будет с него вполне достаточно. Он хотел метнуть топор, но тут ночную
тишину разорвал милицейский свисток, послышались голоса, и чудище, злобно
проревев, растворилось к темноте.
К счастью, с милицией долго объясняться не пришлось. Патруль сержанта
Лапина уже не первые сутки караулил очередного столичного маньяка, и
рассказ Фрола, умолчавшего, естественно, о черных лапах и волчьей тени,
вызвал полное доверие. Лиду, которая так и не пришла в себя, доставили
домой, и дхара после перевязки отвезли к Дому на Набережной.
Итак, он чуть не погиб, причем по своей собственной вине. В прошлый
раз, легко обратив в бегство четвероногого соглядатая, караулившего у
подъезда Келюса, дхар уверился, что нечисть его побаивается. Оказалось, и
на него имеется управа. Ни топор, ни браунинг не могли защитить от того, с
чем Фролу пришлось встретиться ночью. Оставался Истинный Лик - то, о чем
дхар вовремя не вспомнил. Но в этом случае выходило, что против монстра
должен драться не человек, а еще более страшный монстр! Дхар вспомнил
жуткие мохнатые лапы - его руки, превратившиеся невесть во что, и вдруг
осознал, что действительно не такой, как другие люди. И слова майора
Волкова о чугах, которые не должны вмешиваться в людские дела, вновь остро
резанули Фрола. Варфоломей Кириллович назвал его мудрым - и ошибся. Ничего
не только мудрого, но и просто толкового на ум не приходило.
Между тем, Келюс, не ведая о мрачных размышлениях приятеля, возился в
ванной, печатая фотографии. Документы из двух первых папок вышли удачно, а
вот с третьим кадром, где была запечатлена таинственная карта, ничего не
выходило. Вместо горного ландшафта проступило какое-то серое пятно.
Похоже, рука Келюса, державшая в момент съемки аппарат, слегка дернулась.
Барон, сидя в кабинете, листал "Историю гражданской войны", время от
времени тихо ругаясь. Прочитанное явно не вызывало у него положительных
эмоций.
Вывесив свежие фотографии на бельевую веревку и закрепив их
прищепками, Келюс удовлетворенно вздохнул и направился в спальню, где в
ящике шифоньера над стопкой свежего белья хранилась записная книжка в
черной обложке. После этого он присоединился к барону, и они принялись за
работу.
Корф предложил начать со схемы. Помудрив над нею, он предположил, что
здесь изображено не одно помещение, а два. Первым и был собственно
"Карман" - нечто четырехугольное, имеющее пять выходов или пять дверей. На
одну из них и указывала стрелка. Эта дверь вела в какую-то длинную
извилистую галерею, имевшую также несколько выходов, один из которых был
обозначен звездочкой, но не простой, а перевернутой. Все остальные пометки
и значки казались зашифрованными или совершенно непонятными.
Немного дали и страницы, исписанные тарабарщиной. Тут уже отличился
Келюс, предположив, что некоторые из них содержат адреса и телефоны - об
этом говорило расположение букв. Еще на одной страничке имелось нечто,
напоминающее список фамилий, возле каждой из которых стояли какие-то
пометки.
На помощь позвали Фрола, но дхар, сославшись на полное неведение,
предпочел заняться приготовлением обеда.
Полковник, вновь внимательно просмотрев каждую страницу, наконец,
резюмировал полученное. Список с фамилиями, по его мнению, мог быть
перечнем подчиненных Волкова - его "черных курток". В списке их оказалось
одиннадцать. Проглядывая предполагаемые адреса, он приметил нечто,
упущенное ранее. Рядом с одной из записей стояли значки, не похожие на
кириллицу. Присмотревшись, барон и Келюс пришли к выводу, что это ноты.
- Однако, - проворчал Корф, разглядывая запись, - а он еще и меломан!
Ля... до... Зачем ему это, хотел бы я знать?
- Чтобы не спутать, - предположил Лунин. - Имени здесь, похоже, нет.
Есть только адрес, а ноты, бином, чтобы понять, о ком речь. Эх, знать бы
эти до-ре-ми! Учил же в детстве!..
- Ну, это не сложно, - уверил барон. - Рояль бы...
