он смотрит не в глаза, не в лицо, он смотрит... Проклятье! Как она могла
забыть снять новые часики! Атос их раньше не видел, и теперь они висят
прямо над его головой...
А он вновь прикрыл веки, застонал и затих.
Зыков настороженно смотрел то на него, то на Машу.
- Все, все, все, - засуетился врач. - Он впал в бессознательное
состояние. Все-таки еще рано, он слишком слаб. Давайте перенесем встречу
на завтра?
Зыков кивнул, поднялся и глазами сделал знак Маше: "Идем".
Она, не отрывая ладонь от губ, отрицательно замотала головой и
свободной рукой еще крепче вцепилась в металлическую спинку кровати.
Зыков взял ее за локоть и настойчиво потянул к себе. Несколько секунд
она сопротивлялась, затем разомкнула пальцы и, как механическая кукла
двинулась за ним к двери.
Они были уже на пороге, когда Атос вновь застонал. Маша замерла, но
Зыков просто вытолкнул ее в коридор и прикрыл дверь. Доктор остался в
палате.
- Ну что он?! Как?! - Налетела на них Алка.
- Жив, жив, - успокаивающе хмыкнул Зыков. - Дуракам везет. Поехали-ка
ко мне. Поговорим. И вы, - кивнул он Алке, - то же.
...С Алкой следователь говорил недолго, к тому же она спешила на
занятия. Следующей Зыков вызвал в кабинет Машу.
- Присаживайтесь.
Маша села. И вдруг остро почувствовала страх и жалость к себе. Как
будто вся жизнь ее будет теперь состоять из таких вот пыльных милицейских
комнат и пропахших лекарствами палат, нестерпимого чувства вины и утраты.
Это длилось мгновение, но не ушло совсем, а вечным пониманием спряталось
где-то в глубине ее сознания.
- Ну-с, милая, - произнес Зыков и вальяжно откинулся на спинку стула.
- А вот теперь-то мы поговорим серьезно.
Все в нем изменилось - поза, выражение лица, интонации. Все дышало
самоуверенностью и самодовольством.
- Я по-моему все написала, - ответила Маша, специально чуть
нагловато, чтобы сбить накатившую на следователя спесь.
- Не-ет, Мария Викторовна, нет, милая, - Зыков принялся раскачиваться
на стуле, - вовсе даже не все. Это - так... - он двумя пальцами поднял со
стола исписанный ею на прошлом допросе листок, - фрагменты... - И листок,
отпущенный им, спланировал на пол. - А меня интересует все. Вся история.
Вся, понимаете? До мельчайших подробностей.
- Но мы же договорились...
- Договорились, - с легкой иронией в голосе перебил он так, как
говорят иногда с детьми, - а теперь передоговорились.
Он перестал раскачиваться, уперся руками в стол и вдруг заорал:
- Где деньги, сука!
Такой поворот, наверное, сработал бы безотказно, будь перед ним
обыкновенная девушка. Но Маша... Мария. Ее уверенность в себе, сознание
вседозволенности и безнаказанности хоть и пошатнулись заметно в последние
дни, но все же оставались чуть ли не главными составляющими характера.
- По какому праву вы разговариваете со мной таким тоном? - спросила
она стеклянным слегка дрожащим голосом.
- Прекрасное самообладание. - Зыков потер подбородок ладонью и,
буравяще глядя Маше в глаза, почти любуясь ею, пальцами другой руки
принялся барабанить по столу.
Абсолютно спокойной Маша оставалась только внешне. В душе же ее
что-то дрогнуло. "Почему?! Почему он вдруг решил, что на нее можно
кричать, можно оскорблять ее? Ведь еще вчера он говорил с ней уважительно,
чуть ли не со страхом... Он сказал, деньги. Почему он заговорил о деньгах?
Арестован кто-то из банды? Или Алка? Нет, скорее - первое. Денег мне не
жалко, отдам хоть сейчас. Но если он так... Война так война".
- "По какому праву", вы спрашиваете, Мария Викторовна? - следователь
вновь неожиданно сменил интонацию на подчеркнуто корректную. - Да по
такому, что вы - прекрасная актриса. Только на хитрую жопу, Мария
Викторовна, есть, извините, член с винтом!..
