злобным лаем гонит. А мне всех жалко, но ответственность перед новой
жизнью, как и Мише, брать неохота. Наблюдать, конечно, интересно, вот
так и литература "наблюдателей жизни" - интересно, но интерес какой-то
этнографический.
Мама нашла письмо, первое, которое мы написали из Вены. Ровно 17 лет
назад. Жена читала с влажными глазами, а как дошла до приветов тем, кого
уже нет, совсем расплакалась.
16.2.78 Дорогие Мария Наумовна и Исаак Ефимович!
Вот мы и в Вене. Просто не верится, что мы уже не в России. Не успели
опомниться.
В самолете все было в лучшем виде. Нас потрясающе накормили, дали
подносик каждому, там была курица, закуска, кофе, печенье.В общем, вдруг
ощутили себя господами, а не товарищами. Нас обслуживали советские
стюардессы. С нами вместе летели молодые 30-летние ребята, они почти все
собирались в Америку. Когда мы прилетели, нас встречала девушка -
представитель Израильск. организации Сохнут, группа наша сразу
разделилась, процентов 70 летело в Америку и только 30 - в Израиль.
Попросили отдать визы. Потом нас всех посадили в маленький автобус и
охраняя повезли в гостиницу. В гостинице вся обслуга израильская, кормят
тут потрясающе вкусно и сытно. Вчера, когда мы приехали, нас сразу же
покормили обедом, потом в 18.30 был ужин. На ужин дали очень вкусный
салат из помидор и болгарского перца. Поселили нас в одну комнату с
одной женщиной и девочкой 13 лет. Женщина очень приятная, она в Москве
работала переводчицей англ. яз. Я только сейчас начинаю приходить в
себя, нас может быть отправят в пятницу утром или в понедельник. Нам
разрешили бесплатный разговор с Москвой и телеграмму в Израиль. К
сожалению погулять по Вене не удастся, как мы и предполагали. Гулять
здесь тоже, в общем, негде, ходим по гостинице, она большая, напоминает
большую больницу. Очень чисто. Погода в Вене получше чем в Москве,
вчера, когда прилетели был 0 градусов. Снег. Рыбу вы положили зря, она
не кошерная и вносить в столовую ее нельзя. О, ля-ля!
Да, весь наш груз, который мы сдавали за сутки и то, что мы взяли в
ручную кладь летит с нами в Израиль. С собой отдельно в сеточку надо
взять полотенце, зуб. щетку, мыло, халат, тапки, это затем чтобы потом
не рыться в вещах, не искать, еду никакую брать с собой не надо. Да, мы
тут едим израильские апельсины. В общем, все ничего, скорее бы в
Израиль. Здесь есть телевизор, спорт. комната с теннисным столом,
комната для чтения, вся литература, отражающая жизнь Израиля. Здесь есть
на этаже душ и умывальная комната.
Да, мы попробуем послать посылки - Вам и Зусу. Ну вот и все наши
новости. Вчера мы ужасно нервничали, а сегодня уже вроде все
успокоилось. В пятницу вечером будут зажигать свечи.
Дорогие свекры, я обязуюсь писать Вам каждую неделю, т.к. понимаю все
Ваши переживания. Только теперь я начинаю понимать насколько скудно мы
были обо всем информированы, поэтому постараюсь, чтобы Вы обо всем имели
верное представление. Илюша бегает по этажам, благо здесь длинные
коридоры и много лестниц.
(Илюшиной рукой) Мы летели на самолете. Кагда мы летели на самолет. Нам
дали поднос с закуску и кофе. С самолето был видно деревушку. Когда мы
приедем в холон я буду писать. Илья
Вот такие дела. Пишите нам тоже почаще, задавайте вопросы. Не
нервничайте; держались Вы молодцом. Я буду Вам подробно описывать нашу
жизнь. Всем, кто будет звонить, большой привет. Оставляю место для
Наума. Целую Вас крепко. Будте здоровы. Не забудте отправить нам
лекарство в коробочке, самовар и мои лаки.
Дорогие мои! Это дело стоило затеять хотя бы из-за тех ощущений вкушения
запретного плода, о котором столько думал и трусил.
Когда я вышел из самолета, увидел немецкое небо, немецкие буквы и
спокойно переговаривающихся австрийцев, окрыляющее чувство свершившегося
чуда закружило голову. И именно в этот момент я почувствовал, какой
жалкой низостью раболепной, трусливой души были все страхи, "философии",
"объяснения" о том, что "везде все одинаково". Пусть даже так, но мы
можем быть разными.
