заметил, с кем он едет. Лицо его побледнело, он сглотнул и тихо сказал:
- Нет... никогда не ем. В них холестерина много!
- Ах, холестерина тебе много! - Кащей похлопал крылышками по бокам. -
Тебе яйца наши не нравятся?!
Тут электричка притормозила, и мужик со своим чемоданом вылетел из
тамбура. Пулей. (*25)
Все развеселились, и до Москвы мы ехали без приключений. Когда поезд
медленно втянулся на вокзал, взрослые вышли, а я выпорхнул из вагона.
Выпорхнул и сразу почувствовал знакомый с недавних пор запах. У мухи-то
обоняние - ого-го! А милиционеры пахнут своеобразно, для мухи чем-то даже
приятно... (*26) Через мгновение я их и увидел.
На перроне стояло штук двадцать милиционеров с дубинками, наручниками
и автоматами. Все они хмуро смотрели на нас.
- Ох... - убитым голосом произнес Кубатай, обмякая. - Совсем забыл,
что в двадцатом веке уже изобрели телефон...
Один из милиционеров поднял мегафон и заорал:
- Руки вверх! Шаг вправо, шаг влево - попытка к бегству! Взмах
крыльями - провокация! Бросай оружие!
Ватсон тоненько охнул, стал медленно оседать и, наверное, упал бы, не
подхвати его на руки Шерлок Холмс.
Кубатай преобразился. Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в
Санкт-Петербурге, глаза метнули огонь, усы стали медленно приподниматься.
- Никогда, - воскликнул генерал, - никогда Кубатай не бросал оружия!
Положение было хуже некуда. Московские милиционеры явно обиделись за
своих мытищинских коллег. И тут Смолянин, нервно комкая юбку, заголосил:
- Люди добрые! Помогите! Честных людей обижают! Животных мучают!
Помогите!
Я, конечно, догадывался, что это нам не поможет, но все-таки от
смолянинской отваги стало приятно.
- Считаю до трех! - продолжал кричать милиционер. И торопливо начал
считать: - Раз, два, два с половиной...
- Отставить! - раздался вдруг чей-то тонкий голос. Ватсон
встрепенулся и начал озираться. А я, благодаря своим мушиным глазам, сразу
увидел маленького, лет восьми-девяти мальчика, который как раз вышел из
соседнего вагона и наблюдал за происходящим.
А самое удивительное - что милиционеры его послушались! Опустили
оружие... правда лица у них при этом стали - смотреть страшно!
- Товарищ мальчик! - дрожащим от ненависти голосом произнес
милиционер с мегафоном. - Это преступники!
- Доложить как положено, - лениво ответил мальчик, поправляя воротник
джинсовой курточки.
- А-а-а! - пропел милиционер, комкая мегафон. - Товарищ мальчик,
разрешите доложить?
- Разрешаю.
- Майор Брайдер. (*27) Задерживаем опасных преступников, террористов.
Напали на представителей власти... хулиганили...
Мальчик подозрительно посмотрел на нас, увидел пингвина... и
заулыбался. Подбежал, храбро схватил Кащея за крыло-плавник, погладил, и
заискивающе спросил у Кубатая: - Это... это ваш?
- Э-э-э... Наш! - смешался генерал.
- Ручной?
- Дрессированный, - кокетливо улыбаясь, сообщил Смолянин. - Орликом
зовут!
- Здорово... А что они на вас так разозлились?
- Не знаем, - покривил душой Кубатай. - Шли мы, шли, никого не
трогали. Мы - знаменитые цирковые артисты. Это - рыжий клоун Смолянин, а я
- зеленый клоун Кубатай. Гастролируем по миру с Орликом... всем нравится.
А тут напали, негодяи... Орлика хотели ударить!
Мальчик явно был из тех ненормальных юных натуралистов, у которых
дома аквариум, клетка с канарейками, вольер с хомяками и пара дворняжек.
Он побледнел, еще раз погладил пингвина и заорал на милиционеров:
- Разойдись!
- Нет! - храбро возразил майор Брайдер.
Мальчик нахмурился, прищурил глаза... И откуда-то сверху скользнули к
земле быстрые серо-стальные тени! "Птицы" - понял я, метнулся к Холмсу, и
забрался ему под сюртук. Что не говори, мушиные инстинкты - вещь
полезная...
