- Я свободна...
Келюс, не в силах глядеть на эту сцену, закрыл лицо ладонями. Этого
не могло быть! Это невозможно! Но это было... Николай вспомнил слова
дхара: "Кора придет в себя..." Тогда он не понимал...
- Тогда почему ты не ушла дальше? - капитан между тем продолжал
допрос. - Что тебя держит? Разве тебя не ждут у реки?
- Волков, - серое лицо девушки исказилось гримасой. - Отпусти меня
ты, если сможешь.
Китаец замялся в нерешительности.
- Я не знаю заклятия. Пусть тот, кто освободил тебя, снимет его сам.
Скажи, Волков на кладбище?
Девушка не отвечала, и Цэбэков легко щелкнул пальцами.
- Не молчи! Ты знаешь, что я могу сделать? Отвечай!
- Его там нет, - прошептала Кора. - Там были его бандиты и какой-то
человек. Они называют его полковником.
"Фраучи", - понял Келюс, но промолчал.
- Скантр у Волкова?
- Не знаю, - девушка застонала. - Я хотела отдохнуть... Мне очень
больно... Убей меня или отпусти...
Китаец повернулся к Лунину.
- Ты плохо заботишься о своей подруге, Лунин. Дам тебе совет: скорее
читай заклятие светлого дня, иначе скоро от нее останется обгорелый
скелет.
Николай ничего не понял, но мелькнула невероятная надежда: Китаец
может сделать так, чтобы девушка ожила! Как бы он это не называл!
- Оживи ее сам, - проговорил он как можно увереннее. - Ты же взялся
за это!
- Оживить варда? - удивился тот. - О чем ты, Лунин? Я, наверно, не
понял тебя. Она мертвая. Я лишь поговорил с нею. Если хочешь, чтобы она
встала, сделай то, что я тебе сказал. И спеши: скоро будет поздно...
Лунин быстро вспомнил их странный разговор. "Заклятие светлого дня"!
Что бы это ни значило, надо заставить Цэбэкова прочитать его! Вдруг на ум
пришел утренний разговор с беспутным Миком.
- Я - Гуру "Белой Силы". - Лунин резко выдохнул. - Великий маг Папюс
учит, что читать заклятие обязан тот, кто говорил с варда. Ты хочешь
спорить с Папюсом?
- С кем? - на смуглом лице капитана выразилось изумление. - Это что,
ваши европейские суеверия? Ладно, если ты веришь в эту чепуху...
Пожав плечами, он вновь поднял руки над телом девушки. Однако теперь
он шептал тихо, одними губами, время от времени водя руками по воздуху. И
тут Келюс увидел, как мертвенная серость постепенно исчезает с лица Коры,
грудь начинает приподниматься в такт дыханию, губы медленно розовеют.
Наконец, веки девушки задрожали.
- Буди ее сам, - велел Цэбэков. - Я жду тебя в машине. Поспеши.
Фрол, между тем, стоял в окружении нескольких милиционеров и в самых
ярких красках живописал нападение шайки грабителей. В его интерпретации
бандиты Волкова напали не на них с Келюсом, а на каких-то других, еще
более страшных разбойников, которые и встретили их огнем. К месту пришлась
позаимствованная из газет мощная формулировка "разборка между мафиозными
структурами". Себя же и Лунина дхар смело поставил между двух огней и
теперь заклинал синие мундиры защитить честь и достоинство мирных граждан.
Ему сочувственно кивали, после чего осведомились о приметах злодеев. Фрол
задумался, инстинктивно чувствуя, что лишнего говорить нельзя.
- А чего там, - наконец решился он. - Пишите, гражданин полковник...
Те, которые с кладбища, - чистые эсэсовцы, елы! Куртки черные, автоматы
маленькие...
- Системы "узи"? - поинтересовался лейтенант, который писал протокол.
Полковник, внимательно наблюдавший за этой процедурой, выразительно
взглянул на подчиненного, и тот проглотил язык.
- Не-а, - отверг это предположение дхар. - "Узи" я знаю. Похоже,
наши, новые... Ну, а других, которые с пустыря, я и не рассмотрел.
Странные они, елы. Не иначе, чечены...
- Лица кавказской национальности, - авторитетно поправил полковник,
обращаясь к лейтенанту; тот покорно кивнул.
