пробирались личности, пытавшиеся прикинуться невидимыми, проезжали тяжело
груженные купеческие возы и шибавшие в нос издали бочки золотарей, скакали
дворяне, рысили полицейские...
Район был не из респектабельных, но Сварогу такая жизнь нравилась.
Было в ней что-то от того загадочного, бурного, кровавого и романтичного
времени, когда жестокие пираты писали недурные стихи, талантливые поэты
выполняли грязные шпионские поручения, ваятели, не догадываясь, что
потомки провозгласят их безгрешными гениями, вспарывали животы недругам и
совращали кто служанок, кто мальчиков, священники наблюдали звездное небо
и защищали осажденные крепости. Собственно, здесь сейчас именно такое
время и стояло. Быть может, ему когда-нибудь предстояло заслужить у
потомков титул Великой Эпохи. А может, уместиться в паре строчек пухлого
академического труда. Король Конгер удостоится короткого абзаца в
учебнике, а имена тайных агентов и потаенные политические игры, как
водится, канут в небытие. И никому не будет дела до людей, сто лет назад
мучительно старавшихся переиграть противника, потому что прошлые заботы и
тревоги покажутся устаревшими и мелкими в сравнении со своими...
Сварог прекрасно понимал, что многое от него не зависит, как ни
пытайся воспрепятствовать. Но Орка он обязан был взять на себя и выставить
из Равены. Во-первых, Орк с помощью горротцев может найти Делию первым.
Во-вторых, он станет серьезнейшей помехой, едва поймет, что Сварог все же
начал свою собственную игру. Выставить Орка из Равены, но так, чтобы
герцог не заподозрил Сварога, - сущая головоломка... Головоломка...
Натравить на него протектора? А если у герцога есть заступники не
хуже? Распустить о нем некий невероятно компрометирующий слух, такой, что
он будет вынужден убраться сам? Но какой?
И тут Сварога осенило. С озарениями так и обстоит - либо они вообще
не появляются, либо настигают, как удар молнии. Чем больше Сварог
обдумывал идею, тем сильнее она ему нравилась. Он бесцеремонно оборвал
рассказ извозчика о потрясающем гусе по кличке Серая Смерть:
- Сейчас открыты какие-нибудь мастерские?
- Это которые?
- Ювелиры, медники... - Сварог лихорадочно думал. - Вот именно,
ювелиры!
- Целый квартал. Там день и ночь делают головоломки, не из жести и
кости, как для простонародья, а дорогие, для благородной публики. Ночная
смена подмастерьев непременно трудится...
- Гони! - приказал Сварог.
Он метался по кварталу ювелиров, как вихрь. Подмастерья получали
монеты горстями - с пожеланием помнить, что его здесь никогда не было.
Сварог не сомневался, что они промолчат: ювелиры были народом серьезным и
сплетничать о клиентах, даже самых странных, не любили. Вдобавок им
подвернулся удобный случай заработать втайне от хозяина...
Впрочем, он принял все меры предосторожности, размещая заказ по
частям. В одной мастерской ему из тонкого серебряного листа за квадранс
[четверть часа] смастерили коробочку размером с портсигар и крышку для
нее. В другой столь же быстро нарезали из такого же листа пятнадцать
квадратиков по указанной Сварогом мерке. В третьей на квадратиках
выгравировали цифры - от единицы до пятнадцати.
Получилась выполненная наспех и грубовато, но готовая к немедленному
употреблению головоломка под названием "пятнадцать". Прибыв наконец в
особняк графини, Сварог расспросил дежурившего в прихожей дворянина и
совершенно точно выяснил, что в Ронеро такая головоломка совершенно
неизвестна. "А ведь выгорит, - подумал он весело. - Определенно
выгорит..."
- Ваша милость, а что с ней делают? - приставал заинтересовавшийся
дворянин.
- Через часок объясню, - отмахнулся Сварог.
- Ну, наконец-то! - В прихожей появилась графиня, небрежно запахивая
халат из розовых кружев - не халат, а одно название. Дворянин превратился
в статую. В другое время и Сварог не остался бы равнодушным, но сейчас
мысли подчинены одной цели...