Только эти птицы мух не ловили. Были они металлические, с блестящими,
как хрусталь, глазами и длинным клювом, на конце которого дрожал огненный
шарик.
- Именем Народного Диктатора приказываю вам разойтись и не трогать
порядочных людей! - велел мальчик. - И вообще... все ваше отделение
милиции - распускаю!
Милиционеры с грохотом уронили свои автоматы и наручники. Один
жалобно спросил:
- А что нам делать-то тогда?
- На завод идите работать! - строго сказал мальчик, взял Орлика за
крыло и потащил за собой. Следом, волей-неволей, поплелись и мы.
Мальчика звали Славой. Он так сказал, когда мы шли по улице. И еще
признался, что ужасно животных любит, особенно - птиц. А пингвинов раньше
видел только в зоопарке.
Кащей, если честно, вел себя очень прилично. Как дрессированное
животное, а не как заколдованный человек. Крякал, махал крылышками, один
раз попытался стащить с лотка банан. Подтверждал слова Кубатая.
- А этих... железненьких... - ненатурально хихикнул Кубатай. - Тоже
любишь?
- Страх-птичек? А че их любить-то? Они неживые. Они роботы! -
засмеялся мальчик.
- А откуда они взялись? - осторожно спросил Холмс.
- Ну, когда диктатор Стас вернулся из Шамбалы и увидел, что все везде
плохо, (*28) то он сказал волшебное слово... - с воодушевлением начал
рассказывать мальчик. И вот что мы узнали...
Стас объявился полтора месяца назад. Первым делом он пробрался на
телевидение - явно благодаря волшебству. Влез в прямой эфир во время
передачи "Час пик" и объявил, что он - вечно молодой и могучий колдун из
африканской страны Шамбала, явился, чтобы помочь всему миру. (Подводило
его все-таки образование, про Шамбалу-то он что-то слышал, а вот где она
находится - не знал.) Ведущий попытался выгнать странного мальчика из
студии, да куда там... Стас пробурчал какое-то заклинание, и, откуда не
возьмись, появилась стая железных птиц (Стас их потом прозвал
страх-птичками). Ударами тока они разогнали охранников и выступающих,
техников усадили на места, и Стас свое выступление продолжил. Объявил на
всю страну, что жизнь теперь будет славная - малина, а не жизнь. Что
президента, парламент, и прочих дармоедов он в отпуск отправляет. А
править будет сам... ну и все остальные дети старше семи, но младше
двенадцати лет. Потому что они самые добрые, умные и честные. Об этом во
всех книжках, мол, написано. Детей теперь никто обижать права не имеет,
потому что страх-птички будут за этим следить и виновных наказывать. А
взрослые пусть не волнуются - как жили, так и будут жить. Стас им все
разрешает, кроме одного - управлять.
Так все и началось. Попытались было войска подвести, но только танки
и боевые вертолеты не заводились, а солдат страх-птички разрядами тока по
всей Москве разогнали. Пока в США и других странах думали, что бы это все
значило, страх-птички и туда долетели. Размножались они быстро, накинутся
кучей на какой-нибудь несчастный бронетранспортер, разберут по винтикам и
новых птичек налепят. А подчинялись только Стасу и немножечко - другим
детям. Помимо охраны моего брата и остальных детей, они еще и преступников
разогнали. Стоило хотя бы рубль украсть, как налетала стая и проводила
экзекуцию на всю тысячу. Так что милиция уже неделю маялась бездельем.
Через неделю в мире ни одной армии не осталось, а страх-птичек стало
так много, что даже самые упрямые генералы и грабители поняли - лучше не
лезть на рожон. Тем более, что когда пару птичек поймали и размонтировали,
оказалось, что внутри у них нет ничего, кроме шестеренок и батареек
"Крона". И как они летают, да еще током бьются - одному Стасу ведомо.
(Я-то, конечно, понимал, что и ему это неведомо. Слаб он был в технике.
Велел птичкам летать, размножаться и военных разгонять, они и послушались.
Магия!)
...Слава нам все это рассказал с удовольствием и взахлеб. И только
потом удивился - вот что значит юный возраст.
