Ларисе и говорить нечего...
Вчера пришла справка на наш запрос о судимомостях Груздева - "нет, не
судим, к уголовной ответственности не привлекался, приводов не имел".
Сослуживцы и вовсе в один голос твердят, что мужчина он порядочный,
выдержанный, работник замечательный - награды у него и все такое прочее.
Что от жены ушел, не таил, сказал только, что она нашла себе другого
человека... Так с кем, знаете ли, не бывает, дело житейское. А угроз
каких в ее адрес или чего-нибудь подобного - боже упаси! И Ларисины
сослуживцы показывают, что никаких жалоб на Груздева от нее сроду не
слышали, наоборот, даже когда он от нее съехал, говорила она как-то, что
таких порядочных мужчин нынче поискать...
Заведующий труппой сказал, что Ларису уже несколько раз на срочные
роли вводили.
Второстепенные, конечно, но подумывали о зачислении в творческий
штат. Вот тут, правда, неувязка одна получается. Кадровичка, та, что от
меня сейчас ушла, показала мне приказ об увольнении Ларисы по
собственному желанию. И рассказала, что она ни с того ни с сего явилась
в кадры с заявлением в субботу, восемнадцатого, а попросила ее
рассчитать с двадцатого. И на вопрос, что случилось, отвечать не стала,
сказала только, что по личным причинам. Странно это: она ведь мечтала
стать актрисой, и вроде к тому шло дело - и вдруг уволилась. Надя,
сестра ее, ничего об этом не знает, и, сколько мы с ней тут голову ни
ломали, ничего путного не сообразили...
К часу я вызвал почтальоншу - тут еще одна штука любопытная. Я начал
с бумажками Ларисиными разбираться, до писем руки не дошли, а телеграмма
одна попалась интересная, время прибытия указано: двадцатого октября в
восемнадцать часов ноль пять минут. Насчет текста: "МУСЕНЬКИН ВЫЕЗД
ОТКЛАДЫВАЕТСЯ ДЕКАБРЯ, ЦЕЛУЮ, ТЕТЯ ЛИЗА" - мне Наденька дала объяснение
- это должна была приехать по делам их родственница из Семипалатинска,
да что-то помешало. А вот с временем доставки я хотел разобраться
абсолютно точно: по нашим-то сведениям, если почтальонша телеграмму
принесла вовремя, она могла застать в квартире Груздева...
Разговор у нас состоялся короткий, но вещи выяснились удивительные.
- Квартиру эту я хорошо знаю,- сказала пожилая почтальонша, водрузив
на остренький носик большие, должно быть, мужские очки и раскрывая
разносную книгу.- Слава богу, не первый год корреспонденцию доставляю на
этот участок. Вот поглядите - телеграмма Груздевой Ларисе, из
Семипалатинска. Время доставки - девятнадцать двадцать, число -20
октября, и подпись ее, Ларисы, собственноручная.
До меня даже не сразу дошло - что же это получается-то? Ведь этого
никак не может быть: сосед Липатников видел выходящего из дома Груздева
после матча, то есть в девятнадцать часов плюс-минус несколько минут.
Этот момент и есть предполагаемое время убийства. А еще через двадцать
минут Лариса лично принимает телеграмму и расписывается в книге. Не
вяжется, никак этого не может быть!
- Вы уверены, что доставили телеграмму именно в это время?
Почтальонша даже обиделась:
- Сроду на меня жалоб не было! Да и живу я в соседнем доме, так что
доставляю все без задержки!
- А может, кто другой принял телеграмму, не Лариса?
- Да нет, она сама, лично, я же вам говорю. Знала я ее хорошо, тут
никакой ошибки! Она еще всегда приглашала чайку выпить, приятная очень
женщина, вежливая, обходительная...
Я подумал: что бы еще узнать у почтальонши? И спросил:
- Вы не обратили внимания, она в обычном была состоянии или, может,
возбуждена, расстроена?..
- Ой, что вы! Наоборот, очень веселая была, все напевала что-то,
затащила меня на кухню - у них коридорчик очень маленький... Там, на
кухне, она и телеграмму при мне прочитала, и расписалась, только что чаю
не предложила - я потому и заметила, что она обычно-то предлагает.
