Срочно повторили эксперимент в той же ванне. Вторая плитка так же
сверкала. Тогда в другой, гораздо большей ванне решили нанести покрытие
на большую партию плиток, налив туда электролит того же состава...
Полный провал. Плитки оставались неприглядно матовыми. Один и тот же
электролит в небольшой лабораторной ванне и в огромной заводской вел се-
бя по-разному. Объяснение подворачивалось одно: в малой ванне, и только
в ней, вдруг появился какой-то непонятный компонент...
Вскоре выяснилось, что компонентом этим была... слюна. Один из сот-
рудников, разозленный провалом очередного эксперимента, смачно плюнул в
ту самую лабораторную ванну, уходя домой. В его слюне оказались некие
микроскопические добавки, сработавшие на успех. "Виновника" заставили от
души поплевать в заводскую ванну - и погруженные туда плитки вскоре пок-
рылись столь же идеальной сверкающей полировкой.
Увы, продолжения эта история не получила, и состав слюны остался за-
гадкой. Началась Великая Отечественная, лаборант ушел в ополчение и по-
гиб под Москвой...
НЕЗАДАЧЛИВЫЙ КОРОЛЬ ЕЖИ
В этой книге читатель не раз встретится со случаями, когда чистейшей
воды сказки попадали в историю и оставались в ней на правах реальных со-
бытий, а происшедшее на самом деле впоследствии бывало объявлено даже не
сказкой - гнусным вымыслом. Чтобы лучше понять, отчего так происходит,
рассмотрим два случая: правду, объявленную вымыслом, и вымысел, неумыш-
ленно объявленный правдой...
В двадцатых годах прошлого столетия во Франции вышла весьма любопыт-
ная книжечка. Ее автор пытался доказать, что Наполеона Бонапарта... ни-
когда не существовало! Что "так называемый Бонапарт" - на самом деле
нечто вроде массовой галлюцинации, отражение старинных народных поверий.
Двенадцать маршалов Наполеона (которых на самом деле было вовсе не две-
надцать - А.Б.) объявлялись "преломлением в народном сознании двенадцати
знаков зодиака". И так далее, и тому подобное. Читатель, решивший, что
речь идет о шутке, о розыгрыше, ошибется. Розыгрышем здесь и не пахло.
Книга была написана по заказу восстановленных на французском престоле
Бурбонов и издана на их денежки из секретных полицейских фондов. Бурбоны
абсолютно серьезно пытались вычеркнуть из истории корсиканского узурпа-
тора, вбить в умы версию о "массовой галлюцинации" - при том, что еще
были живы тысячи людей, видевших Наполеона, говоривших с ним, от простых
солдат до коронованных особ. Заодно Бурбоны приказали датировать их ука-
зы годами, приходившимися на правление Наполеона, - опять-таки со всей
серьезностью.
Все-таки на дворе стоял девятнадцатый век - и потому столь лихо выма-
рать из истории Наполеона не удалось. Однако в более ранние времена та-
кие штучки, бывало, и удавались - с таким успехом, что мы лишь сегодня
начинаем продираться к истине...
Рассмотрим второй случай - превращение мифа в "реальную историю", да-
же не по злому умыслу, а по недоразумению.
Дело происходит в Польше (заранее предупреждаю, что история эта вы-
мышлена мною от начала и до конца). Год на дворе... Ну, пусть будет 1889
- время относительно спокойное, восстания уже отшумели, террористы пост-
реливают, но еще не набрали размаха, в общем, жизнь не так уж плоха, в
особенности если один из наших героев, блестящий шляхтич Пшекшицюльский,
политикой не интересуется совершенно - вертопрах, светский фат, завсег-
датай салонов, раутов и гостиных, излишней образованностью, как и подо-
бает ясновельможному пану, "шляхтичу с кости и крови", не обременен. За-
то богат и гостеприимен - опять-таки в полном соответствии с исконной
великопольской традицией.
