через стол, он фразах в десяти изложил суть дела. Тетка Чари ошарашенно
слушала, потом запустила столь соленую руладу, что два лейтенанта
Малиновых Драгун за соседним столиком покосились на нее с уважением и
завистью.
- Живут же люди! - восхищенно охнула она. - С ума сдвинуться, что
заворачивают! - И поскучнела. - Скука скукой, да не сняться мне с вами,
граф, отяжелела в корме, с мели не сойду, да и страшновато опять пускаться
в такие дела... Но помочь - всегда пожалуйста. Денег у вас, конечно,
завались, значит, одалживаться не будете... Может, что узнать, потолкаться
в порту? Я уж там кое-кого встретила...
- Мне бы наемника, - сказал Сварог. - А лучше двух. Серьезных,
солидных и готовых на все без лишних вопросов и колебаний.
- Парочку сразу не обещаю, а один найдется прямо сейчас. У меня на
постое. Второй этаж первым отделали, и пока трактир еще не открылся, я уж
три недели постояльцев пускала... Товар первостатейный. Въехал он сюда,
что твой герцог, весь в золоте да три недели золотишко это и спускал, пока
не остался в одном исподнем. Капрал Шег Шедарис, из Вольных Топоров. А
почему первостатейный? Потому что пятнадцать лет в Топорах и живой, до
капрала дослужился. Трусов они быстро раскусят и моментально выгонят, так
что, если мужик полтора десятка лет отмахал железом и остался не особенно
и продырявленным, при трех медалях, это о нем малость говорит... И
потом... Пропился он, обормот, до исподнего, сапоги спустил и опустевший
сундук - но из оружия и амуниции хоть бы дрянной шомпол тронул... Я уж
его, грешным делом, хотела к хозяйству с какого-нибудь боку присовокупить,
мужчина видный и с понятием насчет скучающей вдовы... Да уж ладно,
забирайте. Сейчас-то разговора с ним не получится, похмелился последним
поясом с серебряными цацками, а завтра я его возьму в оборот, полечу
рассольчиком... Нет, ну дела! Принцессу я видела. Красивая девка, жалко.
Вы в порту не искали? Да нет, в порту знали бы, то есть я бы непременно
знала... Да, а ведь у нас и Руте через неделю после вашего отбытия была
добрая потеха! Князь со своими орлами налетел-таки на Готар, все из себя в
боевом азарте, а в Готаре старого барона уж под забором закопали,
управители от нового, то есть от вас, вовсю распоряжаются, народишко от
ваших щедрот до сих пор не протрезвел - одним словом, полные реформы со
снижением податей и хмельными надеждами...
8. 15 И 14
- Вот тут останови, - сказал Паколет извозчику, спрыгнул и завозился
у щеколды.
Во дворе бдительно загоготали проснувшиеся гуси.
- Подождешь, - приказал извозчику Сварог. Тащиться назад пешком не
хотелось.
- Отчего же не подождать, хоть до утра, если монета
соответственная... - Извозчик поудобнее устроился на облучке, свесил
голову на грудь и моментально задремал.
Следом за Паколетом Сварог вошел на темный двор, замощенный досками.
Справа, в загородке из жердей, беспокоились гуси, гоготали и вытягивали
шеи в дыры. В маленьком деревянном домике горела тусклая лампа, свет
пробивался под дверь мерцающей полоской. Над входом висели в ряд пучки
сушеных трав - корнями вверх.
Они вошли. В комнате бабушки не оказалось никаких атрибутов
колдовского ремесла - обычная комнатка небогатой опрятной старушки. Сварог
ступил на домотканый коврик, лежавший у низкого порога - и в комнате
раздался высокий, певучий звук, словно кто-то задел висевший на стене
виолон. То ли пение потревоженной струны, то ли стон. Сварог прянул в
сторону, и непонятный звук оборвался.
Старуха медленно встала. С морщинистого лица на Сварога смотрели
молодые глаза строгой учительницы. И тут же низко поклонилась, прижав обе
руки к груди:
- Добро пожаловать, светлый король...
- Ух ты, сработало! - восхищенно прошептал за спиной Паколет. - А я
думал - чудит бабка...