- А в квартире никого не было?
Почтальонша задумалась ненадолго, наморщив лоб,- припоминала, видимо,
расположение квартиры,- потом уверенно сказала:
- Не было никого, точно: двери в комнату настежь были, и там
никого...
Да-а, озадачила меня эта история с телеграммой! Если сосед Липатников
не ошибается, то Груздев вышел из дому, когда Лариса была еще жива.
Притом находилась одна в квартире. Но если Груздев вышел, оставив Ларису
в живых, то почему он врет, что не встречался с ней? Почему опровергает
показания соседа?
Надо обязательно посоветоваться с Глебом. Да и его, наверное, эта
история озадачит - он-то полагал, что все здесь проще пареной репы, а
получается...
Глеб толкует, что Груздев убил Ларису из-за квартиры, ну и попутно
вещички забрал. Но тогда при чем здесь Фокс этот самый? Разве что
Груздев действительно нанял его и назначил плату как раз вещами? Но зато
сколько народу вокруг допрошено - и никто никогда около Груздева не
видел человека с приметами Фокса.
Конечно, сговор подобный - дело тайное, но и то нужно взять в
рассуждение, что снюхаться им негде было, поскольку Фокс уголовник,
бандюга, а Груздев - интеллигент, доктор и ничего между ними общего не
должно быть. Хорошо бы, конечно, самого Груздева спросить, но еще
неизвестно, как посмотрит на это Жеглов.
М-да, непонятно. Совсем непонятно. И все равно сейчас главное узнать,
был там Груздев или не был. Он ведь мог прийти, наладить разговор - не
зря же Надя говорит, что и вино, и шоколад на столе любимой марки
Груздева,- а потом, подготовив плацдарм для Фокса, отвалить: пожалуйте,
мол, артподготовка проведена, танки к бою!.. Кстати, шоколад Панков
велел эксперту передать, совсем из головы выскочило...
Спасибо старшине из комендантского отдела, который оказался на
вещевом складе с машиной, а то бы в жизни мне не вывезти добро, которым
меня в неслыханном количестве снабдили суровые складские интенданты в
полном соответствии с арматурным списком и сроком на два года. Чего
только не было в трех здоровенных тюках, которые я целый час паковал на
длинном неструганом прилавке: шинель, мундир, гимнастерки, галифе,
белье, сапоги, валенки, шапка, фуражка, портянки, подметки, новенькая
скрипящая и сверкающая "сбруя" - ремень с портупеей - и даже блестящие
серебряные погоны с красными кантами - четыре пары, и на каждый погон по
три звездочки,- пожалуйте, товарищ старший лейтенант Шарапов, к несению
службы по всей положенной форме! Когда я впервые попал в армию, меня,
конечно, тоже обули-одели, но времена были тогда совсем тяжелые, получил
я, помню, кирзачи, комплект обмундирования: шинельку поношенную,
гимнастерку и бриджи "х/б, б/у" - "хлопчатобумажные, бывшие в
употреблении" да пилотку - вот и весь наряд; и только потом, постепенно,
до-обмундировался по-человечески и вид имел боевой, не хуже других, а в
Пренцлау, что под Берлином, даже штатский костюм справил, чисто
коверкотовый, на шелковой подкладке, спортивного фасона - с широкими
ватными плечами, накладными карманами и хлястиком... Но в милиции своя
форма, и на зеленый мой парадный мундир милицейские погоны не привесишь
- вот и чувствовал я себя вроде не в полную цену, гостем, что ли. А
теперь настроение у меня было "на большой", теперь - извините,
подвиньтесь - на праздничном вечере вы, дорогие новые соратники мои,
увидите, как гвардейцы умеют форму носить!
Старшина был настолько любезен, что подбросил меня домой, на
Сретенку, помог мне занести в комнату вещи, и мы вернулись на Петровку.
Времени было восемнадцать тридцать, и Жеглов уже ждал меня, отутюженный,
свежевыбритый, благоухающий одеколоном "Кармен", а уж сапоги - лучше
новых. Он критически осмотрел меня снизу доверху и я, похоже, понравился
ему чуть меньше, чем он мне. Он пожевал губами,- может, чего сказать
хотел, но ничего не произнес, только покачал головой, и я подумал, что
завтра-то уж ему качать головой не придется - заблещу медалью новой, как
на строевом смотру.
