помойки, выгребные ямы, скотобойни. План их был прост - Костя-муха, увидев
знакомые лица, должен был приблизиться и как-либо дать о себе знать. Для
полного эффекта потомки брали с собой куски лежалого мяса и прочие
продукты, аппетитные для насекомых. Самых подозрительных мух они
отлавливали сачком и приносили домой - для изучения. Но Костя никак не
находился, и результатом поисков был лишь густой, стойкий запах в
квартире.
Я искал Костю другим путем - по ночам бродил по Лондону, в местах
малодоступных людям, но заметным для мух, расклеивая плакатики с краткой
инструкцией, как добраться до Бейкер-стрит. Плакатики рисовал по ночам
Смолянин, оказавшийся на диво трудолюбивым и прилежным.
Как и следовало ожидать, успеха добился Холмс, применивший самый
неутомительный и странный способ поиска - просмотр газет.
Найдя бедного мальчика мы отправились на полюс, где узнали
поразительную историю посрамления злого колдуна смышленым ребенком. Что ж,
нам остался, как мы думали, самый простой этап приключений - найти Стаса,
получившего волшебную силу...
Унылый замок Кащея был по-прежнему пуст. Сам хозяин помещения нервно
замахал крылышками, оказавшись в апартаментах, но ничего не сказал.
Правда, издалека доносился слабый стук, но Кубатай успокаивающе махнул
рукой:
- Это Гапон, местный заключенный, в дверь колотит.
- Кушать, наверное, хочет, - предположил сердобольный Смолянин. - Мы
ж его с месяц назад заперли...
- Вряд ли, у него ведь самобранка была... - нахмурился Кубатай. -
Холмс, как вы думаете, чего желает заключенный?
- Ну, если он целый месяц кушал... - улыбнулся Холмс.
- А! Смолянин, сходи, вынеси парашу. Мы пока книжечку подготовим...
Смолянин, страдальчески всплеснув руками, удалился, прихватив с собой
покорного Кащея. А Кубатай достал с полки томик под названием "Сегодня,
мама!" Полистал, то ухмыляясь каким-то приятным моментам, то мрачнея.
Торжествующе поднял палец:
- Во! "Царь, царевич, король, королевич." Это, явно, и есть та
повесть, куда отправился Стас. Мы можем глянуть текст и убедиться, здесь
ли он... да и предусмотреть возможные опасности. Гениально! Как я раньше
этого не сообразил? Сейчас почитаем этого "Царя, царевича..." Странное,
однако, название. При чем здесь цари и короли? Это же архаизм!
- Но-но! - в унисон воскликнули мы с Холмсом.
- Пардон, пардон, - улыбаясь извинился Кубатай. - Я же не сказал -
королевы! Королевы - это хорошо. А короли - архаизм.
Пока я размышлял, стоит ли принимать такие странные извинения,
Кубатай полистал книжку и громко, выразительно прочитал:
- "Пока я размышлял, стоит ли принимать такие странные извинения,
Кубатай полистал книжку, и громко, выразительно прочитал:
- "Пока я размышлял, стоит ли принимать такие странные извинения,
Кубатай полистал книжку, и громко, выразительно прочитал:
- "Пока я размышлял..."
Быстрым движением Холмс выхватил у Кубатая томик. Генерал-старший
сержант постоял несколько мгновений с остекленевшими глазами, потом
сказал:
- Что со мной было, господа?
- Похоже, вы чуть не стали жертвой этой книги, - с блеском в глазах
сообщил Шерлок. - Вы читали именно о тех событиях, которые сейчас
происходят. Соответственно - они происходили снова и снова! Вы могли
стоять так вечно, генерал. Вы читали о том, что делаете, и делали то, о
чем читали!
- О ужас! - Кубатай побледнел и осел на стул. Холмс осторожно, словно
знаменитую шкатулку с отравленной иглой, открыл книгу, перелистнул
страницу и прочел:
- "Через несколько минут, когда появились мрачный Смолянин и явно
повеселевший пингвин, мы уже пришли в себя. Жалко было, что книга не
предскажет нам будущее, но..."
- Позвольте, почему это - "не предскажет"? - возмутился Кубатай. -
Полистайте книгу дальше, и мы все узнаем!
