Пицунде, в конце мая блаженного 1972 года, когда лежал с температурой,
голодный, в комнате полной теней акаций, и читал единственную книгу,
найденную у хозяйки:"Учитель словестности"...) хотя по рекламному
ролику, который по ТВ крутили - не обещал фильм. Поскольку я ничего не
ждал, то смотрел с интересом, Котов правда раздражал, ну никак в Чапаевы
не годился, зря взялся его играть, актер он неважный, всегда сам себя
играет, эдакого советского °рника из недобитых русских голубокровных,
Нарцисс, да, нравится себе, или сценарий надо было чуть изменить, дать
образ начдива от интеллигенции, и конфликт с гепеушником, бывшим
аристократом, вышел бы покаверзней, эдаким междусобойчиком русских
застенчивых пауков-интеллигентов в сталинской банке, а то какие-то
нелепые убийства праздношатающихся метафор России, потерявшей свой путь,
малооправданное самоубийство героя, превращающее русскую похоть террора
в пошлую мелодраму греха и раскаяния. Есть в фильме яркие сцены, но эта
претензия на палимпсест, мол, не лаптем щи хлебаем, с экивоками на
инцест и профинвест... В сущности лживо. Потом посидели в "Кто есть
кто", поболтали чуток о фильме, понравился ей, прошли мимо столика двое
мужчин и остановились, один был лет сорока, высокий, элегантный, с
исключительно благообразным, можно сказать благородным лицом, я невольно
залюбовался, а он вдруг посмотрел на меня в упор и в мягком взгляде
больших карих глаз было столько доброжелательного удивления и почти
женской заинтересованности, столько совершенно неожиданного для меня
"движения навстречу", что я испугался и отвел взгляд. Они еще
потоптались у тротуара (мужчина бросил в мою сторону последний, почти
грустный взгляд) и ушли. Я был взволнован, сопоставил это с неожиданной
лаской Боаза, а также недавний случай, когда я на улице случайно
посмотрел на женщину, она шла чуть впереди, фигура была очень
привлекательна, независимая походка, и, посмотрев на нее, вдруг
почувствовал, буквально почувствовал, что мы - провода под током, что
она моя, если только захочу, и она обернулась, остановилась и
посмотрела, как этот мужчина, но я, конечно, прошел мимо.
И я стал рассказывать ей, что в последнее время чувствую странную
"заряженность", простой обмен взглядов с людьми становится опасным, я
чувствую во взгляде своем странную силу, глядя на женщину, просто ей
вслед, я будто охватываю ее всю, ощущаю, люблю, у меня никогда такого не
было, и женщина это чувствует, я как бы натыкаюсь на
братьев-инопланетян, спали шоры, я стал видеть вглубь, в страшную бездну
чужого естества, которое волнуется мне навстречу, и мне страшно, будто
все стены "безопасности", которые всю жизнь строил, чтоб других не
задеть и самому не исцарапаться, пали, исчезли, естество людей
обнажилось во всей своей беззащитности и пугающей заразительности. И
ужасно весело от такой безграничной силы!
Она посмотрела на меня и сказала:"Ага, есть в тебе это..." А вообще
грустит. Понятно, иначе б и не позвонила. И мне хочется ее обнять, но
она баррикад своих не разбирает, боится.
Потом отвезла. На прощанье поцеловал. А теперь и сам грущу.
А еще Разгон по русскому ТВ подал идею о лагерях Гулага, как о
раскрепощенном мире, своего рода Рае, когда все худшее уже произошло,
можно свободно общаться, как Карсавин с Ванеевым ("Два года в Абези",
сага Гулага). Как же самое худшее произошло, если из 500 человек их
этапа через год 50 осталось?
Вернувшись, нашел супружницу в спальне, снял с нее малиновые ажурные
трусики, поставил на колени, как класс, и надругался. Очки раздутой
кобры, кожа в синих прожилках... Я смотрел на них с любопытством и
ужасом зоолога, неожиданно поймавшего редкого гада...
(конец третьей тетради)
ЧЕТВЕРТАЯ ТЕТРАДЬ
12.4. Ну что ж.
Восславим слабость.
Поклонимся низко Рассеянию.
Подготовимся к умной смерти.
Тесть: Когда-то давным-давно наш народ шел через пустыни и реки...
Теща: Какая река? Где река?
Тесть: Река Прат, когда-то наш народ жил на территории Ирака, мы пришли
с другой стороны реки, и поэтому нас назвали иврим /перешедшие/, евреи,
а потом в нашей стране случился голод, и народ ушел в Египет, там нас
тяжело угнетали, а в это время племя, которое пришло из Индии...