Рояля в квартире Луниных не было. Можно, конечно, потревожить
соседей, но Келюс решил не вмешивать посторонних в эти странные дела,
попросив барона напеть записанную мелодию. Корф смутился, но все же
старательно воспроизвел музыкальную фразу неплохо поставленным баритоном.
Николай, уловив что-то знакомое, попросил полковника исполнить на "бис".
Тот повиновался.
- Не Вивальди, - сообщил Келюс. - Всего-навсего "Дорогой, ты
улыбнулся".
- Позвольте? - поперхнулся Корф. - Кто у... улыбнулся?
- Песня такая, - пожал плечами Лунин. - Два года назад ее на всех
дискотеках крутили. Ее Алия пела.
- Вот даже как! А кто такая Алия?
Николай несколько затруднился с ответом, плохо зная современную
эстраду. Он часто путал длинноволосых и накрашенных кумиров обоего пола,
мелькающих каждый вечер на телеэкране. Алия, насколько он помнил, была
певицей с небольшим талантом, наглыми манерами и скандальной славой.
Мелькнув ненадолго и произведя некоторый фурор, она куда-то исчезла.
Поговаривали о ее связях чуть ли не с мафией, но толком ничего не знали
даже музыкальные обозреватели Столичных молодежных газет. После ее
исчезновения прошел слух, что певица уехала за рубеж.
- А что если это ее адрес? - заинтересовался барон.
Лунин подсчитал количество букв в шифрованной записи. Их оказалось
восемь.
- Улица? Или просто фамилия и телефон? - не сдавался полковник. -
Ведь для чего-то он записал мелодию.
- А может, это композитор, - вздохнул Николай. - Или автор слов. Или
даже певичка, которая пела про "милого" в каком-нибудь кабаке... А может,
вообще, бином, ассоциация...
Большего из записной книжки выудить не удалось. Просмотр
свежеотпечатанных фотографий дал те же результаты. Убедившись, что толку
от него мало, Корф решил осуществить свой давний замысел и отправиться на
поиски правнука. По этому поводу барону подыскали старомодный, но
приличный костюм, рубашку и галстук. Полковник долго принаряжался,
критически поглядывая в зеркало.
- Хорош, елы! - оценил Фрол, явившийся поприсутствовать при этом
зрелище. - Еще бы шашку и коня - и прямо на парад.
- Какой там конь! - с сожалением вздохнул Корф. - Кактусами его здесь
кормить, что ли? Эх, мундир бы надеть! Все-таки правнук...
- И так неплохо, - рассудил Лунин. - Костюм, между прочим,
французский, так что можете говорить, что вы - кузен из Парижа.
- А что, господа, - согласился полковник, отряхивая невидимые пылинки
с лацканов. - Это, право, мысль... Но Париж все-таки слишком близко. Мне
бы чего подальше. Николай, где еще живут русские эмигранты?
- В Новой Зеландии, - напомнил Лунин, - в Занзибаре.
- Но там арапы! - возмутился барон. - Ладно, сам соображу. А что,
если...
Барон, не договорив, внезапно замолчал и застыл в нерешительности.
- Чего это с тобой? - удивился Фрол.
- Господа, - сдавленно выговорил Корф. - А что если мой правнук -
большевик? И даже член этой... РКП(б)? Ведь моя Леля... Его бабушка...
Вышла замуж за какого-то - представляете? - комсомольца!
- Тогда он будет в восторге, - обнадежил Келюс. - Все истинные
большевики обожают родственников в Париже.
- Да? Может, и вправду времена изменились? Ну, ладно, пойду...
- Ни пуха! - пожелал дхар. Корф отправил его к черту и с самым
решительным видом шагнул за порог.
Фрол отправился на кухню, где чувствовал себя уютнее всего, а Лунин,
сходив за газетами, углубился в чтение последних новостей. Через несколько
минут он внезапно вскочил и, схватив одну из газет, вбежал в кухню. Дхар
удивленно поднял брови, но Лунин, не говоря ни слова, ткнул пальцем в
заметку под рубрикой "Криминальная хроника". Фрол прочитал и почувствовал,
что ему становится не по себе. Бойкий репортер сообщал, что вчера
неподалеку от Теплого Стана был найден изуродованный труп сотрудника
одного из научно-исследовательских институтов Семена Семеновича Прыжова.
