схватить его, нырнуть поглубже. И он вертелся что было мочи, дрыгал ногами,
барахтался. Но кругом стояла такая темень, что разглядеть акул, этих морских
гиен, не было никакой возможности; об их присутствии говорила лишь
фосфоресценция.
Были минуты, когда он холодел от страха, чувствуя прикосновение плавника
или слыша, как лязгают зубы хищника. Но ничего! Еще одно тяжелое
переживание, еще одна ложная тревога - смерть и на сей раз промахнулась!
Проплыть три мили - это не шутка для мальчика шестнадцати с половиной
лет, да к тому же едва оправившегося от ран и изнуренного двумя мучительными
переездами-сначала в вагоне для скота, потом в бронированной башне крейсера.
Тем более что все последние дни он почти ничего не ел, теперь же его
преследовала целая стая акул, а морская вода, разъедавшая его израненные
руки, причиняла невыносимо острую боль.
И все же наш храбрый Сорви-голова бесстрашно плыл вперед. Трудно было
дышать, ломило все тело, волны то и дело опрокидывали его, ударяя по тюку с
одеждой, который он, как улитка свою раковину, тащил на спине.
Ничего! Мужайся, Сорви-голова! Еще каких-нибудь четверть часа - и ты
спасен. Крепись же, черт побери! Городские огни приближаются. Самое трудное
уже позади.
Ну и молодчина этот капитан Молокососов! Трудности и опасности только
умножали его мужество. К несчастью, чтобы спастись от ожесточенно
преследующих его акул, ему приходилось прибегать к довольно неритмичной
гимнастике, и эти беспорядочные движения вконец истощили его силы.
Он ушел под воду и хлебнул изрядную порцию морской воды. О, только не
это, Сорви-голова! Он тут же перестает барахтаться, координирует свои
движения и снова продвигается вперед.
Опять ушел под воду. Опять глотнул соленой воды. Закашлялся. Сперло
дыхание. Отяжелели ноги...
"Неужели конец? - подумал мужественный юноша. - Скверная штука!.. А
впрочем, это все же лучше заточения!"
Бум! То загремел и отдался по воде пушечный выстрел, сопровождаемый
вспышкой огня. В то же мгновение вспыхнули электрические прожекторы на
кораблях и в форту. По воде забегали широкие полосы света, эти свое-'
образные бинокли кораблей. Стало светло, как днем.
Неужели конец? Такой героизм - и все напрасно!
Нет, это еще не конец.
В ту самую минуту, когда Сорви-голова уже считал себя погибшим, он
почувствовал под ногами твердую почву. Его затуманенные глаза смутно
различили в темноте за прожектором, светлый луч которого застыл посреди
гавани, какую-то темную массу.
То была цепь скал, выступавших из воды почти на уровне моря.
Ух! Он вылез и растянулся на них, чуть живой, и, зарывшись из
предосторожности в густые водоросли, тут же заснул мертвым сном Заснул под
грохот пушек, под ослепительными лучами электрических прожекторов. Казалось,
пушки гремели, а прожекторы светили во славу его мужества.
Когда он проснулся, было совсем светло. Но морские водоросли отлично
скрывали его. Он чувствовал себя менее утомленным, чем ожидал, но умирал от
голода.
Кругом царила удивительная тишина. Раздвинув мягкие стебли водорослей и
оглядевшись, Жан убедился, что нашел пристанище у самого основания форта
Саймонстау-на. Он лежал у подножия крепостной стены и так близко к ней, что
его невозможно было увидеть ни через бойницы, ни даже с вышки форта.
Но как утолить этот волчий голод, от которого пучит живот и бурчит в
кишках?
К счастью, тут было множество устриц. Под все заглушавший шум прибоя Жан
стал разбивать камнем раковины и с неутолимой жадностью глотал одну устрицу
за другой. Этот оригинальный завтрак длился до десяти часов И неудивительно,
если принять во внимание голод беглеца, род пищи и способ ее приготовления
Насытившись, он снова уснул под благодетельным покровом морских растений
О, всего на каких-нибудь три часа! Небольшой послеобеденный отдых.