Теща: Из какой Индии?!
Тесть: Да, из Индии, их звали элены, они вторглись в Грецию, и сказали,
чтоб те, кто там жил, убирались, и они убрались двумя путями, одним
путем в Египет, а другим - в нашу землю...
Теща: Это те, которые пошли другим путем?
Тесть: Да, это те, которые пошли другим путем, они вторглись на нашу
землю, а мы тогда были в Египте, и их назвали плиштим /вторгшиеся/, а
тех, кто пошел в Египет, назвали иксосы, египтяне были уверены в победе,
они даже взяли в повозки свои семьи, но они потерпели поражение, и
иксосы захватили страну, а то, что целый народ ушел из Египта - это
чудо, и так мы всегда выходили, оставляли все, воспоминания, культуру,
чтобы стать свободными, из России, из Украины, на Украине Хмельницкий
убил всех евреев, он убивал даже грудных детей, вот говорят - немцы...
Теща: Хмельницкий больше немцев убивал...
Тесть: Да, нас убивали все, когда кончилась война, я лежал в госпитале,
и я помчался домой, нас было в семье 70 человек, у дяди было семь детей,
отец, маленькая сестренка, братик, мачеха, когда я приехал, на месте
дома была баскетбольная площадка...
Жена: А помнишь, па, мы были на том месте, где был твой дом, там
осталось крыльцо, помнишь?
Тесть: Да, их убили литовцы, закопали живыми, и вот мы собрались тут,
народ рабов, чтобы нас не убивали больше, чтобы мы не боялись, если идет
толпа, и кто-то может ее натравить, на это собрание, чтобы мы стали...
Шурин: Собрались на земле палестинцев.
Тесть: Неправда! Все эти палестинцы приехали сюда, тут не было работы,
тут была пустыня и болота, в этом они преуспели...
Шурин: Ладно, папуля, мы все поняли, поднимем граммулю...
Тесть: ... иудаизм - это наш народ, наша земля, наша религия...
Шурин: Давайте уже выпьем. Чтоб было этой религии поменьше.
Тесть: ...нет...
Все выпивают.
Теща увлекается рассказом о том, как она своих клиенток-антисемиток
гоняет и учит вежливому обращению. И вдруг, крича и тыкая пальцем в
телевизор: "Рязанов, Рязанов, сделайте погромче, Рязанов сейчас будет
рассказывать! Очень интересно. И про Ленина правдивые передачи
показывают."
Мама, после официальной части прятавшаяся в своей комнате, выскакивает,
как ошпаренная:
- Быстро переключите, там Листа, Листа Горовиц играет!
Теща: "Что? Про Ленина?"
Заммонстр просвещения, преданно виляя хвостом перед арабами в Назарете
(начал предвыборную кампанию), предложил изменить государственный гимн
так, чтобы и арабы могли чувствовать солидарность с его текстом, разве
они не полноправные граждане? Ну и на закуску предложил ввести в
школьную программу по литературе великую поэзию Тусика Заяна,
коммуниста-интернационалиста, попавшего давеча под авто, его песни
освобождения от еврейского ига, а это, наверное, для того, чтобы и у
еврейских граждан воспитать чувство солидарности с арабскими
революционными текстами.
Слишком много русских. Бесцветные, безликие, птичьи глаза, затаенная
хищность, обманчивое добродушие. Хотел удрать от России, от е° угрюмого
рыла, и на тебе. Жиды в корыто насыпали - только хвостики завитые
торчат.
Как ни крути - душа прилипла
К прибрежной этой полосе,
К осенним птичьим кликам сиплым,
К непритязательной красе
Забытых богом поселений
И ветхих гнезд-монастырей,
К сбегающим на зов морей
Щербатым мраморным ступеням
Дворца Наместника...
...
Траву ласкает ветра слабый вздох.
Торчат кустов поломанные копья.
Прогнивший ствол с ретивостью холопьей
Творит намаз, упав в чертополох...
Свалившись в прах эпох...
Дрожит фиалок робкая река
В саду камней весенней Палестины,
Как пух младенческий на скулах старика
Среди обугленных корней его щетины.
Кипит миндаль. Благою вестью даль
Холмов пастушеских плывет в летейской лени.
Слепой надеждою над ветошью селений
Восходит солнца стертая скрижаль.