- Вы, бабушка, меня ни с кем не путаете? - спросил Сварог.
- Камень не путает, - сказала старуха.
Теперь Сварогу припомнилось, что нога и в самом деле наступила на
какой-то лежавший под ковриком посторонний предмет. Он нагнулся, поднял
край половичка - там лежала широкая каменная плитка, плоская, почти
квадратная.
- Осколок Асконского камня, - как о чем-то совершенно будничном,
сказала старуха. - А камень этот, ваше величество, исстари славился тем,
что стонал, едва его касался тот, кому на роду написано стать королем. А
мне вот на роду написано умереть вскоре после лицезрения короля, над чьей
головой засияет множество корон. Ну что ж, грех жаловаться, пожила...
- Бабка, ты что плетешь? - забеспокоился Паколет. - Не из таких
переделок выходили...
- Помалкивай, - отрезала старуха спокойно. - Только и умеешь глаза
отводить, чтобы кошельки вытаскивать. Потому и дальше не продвинулся...
Ему на роду написано быть королем, мне - прожить, сколько отмерено, и ни
часом дольше, а тебе, мошеннику, - раз в жизни послужить хорошему делу...
Садитесь, ваше величество.
- Спасибо, конечно, - сказал Сварог, усаживаясь. - Только не верится
что-то, хоть и предсказывали уже однажды. Плохо представляю, что мне
делать с коронами, особенно если их много.
- Что делать - это уж ваша забота, - сказала бабка. - Кто ж вам это
подскажет? Только берегитесь мостов...
- Мне и это уже говорили однажды, - сказал Сварог. - Стоп, стоп... А
ведь вас свободно можно назвать бабкой-гусятницей?
- Так и зовут.
- Тогда вам привет от старой пряхи по имени Грельфи.
- Значит, жива еще? - кивнула старуха. - Вот кому повезло, никаких
тревог и хлопот - угодила век доживать при императорском дворе. Ах, как мы
с ней, будучи молодыми, спешили радоваться жизни... Так радовались, что
этот вот шалопай, - она кивнула в сторону Паколета, - княжеским внуком мог
бы быть, хоть незаконным, да княжеским... Ну да вам это скучно покажется.
Подумаешь, две девки с ветром в голове... Вы ведь за серьезным делом
пришли? У вас на душе тревога...
Сварог рассказал.
- Вот оно что, - задумчиво сказала старуха. - То-то от королевского
дворца в последние дни веет таким злом, что людям понимающим оно
прямо-таки видится в облике черного ветра...
- Можете вы ее отыскать? - спросил Сварог.
- Попробую увидеть, где она, что вокруг нее... Достаньте ее вещичку,
любую, хоть носовой платок. Попытаюсь. Человека с гиманом трудно отыскать
белым колдовством, сразу вас предупреждаю, но черной магией, хвала
Единому, и вовсе невозможно...
- Тем лучше, - сказал Сварог. - Значит, Сенгал ничего не добьется. А
Орк со Стахором - тем более.
- Сенгал-то не добьется, магией Изначальных он ее не достанет. Что до
горротцев - тут, ваше величество, вы крупно ошибаетесь. Они - самые
опасные. Потому что никакая это не черная магия...
- Как так? - не на шутку удивился Сварог. - Всем известно...
- Заблуждение - это и есть то, что всем известно, - сказала старуха.
- Стахор вовсе не черный маг. Ну да, Горрот разместился на месте древнего
королевства Шелориса. Ну и что? Под Джетарамом, глубоко в земле, покоится
капище Черного Бела, но нынче там черной магией и не пахнет... Стахор
оказался умнее многих и хитрее. Пока другие гонялись за тайнами старинной
черной магии, он искал знания, забытые и новые, искал там, где до него
никто искать не додумался. И набрал нешуточную силу. Так я чувствую, а
словами объяснить не могу, не знаю я столь ученых слов... Берегитесь
Горрота. Будь это магия, с ней не в пример проще и легче было бы
справиться, а знания побиваются лишь знаниями. Идите, ваше величество,
побыстрее раздобудьте вещичку от принцессы - коли уж вы появились, мне
осталось недолго, нужно успеть, сколько смогу...
