отрогов, ял едва не чиркнул по ним брюхом, скалы взметнулись над головой,
машина плюхнулась оземь, под дикий скрежет, высекая искры днищем,
взметывая полосы песка и крупной каменной крошки, пробороздила сухой
каменистый грунт. И замерла, сдохнувши окончательно.
Шляпы на голове не было - сдуло неизвестно когда. Сварог долго не
решался перекинуть ногу через низкий борт - ял показался вдруг родным
домом, уютным и спасительным, просто невозможно было его покинуть.
И все же он решился. Вылез на землю. Дрожащими пальцами сунул в рот
извлеченную из воздуха сигарету, пробормотал заклятье. На кончике
указательного пальца вспыхнул невысокий огонек. Сварог жадно затянулся.
Огляделся вокруг. Сухая земля и безжизненные бурые скалы. Ни травинки, ни
деревца.
Отшвырнув окурок, Сварог зачем-то тщательно размял его каблуком,
словно опасался зоркоглазых индейских следопытов. И тут же зажег новую
сигарету. Коснулся кожуха. Откинулся квадратный кусок лакированной
обшивки, в образовавшемся углублении было пусто и темно. Вот так...
В двигателе каждой машины ларов золотисто светился шарик алейрона
размером с грецкий орех, обладавший сроком жизни, сравнимым с возрастом
секвойи. Ял Сварога был совершенно новеньким, мог послужить без замены
питания и его далеким правнукам - даже учитывая, что средняя
продолжительность жизни лара составляла около семисот лет. И Сварог ни от
кого не слышал о силе, способной уничтожить конденсированный апейрон...
- Когда нас бьют, нас бьют серьезно... - проворчал он под нос.
Несомненно, он приземлился на Харуме, единственном континенте Талара,
где во всех без исключения странах, даже крохотных королевствах, графствах
и княжествах Вольных Майоров, хватает агентов Гаудина, где в каждой стране
есть императорский наместник и при нем - канцелярия. Так что на первый
взгляд задача кажется простой - следует добраться до населенных мест и
торжественно объявиться, где надлежит. Но нельзя забывать, что в великом
герцогстве Харлан и королевстве Горрот нет более верного способа
самоубийства, чем появиться в одежде цветов графов Гэйров, при накидке и
мече, украшенных их родовым гербом. Сварог знал лишь самое необходимое -
помнил карты и мог найти дорогу, знал, как отличить по одежде дворянина от
члена городской гильдии или сословия, как к ним ко всем нужно вежливо
обращаться, а как - презрительно, но представления не имел о здешней
повседневной жизни, чего не смогут заменить самые подробные справочники,
каталоги и атласы. Но делать нечего. Нужно идти.
Почему-то он был уверен, что не стоит торчать возле яда, дожидаясь
спасателей. Они давно появились бы, окажись авария замечена. С опекавшими
его людьми Гаудина определенно что-то случилось. Если помощь не пришла
немедленно, может не появиться вовсе. Рассчитывать нужно только на себя.
Странно, но эта печальная истина успокоила Сварога. В конце концов он
был обут, одет, вооружен мечом и шауром - устройством для метания
серебряных звездочек. Голод и жажда ему не грозили, он мог создать себе
любую еду и питье, от походного сухого пайка до изысканных яств. Его
нельзя ни повесить, ни утопить, ни сжечь на костре. Скверная ситуация, но
отнюдь не безвыходная. Бродяга, одаренный таким умением и способностями, -
и не бродяга вовсе...
Сварог стал карабкаться вверх по наиболее подходящему для этого
склону, предварительно сбросив церемониальную накидку - нечто вроде пончо
до колен, перехваченное золотым поясом, украшенное спереди и сзади
гербами. Он ободрал пальцы, испачкался, вспотел, но довольно быстро
выбрался на вершину. Мельком замеченная с воздуха река оказалась именно
там, где он рассчитывал ее увидеть. Ител, могучая, широкая река,
охватившая рукавами весь континент. Двигаясь вниз по течению, рано или
поздно попадешь к людям. Вокруг не видно ни деревца, так что на плот
рассчитывать не приходится - к тому же нечем было бы его связать. Остаются
ноги. Если, спустившись с другой стороны, свернуть в тот распадок, пройти
по нему, свернуть налево - до реки прошагать предстоит лиг двадцать.