- А девушку мы у кладбища подобрали, - закончил Фрол. - Наверно, от
бандюг убежала. У нее, елы, этот самый... шок.
Дхар был доволен, вспомнив нужное слово.
- Так у нее же пульса нет! - снова влез лейтенант, но полковник тут
же усмирил его взглядом. Дхар окончательно убедился, что все это комедия:
никому ни протокол, ни он сам, ни Кора не нужны. Его не только не
обыскали, но даже не потребовали документов! А может, это вообще не
милиция?
- Ну... эта... - шумно вздохнул полковник. - От имени... так
сказать... выражаю сочувствие. Девушку доставим в больницу... А сюда
завтра-послезавтра пришлем... этот... наряд.
- Гражданин полковник, я видел, елы, куда эти бандюги побежали!
Давайте я вас проведу! Тут рядом! Накроем враз, в карету его!
Полковник раскрыл рот и задумался. Наконец, важно произнес:
- Эта... возможности не имеем. У нас бензин лимитирован... Мы сюда не
за тем прибыли.
Рядом неслышно возник Китаец, кивнул щекастому и отвел дхара в
сторону. Полковник и не думал возражать. Китаец, он же капитан Цэбэков,
был тут явно не пешкой.
К удивлению дхара, Китаец, как только они остались вдвоем, вдруг
быстро, рывком, поклонился, произнеся фразу на каком-то странном языке.
Фрол, уже готовый возмутиться, внезапно сообразил, что язык этот похож на
дхарский. Понять, во всяком случае, было можно.
- Повтори, - велел он по-дхарски. Китаец повиновался.
"Я не делал зла большому человеку, - понял Фрол. - Пусть большой
человек не делает мне зла".
- Слышь ты! - взъярился дхар, переходя на русский. - Ты это, елы,
брось! Кто Француза... Лунина под бээмпэшку пихнул? А того парня? Думаешь,
я не видел?
- В этом виноват тот, кто послал меня, - Цэбэков тоже перешел на
русский. - Не вини меня, большой человек! Мне могут приказать, и я убью
даже бодхисатву. Я заклят...
Фрол не имел точного представления о бодхисатве, но осознал, что
убивать его - или ее - дело совсем последнее. Странный тон узкоглазого
начал изрядно злить.
- Чего "заклят"? - буркнул дхар. - Тоже, Старик Хоттабыч, елы! Не
будь здесь ментов, я бы тебе показал! Куда Николая повезешь?
Но Китаец, не сказав больше ни слова, вновь поклонился странным
быстрым поклоном и отошел к машине. Келюс, сопровождаемый двумя
милиционерами, был уже там.
- Бывай, осетин! - попрощался он, подмигнув Фролу. - Нашим все
расскажи...
Дхар угрюмо кивнул, не будучи уверен, что его самого отпустят.
- Там Кора, - добавил Лунин, уже садясь в "луноход". - Они хотят
забрать ее в больницу...
Фрол снова кивнул. Дверца захлопнулась, и "луноход" тут же тронул с
места. Дхар секунду постоял, а затем направился туда, где в окружении
нескольких "синих" лежала девушка.
Она была в сознании, но не могла встать и тихо стонала. Милиционеры -
двое молоденьких сержантов и лейтенант - нерешительно обсуждали, вызывать
ли "скорую" или самим отвезти девушку в клинику.
- Отойдите! - недружелюбно бросил дхар и присел рядом с Корой.
- Вы врач? - спросил лейтенант, но послушно отошел.
Фрол, протянув руки над головой девушки, начал читать выученные в
детстве заклинания. Дхар не был уверен, помогут ли они, но читал
услышанные от деда слова вновь и вновь, пока Кора не произнесла с глухим
вздохом:
- Спасибо... Мне лучше, Фрол... Где Николай?
Милиционеры, убедившись, что можно обойтись без "скорой", с видимым
облегчением ретировались. Полковник велел Фролу назавтра зайти в райотдел,
но, дхар понял: о приглашении можно забыть. Вся комедия затевалась ради
Келюса, остальные щекастого не интересовали.
Вскоре Кора и дхар остались одни. Девушке стало легче, и она смогла
понемногу двигаться, благо, автобусная остановка была рядом.