Потом, осмелев от царившей вокруг и ничем не нарушаемой тишины,
Сорви-голова облачился на всякий случай в свое промокшее платье и приступил
к разведке, желая запечатлеть в уме топографию местности, откуда ему
придется выбираться ночью. Внезапно он провалился по самые плечи в яму под
фундаментом крепости и тотчас же ощутил под ногами высеченную в стене
лесенку, которая круто поднималась вверх до самой потерны.
"А что, если взобраться!" - подумал Сорви-голова.
На первый взгляд, эта мысль может показаться безумной. Однако чаще всего
бывает так, что самые дерзкие замыслы наиболее легко осуществляются. С
наступлением сумерек он окончательно решился
Поднимаясь медленно и осторожно, он дошел до потерны* и с изумлением
заметил, что она не заперта. В нее можно было проникнуть по проходу, в стене
которого оказалось окно в форме бойницы. Из-за окна доносился звон посуды.
Очевидно, это была кухня или столовая, а может быть, кладовая.
Сорви-голова заглянул в бойницу и увидел пустое помещение, которое, в
свою очередь, через полуоткрытую дверь сообщалось с другой комнатой, откуда,
собственно, и доносился звон стаканов и тарелок.
На подоконнике стояли наполненные какой-то едой судки Рядом висело серое
домашнее платье и белый передник. Одежда, очевидно, оставленная здесь
служанкой.
У капитана Сорви-голова мелькнула нелепая, а быть может, и гениальная
мысль. Он схватил платье, влез в него прямо в своем мужской одежде, взял в
руки судки и решительно толкнул дверь На все это у него ушло гораздо меньше
времени, чем у нас на описание.
Он очутился в узкой открытой галерее, затем вышел на небольшую площадку,
охранявшуюся часовым, и, низко опустив голову, прошмыгнул мимо него.
- Как вы сегодня торопитесь, мисс Мод,- заметил ему вдогонку часовой.
Округлые щеки, свежий цвет и женственные черты юношеского лица Жана - все
это при сумеречном свете ввело солдата в заблуждение.
Жан пошел вперед, обходя строения, пересек широкий двор, проскочил через
ворота на подъемный мост и удачно проскользнул мимо другого часового,
который крикнул ему вдогонку:
- Good night, miss Maud*!!
И вот с сильно бьющимся сердцем, сам не веря в свое освобождение, он уже
шагает по улице Если бы не боль в ладонях, с которых содрана кожа, все было
бы прекрасно. Он превратился в известную всему гарнизону мисс Мод, платье
которой надежно защищало его от подозрительных взглядов.
Кроме того, в его распоряжении оказался изрядный запас съестного,
достаточный, чтобы накормить целый взвод английских солдат.
Он шел наобум; единственной его целью было поскорее выбраться из военной
зоны, оставить позади все ее строения.
Скоро он вышел на широкую улицу, застроенную по обеим сторонам домами.
Очевидно, это было предместье Саймонстауна. Послышались свистки паровозов и
лязг вагонов.
Где-то поблизости находился вокзал. А он все шагал и шагал, преследуемый
поднимавшимся из судков вкусным, щекочущим ноздри запахом.
"А не присесть ли пообедать? - подумал он. - Мой желудок уже давно успел
позабыть об устрицах, и я голоден, как акула".
Он находился невдалеке от одинокого коттеджа, окруженного легкой
проволочной изгородью, у подножия которой пышно разрослась высокая душистая
трава.
Теплая ночь, луна... Как чудесно жить на свете! Особенно беглецу,
счастливо вырвавшемуся из страшного каземата на понтоне.
Расположившись на траве, Сорви-голова открыл судки, извлек оттуда
свежеиспеченный хлеб, нежный и сочный ростбиф, полцыпленка, сыр, две бутылки
эля и прочие деликатесы, неопровержимо свидетельствовавшие о разнообразии
гастрономических вкусов солдат ее величества.
Он с жадностью заправского обжоры набросился на съестное, оросил его
доброй порцией вина и нашел, что первое бесподобно, второе же прямо-таки
божественно. А наевшись досыта, уснул сном праведника.