В самолете подобралась приятная компания. Со многими познакомился и даже
успел подружиться. Передай Игорьку, что Каток оказался малый весьма
практичный и ловкий, Л°не до него далеко. Как-то осел Л°ня, потерял
энергию.
В аэропорту мы разделились: 30 проц. в Израиль, остальные - "прямо".
"Прямиков" никто не встретил из Хаяса, всех встречал представитель
Сохнута. "Прямики" испугались, что их "затащат" в Израиль, сбились в
кучу и (неразборчиво)...... ать визы. Потом все-таки отдали. Сцена была
противная. Потом нас посадили на автобус и повезли в замок. Дорога
гладкая, как стекло, рыжие весенние перелески, талый снег, гнезда в
голых ветвях. В Австрии наступает весна. От аэропорта до замка
австрийские полицейские с автоматами. Короткие стволы, немецкие лица.
Начинаешь понимать, что израильтянин - это серьезно.
В замке решетки, охрана, высокий забор. Обидно быть рядом с Великой
Веной и не иметь возможности выйти погулять, тем более, что знаешь, что
"прямики" гуляют сейчас по площадям, ходят в театр, кино, вообще что
хотят то и делают. Но что делать. Есть вещи и поважнее. Еще один
недостаток: в одной комнате несколько семей.
Отдыхаем. В библиотеке все, что крупицами попадает в Москву - читай - не
хочу! Телевизор. Вчера был бой Мохаммеда Али со Спинксом, хорошие
мультики, пошловатые фильмы. Показывали израильский фильм Калика. Фильм
из пантомимических новелл в исполнении Веденского. Смотрел с большим
интересом. Неплохо. Борис Михайлович звонил вчера, ждут. Все просьбы я
выполнил, всем большой привет.
Целую вас, тебя мама, и тебя, папа.
Все будет хорошо.
Наум
Да, чуть не забыл! Что здесь совершенно сказочно, это жратуха. Я никогда
(неразборчиво)...... такую вкуснятину. Свежие овощи, апельсины, грибы,
очень вкусное мясо, картошка, твороги с чесноком и без, пирожные, и
совершенно непонятные но очень вкусные супы. Так вкусно, что все время
жрать хочется.
17.2.78
19.2. Вчера в 12 примчался взмыленный И. Драил свою новую квартиру,
случайно закрыл дверь - ключ внутри. Пришлось отвезти его домой за
другими ключами. Все время истерически хохотал. Просто безостановочно. Я
ему, в стиле Берчика:
- Эта квартира совсем тебя доконала.
И тут у нас начались просто судороги смеха. В этих судорогах мы
выкатились на улицу, пугая тихих евреев, идущих в синагогу на дневную
молитву.
Гольдштейн подметил в "Катилине" Блока элементы "постмодерна", оргию
эклектики. Заинтересовавшись, прочитал. Нечто восторженно несуразное.
Тут тебе и "социальные противоречия", и "ветер новой эпохи", то бишь
Христа, который еще не родился. Ну какой он, Катилина, "большевик", или
революционер, просто авантюрист из разорившихся аристократов, публика
шибутная и колоритная. А на дворе 18-ый год. Блок пытался вписаться в
новый ландшафт. Малодушие под маской истомленности по священным
безумиям...
Историософское мление, мифопоэтическую игривость и прочее
культуроложество не люблю. Хоть и сам грешен. Легкий хлеб. И к
постмодерну, извиняюсь, никакого отношения это не имеет. Старый, милый
декаданс, с его тягой к легендарным мерзавцам. Арт нуво.
А постмодерн - это когда прикидывающийся идиотиком играет на свалке
культур кубиками выброшенных поэтик, строя из них причудливо уродливые,
потешные крепостицы.
Где ты, Шварцбард?! Где ты, Гриншпан?! Где ты, Кенегиссер?
25.2. Инспектор с меня слез. Случайно, на пятый раз, урок вышел удачно.
Ну и слава Богу.
Ж., в учительской на большой перемене, торопливо запихивая бутерброд и
запивая чаем, принесенным из дома, в цветном термосе: "Посмотри,
посмотри на этих цилечек! На этих трясогузок! Посмотри, как они жопами
трясут! Послушай, как орут! Не доебали, ну не доебали же!"