- А дальше, - торжественно сообщил Холмс, - страницы пусты!
И он помахал книгой с девственно-чистыми листами.
- Что это может означать? - слабо пискнул Кубатай. - Наверное, мы
сами творим историю? И то, что будет написано в книге, зависит от того,
как мы поступим?
- Можно предложить и другую версию, - вкрадчиво произнес Холмс. -
Книга "Царь, царевич, король, королевич" только еще пишется. И автор...
авторы, еще не решили, что будет дальше, что сделает Смолянин...
Генерал-старший сержант вздрогнул и приподнялся. Холмс потупился.
- Что вы этим хотите сказать? - гневно воскликнул Кубатай. - Что
Смолянин ненастоящий? Что я путешествую по вымышленным мирам не со своим
верным другом, талантливым переводчиком, испытанным товарищем - а с
персонажем книги?
Холмс посмотрел на Кубатая так, словно хотел что-то сказать, но
боялся, что его не поймут. И глухо произнес:
- Кубатай, дорогой, успокойтесь. Истина в том...
- Почему бы вам не сделать следующего шага? - продолжал бушевать
генерал, удивленный спокойствием Холмса. - Почему бы не предположить, что
и я - всего лишь книжный персонаж!
Мысль эта требовала дальнейшего развития, и он продолжил, глядя то на
опустившего трубку Холмса, то на меня:
- Ведь как гладко получается! Я - лишь персонаж, выдающий себя за
генерала Департамента Защиты Реальности! Этакий комический покровитель
детей! Ха! А автор книг о Холмсе... э-э-э...
- Кубатай, не волнуйтесь, - тихо сказал Холмс, положив руку ему на
плечо. - Я неоднократно замечал, что разница между Реальным и Вымышленными
мирами - небольшая... но не думал, что вы совершите такой великолепный
мыслительный взлет! Гениально! Ничего не упуская, не проходя мимо
косвенных улик, не закрывая уши на самый тихий шорох - вы выдали
стопроцентный результат!
- Какой? - слабо полюбопытствовал Кубатай.
- Стопроцентный! Я хотел сказать, что каждый мир одновременно и
реален, и придуман. Значит, в какой-то мере вы...
Кубатай разразился веселым смехом.
- Холмс! Имейте чувство меры! Я, конечно, отношусь к вам, гражданам
Вымышленных миров, как к равным... но нельзя же утрировать! В вас говорят
комплексы, Холмс! Вы переживаете, что оказались творением чужой мысли -
вот и пытаетесь нас уверить в том же!
- Что ж, - подумав согласился Холмс. - Возможно, вы и правы. Здесь я
необъективен, и дедукция может меня подводить.
Через несколько минут, когда появились мрачный Смолянин и явно
повеселевший пингвин, мы уже пришли в себя. Жалко было, что книга не
предскажет нам будущее, но мы были готовы к любым опасностям.
- В путь! - воскликнул неунывающий генерал, и мы втиснулись в шкаф.
Несмотря на внушительные габариты Кащея-пингвина, без Ивана это было
проще... бедный, бедный негр! Я представил, как он скитается по странному,
населенному гномами и чародеями миру, и из глаз моих прыснули слезы.
Наверное, я и впрямь излишне сентиментален... Негра пожалел.
- Выходим, - извлекая из ножен саблю, сказал Кубатай. И смело шагнул
из шкафа.
Раздался долгий удивленный вопль, и верный Смолянин прыгнул вслед за
генералом. Иного пути не было, и, доставая свой верный револьвер, я
последовал за ними...
Падение было долгим, но многочисленные ветки хорошо тормозили полет.
Секунд двадцать я лежал, слыша покряхтывание Кубатая и оханье Смолянина.
Затем дружеский голос вывел меня из оцепенения:
- Да вы с дубу рухнули, Ватсон!
- А вы, Холмс? - приоткрыв глаза спросил я.
- А я осторожно слез.
Смолянин, распростертый в груде желудей, поднялся, потер лоб, извлек
из кармана порванной юбки бинтик и аккуратно замотал голову. Пингвин, из
которого после падения лез пух, как из порванной перины, что-то тихонько
пробурчал себе под нос. Кубатай оказался самым неприхотливым. Он
отряхнулся, сметая с плеч дубовые веточки, и зорко поглядел вверх.