- Маргилена, милая, - сказал Сварог, сжав ее руку. - У вас найдется в
доме большая, пустая комната?
- Ну, танцевальный зал... Больно!
- Простите... Пойдемте туда, немедленно!
- Сумасшедший, у меня такая нежная кожа... Подождите, я возьму лампу.
Нет, по этой лестнице. Мара уже спит, а я ложусь поздно, да и интересно
было, куда вы запропастились...
Слева отворилась дверь, выглянул граф в халате, но, узрев супругу под
руку со Сварогом, сделал вовсе уж скорбное лицо и тихонько юркнул назад.
- Все еще ждет? - спросил Сварог.
- Конечно. Пришлось его ублажить на скорую руку, но сей похотливый
субъект не успокоился. Однако уже двадцать второе, так что ждать ему
придется долго... Сюда. - Она вошла первой, поставила лампу на ближайшее
кресло. - Ничего, что темновато?
- Пустяки, - сказал Сварог, достал из кармана головоломку и положил
ее на паркет. Оглянулся, сел в кресло. - Вам лучше уйти, вы легко одеты, а
здесь сейчас станет холоднее...
- Чепуха. Если вы затеваете что-то интересное, я хочу посмотреть. -
Она решительно опустилась в соседнее кресло. - А это будет страшно?
- Боюсь, это будет скучно, - сказал Сварог.
Действительно, копировать вещи с помощью заклинаний - скучная работа
и еще более скучное зрелище. В особенности если заниматься этим приходится
долго. Но ничего не поделаешь, надо стараться. И Сварог трудился, как
отбойный молоток. Выходило штук двадцать в минуту. На паркете росла груда
плоских серебряных коробочек, посверкивавших в алом свете, лившемся сквозь
высокие окна, они громоздились друг на друга, вырастали кучи, рассыпались,
звеня. В зале стало холоднее, повсюду летали снежинки. Графиня стоически
терпела, но в конце концов не выдержала:
- В самом деле, не столь холодно, как скучно... Вы до утра
собираетесь их штамповать? Я-то полагала, магия - крайне увлекательное
зрелище...
- Не всегда, - сказал озябший Сварог. Осмотрел кучу, глянул на часы.
- Штук пятьсот. Хватит для начала...
- И что теперь будет?
Сварог встал, разминая спину, чувствуя себя так, словно затащил мешок
с углем на верхушку Главной Башни.
- Если я все правильно рассчитал, будет превеселое зрелище, - сказал
он. - Утром прикажите сложить все это в мешки, кроме одной, и пришлите ко
мне самого толкового вашего человека. - Он удовлетворенно оглянулся на
кучу. - Да, для начала хватит. Результата, правда, придется ждать пару
дней...
- За это время я умру от любопытства. - Она поежилась. - Если раньше
не умру от холода. - Пойдемте, выпьем по бокальчику. Вы увидите нечто,
ужасно вам знакомое. Там нет окон, и я упросила Гаудина поставить эти
великолепные лампы с непроизносимым названием, а еще выпросила замок,
каких у нас не делают, ключ только у меня, и при случае я там спасаюсь от
сладострастного супруга, когда на него нахлынет это извращение - волочь в
постель собственную жену. Снимите сапоги - там ратагайский ковер. Входите,
входите, - она подтолкнула его в темноту, захлопнула дверь, и их окутал
непроницаемый мрак, только под потолком светился рядок вентиляционных
отверстий. - Не вздумайте смотреть "кошачьим глазом", все впечатление
испортите. Итак!
Вспыхнули неяркие электрические лампочки, упрятанные в синие, желтые
и красные стеклянные шары. Сварог оторопело огляделся.
Довольно большая комната. Стены, потолок и пол выкрашены в
нежно-розовый цвет. Посередине - круглый ковер со сложным ало-голубым
узором и пушистым ворсом по щиколотку. В углу статуя розового амарского
мрамора, рядом - вычурный синий шкафчик. И все.
- Узнаете? - радостно спросила графиня. - Только статуя там была
другая.
- Честное слово, не узнаю что-то, - растерялся Сварог.
- Великие небеса! Да это же будуар Аспалины. Точная копия!
