Пули не берут... Чего делать-то...
- Ты мудр, воин Фроат, - улыбнулся старик.
- Я? Да, елы, восемь классов, техникум вечерний...
- Ты мудр, - повторил Варфоломей Кириллович. - В тебе мудрость
дхаров. Не торопись, воин Фроат. Придет время - поймешь сам. А Всеслав
Волков - не просто ярт, и умереть ему не от пули. Прощайте...
- Спасибо, господин профессор, - крикнул Корф вдогонку, но старик, не
оглядываясь, вышел, закрыв за собою дверь.
- Так... - подумав, резюмировал барон. - Во-первых, в холодильнике
еще осталась водка, а во-вторых, Фрол, вы сейчас объясните мне все, что
тут произошло...
Келюс спал на диване, а Корф с Фролом сидели за кухонным столом в
компании с двумя пустыми стаканами и досуха опорожненной бутылкой.
- Ладно, - говорил барон, ударяя ребром ладони по столу. - Спиритизм,
флюиды, Мессмер, граф Дракула... Помилуйте, Фрол, может, обойдемся без
господина Стокера? Ну, видел я... Господин краснопузый майор проходит
аккурат сквозь дверь. Знаете, когда меня долбануло под Барановичами, я
вообще видел такое, что, право, не решусь...
- Ну а что это по-твоему? - поинтересовался дхар.
- А хоть гипноз... Все-таки двадцатый век... Синематограф, аэропланы,
этот... телевизор...
- Лады, - пожал плечами Фрол, - можешь не верить, елы. А эти, в
карету их, "черные куртки" существуют?
- Угу, - согласился полковник. - И бестии преизрядные.
- Ну и спорить не о чем. Все равно этот... скантр у них, так что
придется познакомиться поближе. Елы, а если их вправду пули не берут, даже
серебряные?
Барон лишь скептически хмыкнул - фронтовой опыт подсказывал ему
обратное. Подумав, он поинтересовался:
- А что это за Истинный лик? Помните, Варфоломей Кириллович
упомянул...
- Гипноз, в карету его, - мрачно ответствовал Фрол. - Дед говорил,
что мы, дхары, вроде оборотней. Захотим - превратимся, елы, в снежного
человека. В три метра - чемпион по баскетболу. Тогда, ясное дело, любого
ярта можно в штопор скрутить. Будто поэтому нас ярытники и боятся...
Корф быстро перекрестился, с опаской поглядев на дхара.
- Только слов я не знаю, - закончил тот. - Но, говорят, и слов не
нужно. Просто захочешь - и готово. Легко сказать, елы...
Наутро Келюс проснулся слабый, но вполне здоровый. Он ничего не
помнил, кроме того, как на лестничной площадке его ударили сзади по
голове. Он попытался встать, но Фрол и полковник совместными усилиями
удержали Лунина на месте. После этого был сварен кофе и открыт военный
совет.
Барон не очень верил словам Варфоломея Кирилловича о том, что Волков
покинул Столицу. Однако сидеть и ждать очередного налета никому не
хотелось. Келюс, после недолгого раздумья, предположил, что у Волкова в
Столице обязательно должно быть убежище. Фрол согласился, добавив, что
ярты всегда имеют укромное логово, но найти его не так легко. Прочих идей
ни у кого не возникло.
Наконец, Корф заявил, что намерен отправиться в Теплый Стан. В конце
концов, Волков побывал и там, посему такой след не стоило бросать. С
бароном согласились, но посоветовали быть настороже, на что тот пообещал
держать сумку с гранатами наготове. Фрол, подумав, решил остаться с
Келюсом. Хотелось побеседовать в спокойной обстановке о некоторых вещах, о
которых дхар смущался упоминать в присутствии скептика-барона, а заодно и
посторожить квартиру...
До Теплого Стана пришлось добираться долго. К таинственному институту
Корф попал лишь после полудня. Высокая ограда, увенчанная рядами
"колючки", сразу отбила всякую охоту рисковать. У входа скучали крепкие
парни в спецназовской форме, лениво поигрывая дубинками. Михаил не
поленился обойти ограду кругом, но забор оказался сплошной, а вторых
ворот, равно как и калитки, не было вовсе. В конце концов полковник
устроился невдалеке от входа под кирпичным козырьком автобусной остановки.