- А вы ничего этого не знали?
- Не знали, - признался Кубатай и опасливо погладил мальчика по
голове. - Мы это... гастролировали. В джунглях Мадагаскара. Были полностью
отрезаны от цивилизации.
- На Мадагаскаре? - Слава просиял. - Ой, как здорово! А вы видели там
марабу?
- Да, - с сомнением ответил Кубатай.
- У него действительно красная голова, темно-зеленая спина и белый
живот?
- Ну, ты довольно верно описал моро... Марабу.
- Как я вам завидую... - не по-детски тяжело вздохнул мальчик.
- Ох, нам же пора! - стремясь уйти от орнитологии, воскликнул
Кубатай. - Мы обещали быть в цирке и сегодня же приступить к выступлениям.
Так что извини, Славочка...
- Я вам помогу! - просиял мальчик. - Вы впятером выступаете?
- Мы? Нет, втроем. Я, пингвин, и Смолянин. А эти... э... дяденьки,
они просто поклонники.
- Вас сейчас доставят в цирк! И проследят, чтобы никто не мешал до
самого выступления!
С этими словами заботливый мальчик Слава щелкнул пальцами, и с крыши
ближайшего дома слетел десяток страх-птиц.
- Срочно отведите этих двух клоунов и пингвина в цирк! И пусть им
никто не мешает репетировать и выступать! Особенно пингвина охраняйте!
Я навсегда запомню скорбный взгляд Кубатая, сообразившего, что он
стал-таки клоуном. "Ищите Стаса в Кремле!" - прошептал он и побрел по
улице. Смолянин понял происходящее не так быстро, и одна из страх-птичек
щелкнула его по голой ноге искрой. Тот ойкнул и поспешил за Кубатаем и
Орликом. А Слава еще раз печально вздохнул и посмотрел на Холмса.
- А вы никуда не торопитесь? - с надеждой спросил он. - Вам не надо
помочь? Стас велел детям относиться к взрослым вежливо и помогать по мере
сил.
- Спасибо, милый ребенок, - торжественно сказал Холмс. - Нам не нужна
помощь. Мы справимся сами.
Эх, что-то я в этом сомневался...
Как мы до Красной площади добирались - отдельная история. Целую
книжку можно написать. Холмс еще ничего, а вот Ватсон перед каждым
фонарным столбом восхищался прогрессом науки, в метро же его чуть инфаркт
от радости не хватил. Я проводником работал: куда полечу, туда и идут
бедные англичане. Один раз я от воробья увернулся, в кусты спрятался, так
Холмс с Ватсоном тоже туда ломанулись! Ужас, одним словом.
А на Красной площади мы поняли, что никакой человек до Стаса
добраться не сможет. Всю кремлевскую стену страх-птички облепили, а в
воздухе их было столько, что казалось - грозовая туча зависла. Глянул
Холмс на это безобразие, покачал головой и сказал мне:
- Ну что ж, милый друг, на вас вся надежда. Пусть ваши... э-э-э...
миниатюрные размеры и... э-э-э... быстрые крылья совершат чудо. Летите!
И я полетел. Страх-птицы, к счастью, на меня никакого внимания не
обращали. А обычных возле Кремля не было - боялись металлических,
наверное.
Кремль - сооружение огромное. Но у меня был надежный ориентир - то
здание, возле которого больше всего страх-птиц вилось. Отдохнул я на
подоконнике и стал искать форточку. Ни одной открытой! Пришлось лезть
сквозь выключенный кондиционер... страшно, между прочим, было. Такое
ощущение, словно внутри завода бредешь. Пропеллеры, трубки, провода. Но я
все преодолел.
Потому что очень уж мне человеком стать хотелось.
И мне повезло - в огромном зале, с увешенными картинами стенами и
мозаичным потолком я увидел своего брата.
Стас сидел на самой обычной кухонной табуретке. Был он грустный и
мрачный. Медалей и орденов на его костюмчике еще прибавилось. На полу
перед ним стоял цветной телевизор с подключенной к нему игровой приставкой
"Кенга". Отдыхал от дел, небось.
Хотел было я сразу к брату кинуться, но что-то мне не по себе стало.
А вдруг Стас теперь такой же противный как Кащей? Если к его испорченному