Я ему объяснил:
- На вещевом складе был, отоварился согласно арматурному списку. Я
сейчас, позвоню только...И набрал телефон баллистов.
- Из этого "байярда" стреляли,- сразу же сообщил эксперт.- Безусловно
и категорически. Из-за того, что патрон нестандартный - он побольше
немного, чем фирменный,- все индивидуальные признаки оружия выявились
особенно рельефно, хоть в учебник криминалистики снимки помещай. Акт
подошлем, как договорились.
Приветик...
Сегодня под председательством французского коменданта генерала де Бошена
состоялось 14-е заседание союзной комендатуры города Берлина. Заседание решило
дать распоряжения полицейпрезиденту относительно:
а) организации ШУТЦПОЛИЦАЙ - охранной полиции и КРИМИНАЛЬПОЛИЦАЙ - уголовной
полиции;
б) полномочий берлинского полицейпрезидента вообще.
Берлин, 11. ТАСС
- Если хочешь, можем пешком пройтись,- предложил Жеглов.
Вечер был ясный, теплый, и мы не спеша пошли с ним по Петровке к
центру. Около "Эрмитажа" толпился народ - с большим концертом выступали
Лев Миров и Евсей Дарский, и шустрые ребята сновали в толпе с криком:
"Хватайте билеты! Шутят Миров - Дарский, со своим джаз-оркестром
выступает Эдди Рознер". Я подумал, что хорошо бы сходить на такой
концерт с Варей, но до получки это было нереально:
билеты стоили от тридцатки и выше.
- Эх, кабы нам с тобой заловить сегодня Ручечника...- сказал
мечтательно Жеглов.
- Трудно небось...
- Что значит "трудно"? Наша работа, как и его промысел, зависит от
удачи. У меня вся надежда на то, что он нас с тобой в лицо не знает.
- А ты его знаешь?
- Видел я его. И потом, напарница его найти поможет,- усмехнулся
Жеглов.
- Это как понять?
- Ну, когда высмотришь самую красивую женщину в театре,- значит,
где-нибудь и он поблизости шьется.
- Почему?
- А у него метод такой - он на подхвате только красавиц держит.
Приходят они в театр или в коммерческий ресторан и начинают пасти
парочку в дорогих шубах. При первой возможности он вынимает у кавалера
номерок от гардероба, а красулька его получает шубу. И отваливают. Вот и
весь фокус...
- Можно подумать, что некрасивой не дадут пальто по номеру,-
усомнился я.
- Дать-то дадут, но психология в том, что красивая женщина сама по
себе отвлекает внимание, для нее всегда хочется сделать что-нибудь
приятное. Да и барыши с красавицей делить, наверное, приятнее, чем с
уродкой...
- Вот в этом наверняка и есть вся его психология,- сказал я мрачно.
Мне почему-то стало обидно, что какому-то мерзкому воришке достаются
красивые женщины и он их использует как воровской инструмент, когда они,
может быть, какому-то хорошему человеку счастье жизни могли составить.
- Да нам с тобой плевать, почему он так поступает,- сказал Жеглов.-
Важен факт!
- Слушай, Глеб, а откуда у него кличка такая - Ручечник?
- А-а, это смешно. Мы сперва думали, от его первой профессии - ручки
вышибать.
- Это как?
- А вот так: подходит он к любому джентльмену, желательно иностранцу,
и начинает его радостно хлопать по плечам, по груди, хохочет, кричит:
"Здорово, Боря!" - или там Коля, Вася - как хочет. Декорация такая, что
он, мол, обознался, принял человека за старого друга. Потом выясняется -
у него аж слезы от стыда на глазах. Извиняется, уходит...
- А смысл?..
- В том, что он так ловко хлопает человека, что вышибает из кармана
авторучку, а если повезет, то и бумажник. Между прочим, хороший "паркер"
с золотым пером тысячу стоит...
- Силен бродяга!
Жеглов кивнул:
- Ну да. А как его установили да взяли, оказалось, что и фамилия у