Долгое время из ворот никто не выходил. Затем прошло несколько людей,
Корфу не знакомых. Барон терпеливо ждал - навык фронтового разведчика
приучил к подобному. Наконец, где-то часа через два, из ворот выскочил
невысокий парень в очках. Михаил сразу узнал Семена - того, кто дежурил за
сверкающим лампочками пультом во время его визитов. Барон встрепенулся:
повезло!
Он подождал, пока Семен поравняется с ним, а затем негромко окликнул.
Тот дернулся, оглянулся и удивленно воззрился на Корфа, похоже, не
узнавая. Полковник усмехнулся и подошел поближе.
- Добрый день, Семен!
- Господин полковник! - ахнул парень. - Вы здесь! Но почему...
- Всякое бывает, - барон отвел парня в сторонку. - Мы, кажется, не
представлены? Вы, насколько я помню, Семен...
- Прыжов... Сеня, - заспешил парень, - то есть Семен Семенович. Я -
дворянин, честное слово! Только документы не сохранились...
- Корф Михаил Модестович, - кивнул полковник. - Хочу сразу же
поблагодарить вас за карту красных резервов. Я тотчас передал ее в штаб.
Парень покраснел от удовольствия.
- Присядем? - предложил барон.
Они устроились на лавочке под кирпичным козырьком, и Корф поведал
Семену о своих злоключениях.
- Меня там не было! - возмутился Прыжов. - Отправить вас в город, без
денег, без документов! Идиоты! Меня в тот день как раз отстранили из-за
этих событий. Но куда смотрели те, кто отвечает за канал?..
- А теперь уже поздно? - осторожно поинтересовался барон. - Или канал
починили?
- Давно починили! - махнул рукой Прыжов. - Я уже все наладил! Только
скантра нет. А без него...
- А если я достану скантр?
- Он, наверное, уже в Швейцарии, - безнадежно махнул рукой Семен.
- Он у майора Волкова, - сообщил Корф, - может, знаете такого?
- У Всеслава Игоревича? - растерялся парень. - Но почему? Значит, это
был Волков? Ничего не понимаю!
- Давайте по очереди, - предложил полковник. - Вы - первый. Только
подробнее, будьте добры...
- Подробнее, - вздохнул Прыжов, доставая сигареты. - Ну, в общем,
пять лет назад я закончил Бауманку...
4. КОРА
Сеня Прыжов попал в Теплый Стан по распределению. Конечно, в
предлагавшемся выпускникам списке Институт Тернема не фигурировал, но
значащийся там "Объект п/я 0021" имел по сравнению с другими немаловажное
преимущество - он находился поблизости от Столицы. В городе места тоже
имелись, но их получили пробивные "друзья деканата", комсомольские
активисты и сексоты. Оставшиеся расхватали чьи-то сыновья и племянники, в
результате Прыжов вынужден был довольствоваться Теплым Станом.
Взяли Семена на новое место не сразу. В его личном деле, хранившемся
в том самом здании, которое впоследствии довелось осаждать Фролу, были
зафиксированы отдельные высказывания и поступки, которые могли помешать
работе и в куда менее секретном заведении, чем Институт в Теплом Стане. Но
Сеня считался хорошим специалистом, и его будущий начальник, ознакомившись
с его дипломным проектом, сумел настоять на своем.
Лаборатория, куда попал новичок, занималась проектом "Второй канал".
Соседняя ведала "Первым каналом", но что сие означало, Семену объяснять не
спешили. Прыжов занимался аппаратурой, и работы вполне хватало, дабы не
забивать голову лишними мыслями. Установку монтировали три года, еще год
ушел на устранение неизбежных недоделок, и, наконец, в Институт прибыла
правительственная комиссия.