- Маша порывисто поднялась и двинулась к двери.
- На место! - рявкнул Зыков.
На место Маша не села, но остановилась:
- Если вы еще раз повысите на меня голос, я просто исчезну.
- Исчезнешь? - следователь ухмыльнулся. - Ну-ну, давай, а мы
посмотрим... Чего ж раньше не исчезла? Это же элементарно, Ватсон:
девочка-невидимка дает вдруг себя арестовать... девочка-невидимка не
желает незаметно пройти в больницу... И наконец: девочку-невидимку узнает
ее заколдованный принц!
Ах вот в чем дело! Следователь просто решил, что она по каким-то
причинам потеряла свои сверхъестественные способности, если они вообще
были, и это не легенда. Что ж, все логично. И он перестал бояться ее,
перестал быть эдаким старшим товарищем - предупредительным и участливым, а
стал - грубым и вульгарным... ментом.
"Вульгарным ментом", - повторила про себя Маша, и вдруг это выражение
показалось ей до невозможности смешным.
Одновременно с этим она испытала несказанное облегчение от того, что
все стало понятно. Не удержавшись, она сначала прыснула в ладонь, а потом,
убрав руку расхохоталась во весь голос и уселась обратно на стул.
- Актриса, актриса! - восхищенно улыбаясь, покачал головой Зыков.
- Вульгарный мент, - вслух произнесла она в ответ, сразу успокоилась
и, утерев выступившие слезы, продолжила: - Значит, говоришь, я разучилась
исчезать. Давай проверим.
На миг легкая неуверенность коснулась ее сердца. А может быть он
прав? Может быть, не часики, а ЕЕ увидел Атос в больнице? Может быть, ее
давешнее решение не пользоваться своим даром повлияло на него уничтожающе?
Она испугалась и, чтобы быстрее избавится от сомнений, глядя Зыкову в
глаза, дала ему посыл...
Знакомый толчок в виски, знакомый звон в ушах. Знакомое выражение в
глазах следователя.
То, как он повел себя в дальнейшем, характеризует его, как человека
действительно умного и прозорливого. А может быть - просто трусливого, но
способного держать себя в руках.
- Ладно, - напряженно сказал он пустоте перед собой. - Два - ноль.
Только, Мария Викторовна, пожалуйста, без излишеств. Думаю, вы уже не
сидите на стуле, так что не бойтесь. Я сдаю оружие. - Он расстегнул кобуру
и выложил на стол пистолет. - Но брать его не советую. Из соображений
вашей же пользы.
К пистолету Маша не притронулась.
- Сейчас я вызову конвойного, - продолжал он уже спокойнее. - Он
проводит вас к выходу. - Он нажал кнопку под столом, затем чиркнул что-то
на бумажке:
- Это - повестка на завтра. Тут будет другой следователь. Я, сами
понимаете, не справился.
Маша не притронулась и к повестке.
Дверь отворилась, вошел молодой милиционер.
- Ну что ж, жаль, что так вышло. - Следователь поднялся. - До
свидания. Или прощайте?
- Второе, - лаконично ответила Маша.
Конвойный удивленно покосился на нее.
- Проводите девушку, - вздохнул Зыков.
Выходя, Маша с опаской поглядывала на следователя: сейчас не трудно
было определить ее местоположение, не схватится ли он за пистолет. Только
потом она поняла, что если бы он сделал это и сумел убить ее, он никому не
смог бы объяснить этот поступок, и это стоило бы ему, как минимум,
карьеры.
3
"Моя душа принадлежит хаосу, - с легким испугом думала Маша, шагая по
тротуару. Как иначе расценивать ту эйфорию, в которой я сейчас нахожусь?"
Ведь, выходит, не тяжелое состояние Атоса более всего угнетало ее, а тот
моральный запрет, который наложила она на свой дар, решение жить
"нормальной" СКУЧНОЙ жизнью. Но вот запрет снят, и как же легко стало на
душе.
"Вульгарный мент", - вспомнила она и опять хихикнула сама с собой.
Может быть, все-таки, потому ей так хорошо, что она разоблачила лицемера и
победила его? Он был таким беспомощным, таким униженным!
Как бы там ни было, ей было хорошо, и она прекратила бессмысленный
самоанализ, интуитивно чувствуя, что, стоит ей докопаться до причины своей
радости, как та сейчас же улетучится.