Неплохо. А дальше - бережком...
Он оглянулся назад, в противоположную от реки сторону, - и невольно
охнул. Впору было вопить. Чересчур много для одного раза.
Там, вдали, за нагромождением буроватых скал вздымался исполинский
пик, и вечные льды на его вершине отливали белым, синим, голубым, а пониже
зеленели густые леса. Гун-Деми-Тенгри, Гора Грозящих Небу Демонов. Уж
лучше бы Горрот или Харлан, пусть даже войти туда предстояло с огромным
плакатом: "Я - граф Гэйр. Господ палачей просят в очередь".
Он был в Хелльстаде - проклятой святыми стране зла, духов и демонов,
последнем заповеднике нечистой силы, сохранившемся на Таларе. Вовне свои
щупальца этот заповедник не протягивал, в свое время чувствительно получив
по таковым, но жил своей, загадочной жизнью, остававшейся тайной даже для
Магистериума с Мистериором. Одно из тех мест, куда крайне просто войти, но
почти невозможно выйти. Самые страшные сказки, какие только есть на
планете, - о Хелльстаде. Самые жуткие легенды посвящены этим местам. Из
сотни рыцарей, согласно традиции избиравших Хелльстад в качестве полигона
для испытания молодецкой силушки, возвращался в лучшем случае один - и
сплошь и рядом с помрачившимся рассудком. Случалось, вернувшиеся
становились королями - один такой и сейчас восседает на престоле в одном
из Вольных Майоров под бдительным присмотром врачей. Несколько экспедиций
Магистериума сгинули без следа, потому что проследить за ними не удалось
бы - над Хелльстадом переставали действовать системы наблюдения, те самые
"волшебные столы"...
Так что Сварог имел все основания зачислить себя в славную когорту
отважных первопроходцев - но не чувствовал никакого восторга и немедленно
отказался бы от этой чести, подвернись только возможность. Гун-Деми-Тенгри
вздымалась к небесам совсем близко - значит, до границ Хелльстада, если
идти вдоль реки, лиг сто. Но в любую другую сторону - гораздо больше. Так
что ему еще повезло. Можно было угодить на морское побережье Хелльстада, к
Фалейскому заливу, куда не заходят корабли - разве что раз в год объявится
скрывающийся от погони пират. Нет, определенно повезло...
Выкурив еще сигарету, Сварог стал спускаться к облюбованному
распадку. Возвращаться за брошенной у подножия скалы накидкой он не стал.
Он шагал и старательно пытался забыть, что поставленная задача - добраться
до берега реки - лишь первый шаг на долгом пути, где в любую минуту...
Подумал мельком, что брошенная накидка способна стать следом, который
его выдаст здешним обитателям, что надо бы вернуться и подобрать, - но тут
же пришло на ум, что еще более заметным следом станет ял, а уж с ним-то
ничего не поделать...
Ничего?! Он остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов и,
поднимая каблуками облачка сухой пыли, стал спускаться назад. Подобрал
накидку, свернул ее в ком, сунул под сиденье и произнес заклинание.
Ял, ставший невесомым, взмыл вверх, словно мыльный пузырь, повисел
немного, сверкая лакированными боками и позолотой гербов, стал подниматься
все выше и выше, слегка отклоняясь к закату под легоньким напором слабого
ветерка. Порядок. Вскоре унесет неизвестно куда...