Именно в имение пана Пшекшицюльского попадает его новый знакомый,
встреченный у графини Н, - серьезный молодой человек в очках, гость из
далекого экзотического Сиама, еще не переименованного в Таиланд. Гость
завершает в Европе свое образование, а заодно и пишет книгу - в его род-
ном Сиаме очень мало знают о столь экзотическом континенте, как Евро-
па... А поскольку молодой ученый (пусть будет Чандранипат, что ли, имя
не вполне таиландское, но сойдет...) честолюбив и прилежен, он предпочи-
тает балам и попойкам многочасовые бдения над старыми бумагами. Он чес-
толюбив, он хочет войти в историю как автор первого труда о загадочной
Польше, написанного рукой сиамца...
- Все это к вашим услугам, пане Чандранипат! - широким жестом указы-
вает пан Пшекшицюльский на покрытые паутиной и пылью шкафы с книгами и
бумагами, которые не открывал отроду. - Батюшка мой, знаете ли, интере-
совался изящной словесностью, а мне все как-то недосуг... Копайтесь, ко-
ли охота, пока не надоест!
И, повязав модный галстук, со спокойной совестью бросает скучного
гостя - у соседа званый вечер, у второго очаровательная дочка, у
третьего великолепные наливки...
Гость, о котором, признаться, наш шляхтич скоро и забыл, дни напролет
просиживает в библиотеке, с трепетом разворачивая пыльные свитки. Как
истый ученый, он упрям в хорошем смысле слова - а потому польским уже
более-менее овладел.
И вскоре натыкается на сущее сокровище. Из старой папки с потускнев-
шим ярлыком "Бумаги пятнадцатого века" наш сиамец вытаскивает прелюбо-
пытнейшее письмо. Начертано оно не на пергаменте, а на бумаге - что ж,
это, надо полагать, копия, которую посчитали нужным сделать ввиду несом-
ненной важности документа.
И вот наш усидчивый ученый, старательно шевеля губами, вчитывается...
"Приветствую, дружище Збышек, желаю всех благ!
Письмо твое получил. Сообщаю последние новости, тебе наверняка будет
интересно.
Король Ежи Третий, и без того слабый умишком, растерял последние моз-
ги, когда до него дошли вести об успехах мятежников. Королева Катажина
помогать ему отказалась напрочь, бедняга просто извертелся, пытаясь хоть
чтото придумать. Только в его дурную башку ничего умного и не приходит -
а мятеж тем временем разрастается, и наш Тадеуш, будь уверен, показал
себя с самой лучшей стороны, рад за него.
Встретил здесь князя Михала - он без особой охоты едет в Колонию на-
нимать солдат. Даже если у него что-то и получится, королю это поможет,
как мертвому припарки... Я ему на это намекнул, после чего мы с князем
поссорились напрочь.
Вот и все, пожалуй, устал я что-то скрести перышком. До встречи!"
Наш прилежный сиамец Чандранипат возвращается в Варшаву с копией сего
интереснейшего документа. И, засев за книгу о Польше, старательно по-
вествует о том, как в пятнадцатом столетни от рождества Христова здесь
вспыхнул мятеж, и недалекий умом король Ежи, которому отчего-то отказа-
лась помогать даже королева, попал в жуткое положение, явно не в силах
справиться с восставшими.
Немного смущает неувязка: в списках правивших в пятнадцатом столетии
королей никакого Ежи Третьего нет. Должно же быть этому какое-то объяс-
нение? Ага, кажется, дело и прояснилось...
Ежи Третьего нет, зато имеется Владислав Третий. Правивший подозри-
тельно короткий срок - 1434-1444. Всего десять лет. Меж тем его пред-
шественник Владислав Ягелло и правивший после Владислава Третьего Кази-
мир просидели на престоле больше сорока лет каждый. К тому же имеется
какой-то странный разрыв: правление Владислава окончилось в 1444-м, а
Казимир вступил на трон лишь три года спустя, в 1447-м...
Сиамец явственно ощущает холодок какой-то мрачной загадки. Правил ко-
роче всех в этом веке... И этот странный трехлетний перерыв... Подлинно-
го ученого такие странности должны насторожить...
Вскоре готова парочка великолепных гипотез. Либо Ежи Третий и есть
Владислав Третий, либо правление Ежи приходится на эти три "выпавших" из
истории года, и потомки предпочитают умалчивать о безумном короле, по-
терпевшем поражение в борьбе с мятежниками, преданном собственной супру-
гой Катажиной...