13.4. Мне нужна другая женщина. Не взамен (ох, трудно отказаться от
всего этого хлюпанья), а в дополнение, для контрапункта, как Борик
пишет. Не смотря на затянувшийся медовый месяц после серебряной свадьбы
(или благодаря?) я стал это недавно "слышать", будто приказ свыше, и это
вместе с чувством магической, гипнотической силы, которое вдруг у меня
возникло. А после свидания с А., когда я признался ей в этом странном
ощущении чуть ли не всесилия (таким странным для меня, потому что я
всегда чувствовал себя наоборот - бессильным, во всяком случае слабым),
и после этой изнурительной борьбы с плотоядными водопадами женского
мяса, я вдруг почувствовал отвращение к женщинам, как чувствуют
отвращение к копьеголовым колумбийским гадюкам. Уж не повело ли потянуло
меня в "другую сторону"? К "людям лунного света"? Я стал вдруг радостно,
освобождающе отчужден. А сегодня, когда предложил дать маме, временно,
наш телефонный аппарат, проверить, почему у нее не слышно гудка, она
отвергла это с такой злобой, что сам тон ее голоса вызвал у меня
помутнение в голове. А ведь я почти перестал замечать его перманентную
лживость. Удобней было не замечать. Я всегда, всегда продавался за
удобства, и это привычная продажность меня сгноила.
Нет покоя
от геморроя?!
КЛИНИКА САН
Быстрое излечение.
Первый прием со скидкой 50%!
-------------------------
Обрезаем с гарантией!
-----------------------------
СЕГОДНЯ ИНСТИТУТ КОМПЛИМЕНТАРНОЙ МЕДИЦИНЫ ДАРИТ ВАМ
ВОЗМОЖНОСТЬ ВЕРНУТЬ СВОИ ВОЛОСЫ!
----------------------------
ВОТ НА СКОЛЬКО МОЖНО ПОДРАСТИ!
при помощи компьютерного вытяжения
Сегодня это реально!
В любом возрасте благодаря
компьютерному вытяжению тела
на специальном аппарате роста!
---------------------------
Восстановление потенции по всей стране!
----------------------------
Впервые в Израиле!
Доктор тибетской медицины, член ассоциации ЮНЕСКО лечит все заболевания,
устраняет сглаз, порчу, убирает наследственность.
-------------------------
Тибетская медицина.
Впервые фотография посвященного тибетского ламы Рустема лечит болезни.
Цена фотографии 300 шекелей.
16.4. У Ж. был день рождения. 48. Могучий стол, за которым
среднепреуспевшие в жизни гости, благополучные взрослые дети и довольные
родители собрались отметить еще один этап увядания. (Картинка в памяти:
мы стоим на Арбате, у "Праги", три млеющих мудилы и она, кокетливый
ангел себе на уме...) Все эти собрания довольно печальны и скучны.
Обожравшись, схватился за политику с одним лысоватым маленьким крепышом,
который утверждал, что надо эвакуировать поселения, и прежде всего
Хеврон, схватились по-русски, но с повышением тона перешли на иврит, на
нем привычней лаяться. Мужичку лет за пятьдесят, бизнес с Россией
крутит, я говорю, значит с террором будем бороться с помощью эвакуации,
где террор, оттуда будем эвакуироваться?
- А что ты предлагаешь, - говорит, - вернуться в Газу?
- Ну, а когда шарахнут из Газы катюшами по Ашкелону?
- Такого никогда не будет.
- Почему ж это? По Нагарии можно шарахнуть, а по Ашкелону нельзя?
- Это совершенно разные вещи!
- Ну хорошо, теоретически предположим, что тогда?
- Тогда посмотрим.
- Так уже все видно, - говорю, - Север забросали катюшами, а нам
объясняют кто и зачем это сделал.
- Ну, войну на Севере мы уже проходили, и что она дала?
- Ну, конечно лучше сидеть сложа руки с умным видом.., ну, ладно, без
катюш, просто будут автобусы взрывать, это тоже не слабо, да, и не
скажешь, что вопрос гипотетический, так доколе терпеть будем? Сколько
жертв в год вы готовы допустить, сотню убитых, тысячу?
- Ни одного.
- Ну как же, я извиняюсь, уже больше сотни убили, а вам хоть бы хны,
только требуете поселения эвакуировать.
- Террор был всегда.
- Ну так что ж, пусть и будет?
- Ну а что ты предлагаешь, вернуться в Газу?
Потом он вдруг для усиления аргументации открыл, что 25 лет отслужил в
органах, что там, слава богу, одни прагматики, там нет идеологии, и что
"там" считают, что другого пути нет. Упоминание органов немного