Тут до него стало помаленьку доходить:
- Ну да. Телевизор. Сериал. Серий пятьдесят?
- Восемьдесят, - поправила графиня, извлекая из шкафчика бутылку
келимаса [келимас - напиток типа коньяка; лучшими считаются сорта,
изготовленные на Катайр Крофинд и в Полуденном Ронеро] и золотые чарочки.
- "Любовь и смерть среди роз". Неужели не видели?
- Как-то не довелось...
- Жаль. Такой увлекательный фильм... А как вам моя статуя? Работа
Гая, того самого мальчика...
Статуя изображала обнаженную графиню, стоявшую в непринужденной,
изящной позе, с виноградной гроздью в одной руке и копьем в другой.
- Слушайте, да это же талант! - вырвалось у Сварога.
- А я вам что втолковываю? Статуя весьма символична - копьем я,
словно Ашореми, без промаха поражаю сердца неосторожных, а гроздь сладкого
винограда... - Она вызывающе прищурилась. - Вам объяснять?
- Не нужно, - сказал Сварог.
Ему уже стало ясно, что невинным из этой комнаты не уйти. Но он не
особенно печалился по этому поводу - на него наконец подействовал должным
образом халат-одно-название.
- Про меня говорят, что я грациознее всех умею лежать на ковре, -
сказала графиня. - Оцените, правда ли это. Да размотайтесь непринужденнее
и вы, вы же устали...
Сварог разметался непринужденнее, посмотрел на нее:
- Молва не врала...
- Вы настоящий кавалер, - сказала графиня. - А ваш Гаудин всегда
принимался хохотать. И говорил, что я - самая большая чудачка, какую он
видел в жизни. И непременно добавлял: но очаровательная до жути. Вы
согласны с последним утверждением?
- Всецело, - сказал Сварог. - И давно уже ломаю голову - как
получилось, что именно вы стали с ним работать?
- Потому что я незаменима. Вы, мужчины, существа прямолинейные и
простодушные. Какой бы магией ни обладали. Когда вы затеваете заговор или
тайную интригу, вас видно за кобонд [старинная мера длины, вышедшая из
употребления (примерно три с половиной лиги)]. А меня никто не принимает
всерьез, ни друзья, ни враги. И я добиваюсь успеха там, где мужчины
расшибают лбы. Как-никак моими усилиями были добыты бумаги торгового дома
"Браллер". Слышали?
- Конечно, - лихо солгал Сварог, блаженно вытянувшись на мягчайшем
ковре. - А в истории с алмазными подвесками королевы вы принимали участие?
- Нет, - удивилась графиня. - Даже не слышала. Вы про какую королеву?
Наша умерла, когда я была еще ребенком...
- Я и забыл, это совсем другая история... - сказал Сварог.
- Вы надо мной смеетесь?
- Над собой, скорее...
- А она не будет ревновать, ваша юная головорезка... или головорез,
как правильно?
- Не знаю, право, - сказал Сварог. - А ревновать она не будет. Не
умеет. К сожалению.
- Ах, воо-от как... К сожалению? - Графиня склонилась над ним, лукаво
улыбаясь, легонько провела ладонью по его щеке. - Простите, барон, ничего
не могу поделать, дабы сохранить вашу невинность... Моими любовниками либо
бывают, либо нет. А притворяться в глазах двора моим любовником, не будучи
таковым... Подобного цинизма, крайне для меня унизительного, я в жизни не
допущу. Закройте глаза. Я посмотрю в ваше мужественное лицо, потом нежно
поцелую, и вы не должны думать ни о чем, кроме меня...
Сварог устало закрыл глаза. Когда к его губам прильнули нежные губы,
успел подумать, что он - порядочная скотина. Но руки как-то сами собой
протянулись, комкая невесомые кружева.
...Снилось что-то смутно-тревожное, бесформенно-кошмарное, он с
трудом вынырнул и не сразу вернул себя к реальности - перед глазами
маячили ало-голубые узоры, и он не сразу вспомнил, где находится. Он
пребывал в полном одиночестве, если не считать мраморной графини, с
загадочной улыбкой протягивавшей ему кисть винограда.