Разбудил его, уже на рассвете, яростный собачий лай. Жан почувствовал
себя бодрым и веселым. Он потянулся и вдруг увидел по ту сторону изгороди
датского дога, свирепо скалившего на него клыки. В нижнем этаже коттеджа
открылась дверь, и в сад вышла старая леди, высокая, сухопарая, седая, с
длинным, оседланным очками носом, с огромными зубами, похожими на кости
домино, и не менее внушительных размеров руками и ногами, - словом, истая
англичанка.
Увидев приближавшуюся к нему старую леди, Сорвиголова мысленно сказал
себе:
"Ну, теперь не плошай, старина!"
А старая леди, погладив и успокоив ласковым словом собаку, обратилась к
нему:
- Кто вы и что вам нужно, дитя мое?
Сорви-голова сделал реверанс, потупил глаза и, при-няв скромный вид,
который так удивительно шел к нему, тоненьким фальцетом* ответил:
- Я несчастная служанка, миледи... господа прогнали меня.
- За что же?
- Я наполняла лампу и нечаянно пролила керосин, он вспыхнул. Весь дом
сгорел бы, если бы не эти бедные руки, которые я сожгла, гася огонь... Нет,
вы только взгляните на них, миледи!
- О да, это ужасно!-сочувственно сказала старая леди.
- И, несмотря на это, меня выгнали, не заплатив ни шиллинга, не дав мне
белья, почти без одежды!
- Жестокие люди!.. Но почему вы так плохо говорите по-английски? -
недоверчиво спросила старая леди.
- Очень просто, миледи я из Канады, а родители мои французы по
происхождению. И мы никогда не разговариваем дома по-английски... Мое имя
Жанна Дюшато. Я родилась в городе Сент-Бонифейс, что близ Виннипега.
- Что же мне с вами делать, дитя мое? Хотите поступить ко мне в
услужение?
- Как мне благодарить вас, миледи?!
Вот как знаменитый Брейк-нек, отважный капитан Сорви-голова, превратился
в служанку миссис Адамс, старой леди из Саймонстауна.
Чего только не случается в жизни!
ГЛАВА 9
Образцовая служанка - Все в жизни приедается - Телеграмма - Ехать, и
немедленно! - Санитарный поезд - На пути в Кимберли - О том, что может
открыть путешествие по железной дороге - Трудное путешествие - Умер -
Несчастная мать - Бегство - Между двух огней - Белый чепчик - Походный марш
Молокососов
Сорви-голова, не видя другого выхода из положения, вынужден был
примириться с более чем скромным положением. Правда, та легкость, с которой
он сошел за девушку, немного удивила его, а может быть, даже задела где-то в
глубине души его самолюбие.
Подумайте только: капитан разведчиков, герой осады Ледисмита, солдат,
бежавший из плена-и вдруг служанка!
Но события следовали с такой быстротой, что у него не хватало времени
задуматься.
Старая леди уже ввела его в дом,
- Я буду платить вам один фунт в месяц. Согласны?
- На старом месте мне платили полтора,-не моргнув, ответила мнимая Жанна
Дюшато. - Но леди так нравится мне, что я согласна и на один фунт.
- Отлично! Платье у вас еще довольно чистое, оставайтесь в нем. Я дам вам
белье, башмаки и чепчик... Да, да, вы будете носить чепчик Я на этом
настаиваю А почему вы так коротко острижены?
- У меня был солнечный удар, и косы мешали прикладывать лед, пришлось их
обрезать О, если бы вы только видели, миледи, какие они были длинные да
толстые! А какого красивого, золотистого цвета! Я так горевала!..
- Довольно, довольно! Уж не кокетка ли вы? Терпеть этого не могу!
- Я?! Кокетка?. Господь с вами, миледи! Я не ношу даже корсета.
- И хорошо делаете! Девушка вашего класса должна быть скромна,
трудолюбива, бережлива, предана своим господам .
- Надеюсь, миледи скоро убедится, что я обладаю всеми этими качествами
- Отлично!.. Вот кухня. Приготовьте чай.
Эта задача - сущий пустяк для капитана Сорви-голова: в бытность свою в
Клондайке он приобрел недюжинные кулинарные познания