Тут же помещалась фотография, смотреть на которую было неприятно.
- Зря барона отпустили, - покачал головой Фрол после долгого
молчания. - Или опять скажешь - гипноз?
- А иди ты! - огрызнулся Лунин. - А Михаила, конечно, зря
отпустили... Черт, может пойти на Лубянку?
- Лучше прямо к Китайцу твоему, елы, - посоветовал дхар. - Чтобы
меньше мучиться...
Келюс принялся машинально скользить глазами по газетной полосе. Вдруг
он резко поднял голову:
- Вот тебе и гипноз, чукча! Алия приехала. Первые гастроли за два
года!
- Певица, что ли? - удивился дхар. - Ну и что?
Николай пересказал приятелю все, что удалось узнать из черной
записной книжки. Фрол почесал затылок.
- Рвануть бы отсюда, Француз? Не знаю, как ты, а из меня герой, елы,
никогда не получится... Если бы не барон и не эта девочка, которая
рисовать не умеет...
- И еще Кора, - напомнил Келюс. - Вот что, воин Фроат, надо завтра же
вечером ударить по Головинскому!
- Лучше сразу кирпичом по голове, елы! Больше шансов. Слышь, Француз,
будь человеком, а? Дай мне слово...
- Не курить, бином? - хмыкнул Николай.
- Почти. Не ходить без меня на Головинское. Ну пожалуйста, а?
Что-то в голосе Фрола показалось Лунину настолько странным, что он
без особых дискуссий твердо пообещал ему не делать и шагу без общего
обсуждения. Несколько ободренный дхар заявил, что собирается навестить
Лиду, предложив Келюсу составить ему компанию. Тот, однако, отказался,
посоветовав Фролу не возвращаться заполночь. У Николая были на этот вечер
свои планы.
Келюс вернулся домой поздно и сразу же обнаружил, что в квартире
никого нет. Ругнув неосторожных приятелей, шляющихся невесть где, он сел
за письменный стол в кабинете деда и принялся рассматривать принесенные с
собой бумаги. Их оказалось немало.
Звонок раздался в пол-одиннадцатого. Оторвавшись от бумаг, Лунин
чертыхнулся и пошел открывать, соображая, отчего звонят в дверь: и у
барона, и у дхара имелись ключи.
Только он подошел к двери, как в замке заскрежетал ключ. Дверь
приоткрылась, и тотчас в образовавшийся проем ввалилось нечто - или
некто... Лунин оторопел, особенно когда разглядел в полутьме прихожей, что
его поздний гость - не барон и тем более не Фрол.
- Поручик! - с лестничной площадки донесся знакомый голос. - Возьмите
его за плечи! Я сзади подтолкну!
Общими усилиями слабо дышащее тело в тертом "Ливайсе" было внесено в
прихожую.
- У него тут... были очки, - бормотал барон, оглядывая лестничную
площадку. - Ага... вот они. Ну, полный ажур!
От незнакомца несло таким букетом, что у Келюса на мгновение
перехватило дыхание. Полковник был тоже весьма в духе, но заметить это
становилось возможным только после внимательного осмотра.
- Я приношу свои... То есть, виноват... В общем, поручик... То есть
господин комиссар Лунин...
- Понятно, - уразумел наконец Келюс. - Не пощадили правнука, барон?
Куда его? На диван, что ли?
Пока тело водружалось на диван, Корф пытался объяснить, что не
виноват, а если и виноват, то не только он.
- Ну кто же его знал, поручик? Говорит: сделай ему "Русский флаг"! Я
и сделал... Правда, спирту, похоже, слегка перелил, но ведь это же
"Русский флаг"! Да, Николай, моего пр... правнука, то есть
д-двоюродного... Или, отставить... Троюродного брата зовут Мик. То есть
он, конечно, Михаил, но у них теперь такие имена. А я его д-двоюродный
брат из э-э-э... провинции Квебек...
- Троюродный, - поправил Лунин, справившись с телом Мика, наконец-то
уложенным на диван. - А почему из Квебека?