- Ну, дела, - сказал Паколет во дворе. - Что же, мне теперь вас вашим
величеством называть?
- Зови просто - командир, - сказал Сварог. - Смекнул?
- Ясно. Вот только не нравится мне, что бабка о смерти заговорила.
Ох, не нравится. Бабка сроду не ошибалась...
- Должны же и колдуньи когда-нибудь ошибаться, - Сварог похлопал его
по плечу. - Сам я до сих пор сомневаюсь насчет королевских корон над моей
непутевой головушкой... Ну, держи ухо востро. Связь через "Жену боцмана".
Он под гогот гусей захлопнул калитку, шагнул в накренившуюся на
рессорах коляску, откинулся на обитое кожей сиденье.
Извозчик мгновенно проснулся:
- Едем, ваша милость?
- Едем, - сказал Сварог. - Давай на Королевскую. Особняк графини
Дино. Знаешь?
- Еще бы. С неделю назад возил туда художника, так ейные дворяне,
пока ждал, у меня с упряжи три серебряных бляхи срезали, так мимолетно,
что и концов не найти...
- Кстати, почему улица так называется? Короли там в самом Деле жили?
- Да нет, ваша милость. Жила там лет двести назад одна кондитерша, и
была она, надо полагать, весьма соблазнительная - раз тогдашний король к
ней, одевшись ловчим, ездил пять раз на неделе. Шило в мешке не больно-то
утаишь, со временем опознали его величество, прозвали улицу Королевской, а
потом оно так приклеилось, что старое название забыли, а новое в
официальные бумаги залетело да так и осталось... Гуся ездили подбирать,
ваша милость?
Он принял Сварога за любителя гусиных боев, каким оказался сам, и
пустился в длиннейшие рассуждения о любимом виде спорта. Как всякому
фанату, ему наплевать было, что Сварог молчит, - болтал за двоих, вполне
серьезно подавая за Сварога реплики и вопросы, свято веря, что судьба
послала ему родственную душу и оба оживленно беседуют.
Сварог лениво глазел по сторонам. В небе сиял Юпитер - стояло
полнолуние, вернее, полноюпитерье, или, совсем точно, полносемелие (Юпитер
здесь именовался Семел). Далеко перевалило за полночь, но жизнь
продолжалась, самая разносторонняя, а то и непонятная, как всякая ночная
жизнь. Наслаждаясь свободой, разгуливали "ночные дворяне". Дело в том, что
по здешним законам должника дворянского звания кредиторам изловить было
непросто. С восхода солнца до заката (отмечаемых ударами колоколов Главной
Башни) дворянина можно арестовать в его собственном доме только за строго
определенные преступления (в число коих неоплата долгов не входит). Точно
так же его нельзя сцапать за долги на улице - с заката до восхода. Легко
сообразить, что неисправные должники днем отсиживались дома, а с первым
ударом закатного колокола величаво выплывали на улицы, от чего возникали
разнообразные детективные коллизии: шпики кредиторов шныряли по пятам,
стараясь подпоить или иным способом удержать потерявшего бдительность
должника на улице - до рассветного колокола. Дошло до того, что на иных
злостных неплательщиков стали принимать ставки - сколько они продержатся в
столь пикантном состоянии. А там, понятно, пошли и махинации...
Улицы заливало алое сияние, тени пролегли невероятно четкие. Кто-то
устроил серенаду под окном, наглухо задернутым тяжелыми портьерами. Они,
однако, порой вздрагивали, когда уголок легонько приподнимала девичья
рука. А через несколько домов кто-то непринужденно разлегся посреди улицы,
пристроив под локоть оплетенную бутыль. Прогуливались парочки, кого-то
оттеснили подальше от уличного фонаря и лупили доской от забора, из
распахнутых дверей кабачков и заведений для гусиных боев валили табачный
дым, пьяные песни и ругань, а из распахнутого на третьем этаже окна
донеслись нежные звуки флейты. В доме напротив жена торжественно встречала
загулявшего супруга - звонко разлеталась глиняная посуда, грохотали
опрокинутые табуреты. В переулках кое-где звенели мечи, вдоль стен