Состав комиссии удивил. Прыжов, будучи уверен, что работает на армию,
ожидал увидеть людей в больших погонах, но начальники попались сплошь
штатские, причем, главным оказался известный всей стране руководитель,
ведавший в Центральном Комитете идеологией. Связь между идеологией и
физикой Семен, несмотря на изучение диамата, так и не уловил.
Главный идеолог с наивностью гуманитария выслушивал пояснения, но
вопросы задавал странные: его более всего волновала охрана и режим
секретности. Члены комиссии были того же мнения, и на следующий день
лаборатория была переведена на особое положение. Вместо обычной охраны ее
теперь контролировали неприятного вида краснолицые молодцы в черных
куртках без знаков различия. Их командир - майор Всеслав Игоревич Волков -
несколько дней вникал в самые незначительные подробности работы
лаборатории. Временами его любопытство удовлетворял Семен, который мог
объяснить практически все, кроме устройства скантра - главной детали
установки. Скантр - изобретение самого Тернема - считался настолько
секретным, что расспрашивать о нем не имел права даже начальник
лаборатории.
Установка вскоре заработала, но Прыжов при этом не присутствовал.
После окончания монтажа он как, беспартийный и несоюзный, был переведен в
отдел технического обслуживания. По Институту начали гулять слухи о
странных делах, творившихся в обеих лабораториях, но подобных баек и
раньше было достаточно, и Сеня им не верил.
Дальнейшее произошло случайно. Грипп уложил на бюллетень сразу
четверых сотрудников Первого канала, и Сеню временно перевели на дежурство
у главной установки. Задачу поставили туманно: ожидать сигнала лампочки
N_3, а при его получении - включить установку. Остальное происходило
автоматически, и Прыжов решил, что подобная работа под силу даже
дрессированному орангутану. Однако ему разъяснили, что дежурство требует
особого внимания, даже бдительности, а ежели появятся гости, оных следует
принять вежливо, но не забыть немедленно позвонить по красному телефону.
Впрочем, указанные гости во время ночного дежурства не ожидались. Они, как
понял Сеня, появлялись днем, когда в Институт приезжали молчаливые люди в
штатском, а майор Волков со своими парнями перекрывал все входы и выходы.
Первые две ночи прошли совершенно спокойно. Прыжов, внимательно
осмотрев аппаратуру и вновь припомнив подробности монтажа, сделал вполне
определенный вывод, подтвердивший его прежние предположения. Перед ним был
канал пространственной связи. "Дверь", а точнее небольшая площадка,
покрытая титановым сплавом, могла перебросить курьера куда угодно, вплоть
до Огненной Земли. Физики давно слыхали об этом изобретении Великого
Тернема, но видеть его в действии доводилось далеко не каждому. Семен
знал, что главный канал пространственной связи, известный среди широкой
публики как "горячая линия", находился совсем в другом месте. Откуда
ожидались гости Первого канала, можно было только догадываться. Сеня
рассудил, что в отличие от "горячей линии", работавшей на прямую связь
Столицы с Вашингтоном, Первый канал обслуживал разведку. В эту схему
вписывался, хотя и с некоторым трудом, даже Главный Идеолог страны.
Лампочка зажглась на третью ночь. Прыжов быстро произвел необходимый
набор сигналов на пульте и стал ждать, прикидывая, на каком языке придется
приветствовать гостя. В голове вертелось "Буэнос диас", хотя с учетом
позднего времени правильнее было все же не "диас", а "ночес".
Гость появился, как и ожидалось, после яркой вспышки посредине
титановой площадки. Сеня неторопливо поднялся со стула - и остолбенел. На
площадке стоял крепкий бородатый мужчина в роскошной бобровой шубе и
меховой шапке с красным верхом. На украшенном серебром поясе висела сабля
в золоченых ножнах. На пальцах сверкали перстни.
"Иван Грозный! Точно!" - похолодел беспартийный Сеня. Почему гость в
шубе обязательно должен быть изобретателем опричнины, а не кем-то иным,
Прыжов объяснить не мог - в голове словно что-то заклинило. Впрочем, за те
несколько секунд, пока гость приходил в себя, вытирая слезящиеся после