- Почему это выход из шкафа оказался на дереве? - полюбопытствовал
он.
На этот вопрос не нашлось ответа даже у Холмса. Я тоже привел себя в
порядок и огляделся.
Мы находились не в лесу, как я поначалу подумал, а в большом
городском парке. Меж деревьев петляли дорожки из странного черного
материала, кое-где виднелись железные столбы с белыми шарами фонарей -
явно электрических! Сердце у меня забилось чаще. Издалека слышался веселый
детский смех. Сквозь деревья светило солнце.
- Неопасно вроде, - подбирая оброненную при падении саблю, заметил
Кубатай.
- Когда нам мотоциклетчики накостыляли, тоже все мирно начиналось, -
хмуро напомнил Смолянин. - Ну че, пойдем младшого искать?
- Боже! - воскликнул Кубатай, хлопая себя по лбу. - Холмс, как там
Костя?
Холмс бережно извлек из кармана сюртука спичечный коробок и, открывая
его, произнес:
- Я потому и был очень осторожен, что чувствовал ответственность за
ребенка.
Мы с легким испугом заглянули в костино пристанище. Все было в
порядке. Костя недовольно жужжал, но выглядел бодрым и невредимым. Коробок
его был уже порядком засижен изнутри, но мы тактично делали вид, что не
замечаем этого.
- Все в порядке, мальчик? - соболезнующе спросил пингвин-Кащей.
Увидев наши негодующие взгляды, он попятился и, ломая крылья,
экзальтированно воскликнул: - Ну хороший я теперь, хороший!
- Ладно, отставить разногласия, - командным тоном велел Кубатай. - У
кого есть мнения, как искать Стаса?
- Посмотрим по обстоятельствам, - уклончиво пожал плечами Холмс. Я
кивнул, соглашаясь.
Костя громко зажужжал, давая понять, что у него есть какие-то догадки
о судьбе брата. Увы, поделиться ими он не мог.
- А что скажет наш магический консультант? - осведомился генерал.
Пингвин откашлялся, что выглядело крайне ненатурально, и произнес:
- Мужики, вспомните мои слова! Стас вместе с магией и всю вредность
от меня перенял! Они, по волшебным законам, взаимосвязаны. Так что найти
его - полдела, не получить бы по рогам...
- Ха-ха-ха! - деревянным голосом произнес Кубатай. - Стас никогда не
причинит вреда мне! Ну и брату тоже. Он мальчик славный, вежливый.
Спорить было не с руки. И мы направились прочь от злополучного дуба.
Впереди шел Кубатай со Смолянином, между ними, чуть отстав, семенил
пингвин, мы с Холмсом замыкали процессию.
Странное однако дело! Сколько мы всего пережили, в стольких мирах
побывали ("вымышленных" добавлять не хотелось). И опасности были, и
приключения... а так стало обидно, что поиски наши подходят к концу.
Конечно, приятно будет вспоминать бравого генерала и добродушного
переводчика, можно и обещанную мисс Джессике книгу об этом написать...
правда, тогда погибнет моя репутация писателя-документалиста. А сколько
всего еще можно было увидеть!..
- Ватсон! - Смолянин схватил меня за рукав. - Зырь сюда!
Мы как раз выходили из парка на улицу. Вполне обычную, разве что дома
очень уж все однообразные - в пять этажей, серые, без украшений... А по
улице двигалась странная машина - размером с паровоз, но с огромными
окнами, на резиновых колесах, и привязанная длинными железными штангами к
натянутым над дорогой проводам...
- Троллейбус! - гордо сказал Смолянин. - На электричестве ездит!
Нравится, Ватсон?
Я в силах был лишь кивнуть, наслаждаясь зрелищем невиданного
прогресса науки. Троллейбус тем временем остановился, через узкие дверцы
из него вывалилось человек двадцать, а человек тридцать втиснулось.
Видимо, всем хотелось прокатиться на чудесной машине...
- Двадцатый век, падлой буду! - гордо, словно сам этот век сделал,
заявил Смолянин.
- Какие деньги здесь в ходу? - полюбопытствовал Холмс. - Я вижу