Вечером у нас состоялась великая зустречь трех Александров
(Бараш-Верник-Гольдштейн) и трех Ир (все жены - Иры). Опять мучался:
везти - не везти Гольдштейна. Дать ему самому добираться - значит
выставить его шекелей на 30 (субботний вечер) на такси, может он не так
уж жаждет приехать, в то же время поехать за ним, а потом,
соответственно, отвезти обратно - это оказывать царские почести, решит,
что "подъезжаю". После воистину мучительных колебаний все же решил
забрать его, ну и потом отвез. Вообще-то я очень хотел с ним
подружиться, он умен и сведущ, с ним интересно было бы обсудить
прочитанное, ума набраться. Кроме Тарасова и поговорить не с кем.
Гольдштейн деликатен, что в нашем зоопарке совсем уж редкость. Я сам
деликатен и легко раним. В общем, то ли эта наша деликатность была
виною, но мы оказались лишены непринужденности, даруемой независимостью:
он все боялся, что мне что-то из-под него нужно, может приставать стану,
чтоб он статью обо мне написал, а меня его настороженная застенчивость
тоже несколько раздражала, целку из себя строит, и жену чего-то не
показывает (и на этот раз не взял на сборище). В общем, обстановка была
несколько скованной, только Верник "шумел" во главе стола. Мы с ним пили
водку, супруга наша, "блондинка", как он ее величает, поддерживала, да
еще Ира его пила бренди, Гольдштейн деликатно лакал винцо, Бараш было
начал с водки, но быстро отстал, а его Ира, рыжая длинноволосая дива,
только символически пригубила. Посреди пьянки позвонила супруга
Гольдштейна (Верник поморщился: "уже зовет!"), а моя - обратила
внимание, что он все время смотрел на часы. Бараш (он сильно и как-то
внезапно поседел, развод повлиял?) рыгал юмором:"из ворюг в греки",
"небогатое наше Гило", "сказка о рыбаке и Ривке", миловался с подружкой:
за ручку держал, гладил, волосы на палец накручивал. Верник настойчиво
объяснял Гольдштейну, какой хороший поэт Чичибабин и как важно про него
написать, а потом пошли пьяные излияния про "глыбищу Бродского", и даже
"глыбищу Пушкина" (признак того, что говорить не о чем), и кто под кого
"канает". Супруга попробовала завести светскую беседу:
- А вы пойдете на Биренбойма?
- 451 градус по Биренбойму, - тут же отрыгнул Бараш.
- Вот на Биренбойма, понимаш, у нас жабки не квакают, - сказал Верник. -
А ты запаяйся! - ласково рявкнул он на залаявшую Кл°пу.
Только Верник догадался фотоаппарат принести для увековечивания, но в
аппарате том один кадр остался. Ко всему я еще запел. "Где-то на поляне
конь танцует пьяный."
Бараш тут же:
- Конь ты мой опавший!
Особенно над этим, "конь ты мой опавший", мы жутко ржали.
3.3. Сегодня у меня день рождения. Сорок восемь. Чувствую себя неважно.
Сердце. Вчера началось. И не пойму что. Какая-то огульная млявость.
Жарко сегодня. Гулял утром по парку с собакой. Она болеет, воспаление
после течки, ль°т из нее неудержимо. А в парке никого. Безветренно.
Картина покоя. Девочка с косичкой кружится на площадке для роликов.
Вспомнил девицу, которая в августе 91-ого перед баррикадами у Белого
Дома кружилась заморской бабочкой... Надо бы ролики купить, кататься
утром в парке. Сердце вот только... Жрать стал много, опять вес набрал.
В Москве убили Листьева. Все в шоке. Телевидение прекратило передачи.
Убитый был несомненно очень ловким человеком, высоко метил: хотел стать
генеральным директором новой телекомпании. Такое место не может быть "не
схваченным". Что-то не поделил, или пал жертвой разборки на высшем
уровне. По нонешним временам вещь естественная, сами горы трупов по ТВ
показывают. Но уж очень нагло, не таясь, замочили любимца публики. Народ
обиделся - посадили на место. Кто-то сказал: в этой стране только
убийства делаются профессионально (тоже преувеличение для красного
словца), кто-то завизжал: нас опять хотят затащить в дерьмо, вновь
прозвучало инфантильное "что делать". А наши придурки обсуждают, сколько
беженцев Израиль готов вернуть на территории. Один генерал говорит: "Да
сколько угодно, не в Тель-Авив же, а к ним, в автономию, пусть они и
ломают головы." Умница. Сразу видно, что еврей. Один такой умник гордо
сказал по поводу визита Бразаускаса, который тут прощения просил у
еврейского народа: где теперь Литва и где Израиль! Да, но Литва, хоть и