Сварог отправился в прежнем направлении. Минуты за минутами,
незаметно сливаясь в квадрансы, улетали в безвозвратное прошлое, а он все
еще был жив. Мало того - пребывал в полном одиночестве. Никто на него не
бросался из засады, окаймлявшие неширокую долину скалы выглядели обыденно
и скучно. Веселья это не прибавляло, но и повода для паники или смертной
тоски пока что не имелось. Извилистая долина с крытыми откосами крайне
походила на русло высохшей в незапамятные времена реки, но в душе у
Сварога, понятное дело, не зажглось ничего похожего на азарт
исследователя, программа была незатейлива: унести ноги, крайне желательно
- в комплекте с головой. Это он вспомнил жуткую легенду из наспех
пролистанной как-то на сон грядущий старинной книги о Хелльстаде, о некоем
незадачливом рыцаре, покинувшем эти места разъятым на части - отдельно
шагали ноги, отдельно ползло, цепляясь руками, туловище, а голова где-то
запропастилась... Попытался вспомнить, что там еще было веселое и
располагающее к себе. Семиглавый змей Лотан, чьи головы поочередно (и на
том спасибо) задают страннику загадки, одна заковыристее другой;
Прожорливое Озеро - таящийся по впадинам сгусток живой, хищной и вроде бы
не лишенной разума субстанции, способной прикинуться то зеленым болотцем,
то чистейшим прудом; Голова Сержанта, бегающая по лесам на паучьих
ножках... И прочие прелести, милые в общении. Нет уж, лучше не
вспоминать...
За очередным поворотом он увидел стену, перегородившую долину по всей
ширине, то есть уардов на двести. Подошел и предусмотрительно остановился
чуть поодаль. Сложенная из плоских коричневых камней, стена едва доходила
ему до пояса и выглядела невероятно древней. Ни следа цемента или иного
строительного раствора - камни попросту уложены один на другой, но перед
тем обтесаны и старательно подогнаны, так что и кончика меча меж ними не
просунешь. И примитивная на первый взгляд кладка до сих пор не лишилась ни
одного камня, разве что верхний ряд изрядно разъеден ветрами и дождями.
Похоже, когда-то на иных камнях были высечены руны - но ничего уже не
разобрать.
Сварогу пришло в голову, что причина такой сохранности - здешнее
волшебство. Увы, выяснить это со всей определенностью он не мог, скуден
был запас заклинаний. Одно можно с уверенностью сказать: стена - именно
то, чем предстает взору...
А другой дороги все равно нет. Вздохнув, он перелез на ту сторону - и
ничего не произошло. Разве что долина стала гораздо шире.
Вскоре он увидел дверь. Разместилось это сооружение у самого откоса и
выглядело довольно странно: каменное крыльцо, дверная рама из отесанных
серых камней, дверь из солидных дубовых досок, скрепленных коваными
полосами, - и ни дома, ни стены поблизости. Никаких развалин. Дверь вела
из ниоткуда в никуда. А на том месте, где полагается быть ручке или замку
- круглое отверстие, куда свободно пройдет кулак, окаймленное
проржавевшими шляпками гвоздей, слишком правильное для того, чтобы
оказаться последствием буйства стихий. В дыру виднеется откос, камни,
темно-зеленый куст.
Сварог обошел ее кругом - дверь как дверь, - подивился, плюнул и
направился дальше. Солнце уже скрылось за скалами, следовало поторопиться
- ночь в этих широтах наступает мгновенно, словно дернули выключатель...
А потом он увидел скелет. Решил сначала, что это статуя, но когда
подошел поближе, неясностей не осталось... Выглядит так, словно самый
обычный всадник остановился отдохнуть и окинуть взором окрестности в
поисках пресловутого камня, на котором начертаны жуткие предупреждения
насчет дорог. Конь в богато украшенной сбруе, на всаднике кольчуга и шлем
с высоким гребнем, в руке копье, меч на перевязи... вот только и конь, и
всадник - белые скелеты, непонятным чудом застывшие один в стоячем, другой
в сидячем положении. Большим знатоком анатомии Сварог себя не считал, но
это были именно скелеты со множеством косточек, непонятно как державшихся
на невидимых каркасах. Доспехи нисколечко не тронуты ржавчиной, правда и
новыми не выглядят.
- Могучий ты мужик, - сказал Сварог негромко, обойдя вокруг странного
всадника.
Звук собственного голоса бодрости не прибавил. Всадник все так же
