. - Собака, не
собака, а за нами следят. Точно говорю, в карету его! А теперь они и Лидку
засекли. А если за нее, елы, тоже возьмутся?