Впоследствии, уже в родном Сиаме, Чандранипат изложит в своем труде
обе эти версии, с добросовестностью истинного ученого отметив, что дока-
зать правдивость какой-либо из них пока не в состоянии. Однако его книга
и без того производит впечатление на сиамский ученый мир: признание,
лавры, перстень от короля...
Все. Легенда зажила самостоятельной жизнью, утвердившись на страницах
писаной истории в качестве реальности. Впоследствии, конечно, докопаются
до истины, но с тех пор много воды утечет, наш Чандранипат так и умрет в
преклонных годах, в блаженном неведении, и на его книгах долго будут
учиться сиамские студенты...
А все оттого, что заезжий сиамец поверхностно выучил польский язык.
Достаточно, чтобы читать и понимать написанное, но кое-какие тонкости
так и не успел узнать...
Письмо написано не в пятнадцатом веке, а в конце восемнадцатого, и
представляет собой не копию, а оригинал. В польском языке, как и в неко-
торых других славянских, иные иностранные имена пишутся так, как и на
родине носителей этих имен, а иные, наоборот, переводятся согласно пра-
вилам польской грамматики...*
* Когда-то мне доставляло несказанное удовольствие чтение чешских
журналов, где в международных новостях частенько фигурировала Малгожата
Тэтчерова. Таковы уж правила чешского - "Маргарет" переводится как "Мал-
гожата", а поскольку "Тэтчер" - не девичья фамилия, а фамилия по мужу,
она соответствующим образом и склоняется...
"Ежи Третий" - это Георг Третий, английский король, и в самом деле
слабый на голову. "Мятежники", соответственно, - американские повстанцы.
"Королева Катажина" - не супруга бедняги "Ежи", а русская императрица
Екатерина Вторая, и в самом деле отказавшаяся помогать Англии в войне
против восставших колонистов. "Князь Михал" - это какой-то английский
герцог по имени Майкл - в польском языке слово "ксенже" с равным успехом
может обозначать и "князя", и "герцога", что до сих пор создает помехи
даже опытным переводчикам. Загадочная Колония, где набирает солдат гер-
цог Майкл, - на самом деле немецкий город Кельн, по-польски "Kolonia".
"Тадеуш" - это, конечно же, польский генерал Тадеуш Косцюшко, участво-
вавший в войне американцев за независимость.
Как же письмо попало в папку, помеченную пятнадцатым веком? Аллах его
ведает, это уже дело десятое. Ктонибудь перепутал - не шибко прилежный
слуга или папаша пана Пшекшицюльского. Такие мелочи нас уже не должны
интересовать. Важнее другое: стало понятнее, как рождаются исторические
ошибки, продиктованные не сознательным стремлением к обману, а добросо-
вестным заблуждением, недостатком знаний. А ведь к этому может доба-
виться и вполне осознанная фальсификация, и заказное стремление перепи-
сать историю, густо разбавив ее мифами, а реальных людей превратив в
сказочных персонажей...
В этой книге мы столкнемся и с первым, и со вторым...
КОРАБЛИ-ПРИЗРАКИ 1492 ГОДА?
На примере с "невезучим королем Ежи" я добросовестно пытался пока-
зать, как могут рождаться увлекательные, но совершенно ложные гипотезы.
Имеет смысл коснуться и другой проблемы - рассмотреть, как недостаток
информации о прошлых временах и явственные противоречия в сочетании с
нелогичностями позволяют выдвигать гораздо более убедительные версии. Не
обязательно соответствующие истине, стоит сразу оговориться - но, как
знать, быть может, и имеющие нечто общее с истиной...
Речь пойдет о Христофоре Колумбе и каноническом открытии им Америки в
1492 г. - быть может, представлявшем собой не более чем умышленную,
грандиозную дезинформацию мирового "общественного мнения"...
Начнем с того; что к Колумбу всецело можно отнести слова, которыми
Стругацкие характеризуют одного из своих героев. "Он никто. Он ниотку-
да".
В самом деле, Колумб окутан полнейшим мраком неизвестности. Неизвест-
но его подлинное имя (испанизированный вариант его фамилии "Колон" =