Он жив! И он выздоровеет!.. И что тогда? Интересно, может ли мужчина
любить женщину, которую не видит? Вспомнилась где-то слышанная поговорка
"мужчина любит глазами". А если даже не так, все равно им годы не быть
вместе. От трех до семи, так, кажется, сказал Зыков.
Но и эти невеселые мысли не развеяли ее благодушия. Тут же она
подумала: может быть уже вернулась мама и ждет ее? Телефон-автомат был
поблизости, а рядом в киоске "Союзпечати" продавались жетоны.
Но когда она набрала свой домашний номер, трубка не ожила.
Идти сейчас к Алке? Хоть Маше и был дан ключ от ее квартиры, идти в
пустое чужое жилье (Алка-то в институте) казалось ей чем-то неправильным.
Слишком часто бывала она в чужих квартирах без приглашения и даже без
ведома хозяев.
Нужно было подумать о последствиях своей сегодняшней выходки в
прокуратуре, но в голову ничего не приходило.
Она присела на скамейку и закурила.
Оставаться на улице тоже не прельщало: становилось по-осеннему
прохладно. И хотелось есть.
И вдруг, словно похмелье, черная волна нахлынула на нее. Одиночество.
Все это время она не ощущала, как она одинока. В Питере был папа со своей
смешной заботой, потом - Атос; и "бандиты" (для кого-то - бандиты, а для
нее - безопасные и забавные человечки). Потом была всепоглощающая
ревность, обида, страстная жажда мести... Плотность чувств с лихвой
заменяла ей общение. Потом - радость встречи с домом, Алка, возвращение
веры в любовь...
Сейчас - пустота. Пустота, пустота, пустота...
Это было ужасно глупо с ее стороны - вот так сидеть и упиваться своим
одиночеством, и, наконец, она решила, куда сейчас отправится: в политех -
к Алке на занятия. И посоветуется с ней. Или посоветуется потом, а сегодня
снова сходит с ней к ее ребятам в общежитие. Развеяться. А там - будет
видно.
...Звонок возвестил об окончании пары, и из аудитории в коридор
посыпались симпатичные молодые ребята. Это явно были совмещенные занятия
нескольких групп: ребят было много. Нескольких она узнала, узнавали и ее -
кивали, приветливо улыбались.
Алка вышла одна из последних в сопровождении тоже знакомого Маше
парня - того самого Сережи, который ухаживал за ней на той, памятной,
вечеринке. "Очень характерно", - отметила про себя Маша. Алка с детства
усиленно кокетничала именно с ЕЕ мальчиками. Они никогда не ссорились по
этому поводу, ведь шансов у Алки "увести" мальчика практически не было,
сама же она объясняла свое поведение так: "Просто, Машка, у тебя вкус
хороший: только ты скажешь, что тебе мальчик нравится, смотрю, а он точно
- классный..."
Увидев Машу, Алка обрадованно помахала рукой, а Сережа потупился.
Маша внутренне усмехнулась: какие они все-таки дети.
- У нас еще пара, я тебе очень нужна? - спросила Алка, поравнявшись с
ней.
- Да, у меня, кажется, неприятности.
- Ты в своем амплуа... Ладно, тогда я смываюсь, - Алка обернулась к
Сергею. - Будь другом, устрой, чтобы на перекличке кто-нибудь за меня
крикнул.
- Устрою, - вроде бы даже с облегчением тряхнул тот светлой шевелюрой
и побежал догонять остальных.
- Что у тебя опять стряслось, пропащая ты душа? - накинулась Алка.
- Сейчас все расскажу. Где тут присесть можно?
- Деньги есть с собой?
- Смотря сколько.
- Тут прямо в корпусе кафе недавно открылось...
- Ну, на это-то хватит...
- Я всяко не "Форд" у тебя хотела попросить.
- Кто тебя знает. Хотя, если сильно попросишь...
- Ты уже достала своими барскими замашками. Пойдем.
...После рассказа Маши они довольно долго молчали, потягивая через
соломинку коктейль. Неважный коктейль - отметила про себя Маша. За то - не
дорогой.
- Знаешь, - начала наконец Алка, - когда мы от Леши шли, и ты не