- Я хотела остаться там, - негромко, с трудом выговаривая каждое
слово, заговорила Кора. - Мне нельзя было сегодня вставать, но этот
полковник... И те, "черные"... Они ждали вас. Они почему-то знали, что
Николай сегодня придет сюда...
Дхар кивнул - его подозрения подтверждались. Воля Лунина не была
полностью свободна.
- Ты, Кора, вот что... Не разговаривай пока, - посоветовал он. -
Уедем отсюда, елы, да поскорее...
Пока они добирались до большого здания на Набережной, дхар успел
пересказать Коре события последних дней. Девушка слушала внимательно, но
вопросов не задавала. О том, что было с ней самой, она не сказала больше
ни слова.
У подъезда, где жил Келюс, Фрол с удивлением заметил знакомую фигуру.
Кузен Мик сидел на лавочке и с отрешенным видом курил сигарету.
- Дядю Майкла взяли, - сообщил он при виде Фрола. - Здрасьте... - это
относилось уже к Коре.
- В милицию? За что? - в первое мгновение дхару почему-то
представилось, что Корфа задержали за незнание правил дорожного движения.
- Нет, - мотнул головой Плотников. - Гэбисты. Фрол... э-э-э...
Афанасьевич... Познакомьте...
- Кора, - представилась девушка, пытаясь незаметными движениями
сбросить с платья прилипшие комочки кладбищенской земли...
7. УЗНИКИ
Корфа арестовали в самом центре Столицы в тот момент, когда Мик
знакомил своего заокеанского кузена со знаменитой барахолкой на не менее
известной площади, почти там же, где некоторое время назад Фрол участвовал
в осаде серого здания госбезопасности. У барона попросили прикурить, и на
руках, подносивших спичку, мгновенно клацнули наручники. Мик не остался в
стороне, но один из людей в штатском сунул ему под нос красное
удостоверение, и полковника втолкнули в поджидавшую легковушку.
Михаил Корф знал о "чека" немало. Вместе с другими он вскрывал в
освобожденных городах забитые трупами подвалы, узнавая подчас то, что еще
недавно было его друзьями и боевыми товарищами. Когда люди в кожанках
попадались полковнику в руки, он ставил их к стенке без малейших
колебаний. Поэтому менее всего в жизни (как в той, уже далекой, так и в
нынешней, непонятной) барону хотелось оказаться на Лубянке. Впрочем, к
этому Корф был готов. Красной сволочи он положил немало, поэтому счет все
равно будет в его пользу.
В машине Корфа первым делом обыскали, забрали револьвер и две
запасные пачки патронов, после чего некто в аккуратно выглаженном костюме
прочел грамотку с упоминанием "Корфа Михаила Модестовича, 1891 года
рождения".
- Вы поняли? - переспросил гэбист, заметив, что барон смотрит куда-то
в сторону. - Гражданин Корф...
- Попался бы ты мне раньше, комиссарская шкура... - мечтательно
произнес полковник и прикрыл глаза.
В ответ он ждал чего угодно - хотя бы удара в лицо, но внезапно люди
в штатском рассмеялись. Корф удивленно открыл глаза и сообразил, что
смеются не над ним, а над "шкурой". Гэбист - молодой плечистый парень -
обиженно засопел и спрятал грамотку в большую черную папку.
- Господин полковник, - обратился к Корфу гэбист постарше. - Если вы
дадите честное слово не сопротивляться, мы снимем с вас наручники.
Честного слова барону давать не хотелось, но наручники жали страшно,
и он, промолчав, все же протянул вперед руки. Гэбисты переглянулись,
старший кивнул, и один из подчиненных снял железки. Корф скрестил руки на
груди и вновь закрыл глаза.
- Господин полковник! - неожиданно раздался голос "комиссарской
шкуры". - Вы меня оскорбили! Немедленно извинитесь!
- Лейтенант! - прервал старший, но "шкура" не успокаивался:
- Я не комиссар! Мой прадед... у Врангеля... Потом на Соловках
сгинул...
- Интересно, а чего вы молчали, когда вступали в партию? - съязвил
старший. - Помнится, вы писали, что ваш дед - беспризорный...
- В партию... - буркнул лейтенант. - Провалитесь вы! Теперь до конца
дней не отмоемся...
