Да и молвил он князю Владимиру:
"Ой, нечестно твой Змеевич пьет да ест,
Как болван, дурачина нетесаный.
Как возьму я за шкирку Тугарина,
Да под гору высокую выброшу!
Почернел тут Тугарин, что ночь зимой,
Да с Алешей пошел в чисто полюшко.
Там ему богатырь во честном бою
И оттяпал поганую голову.
Тут Алеша перебил Бояна, подняв перемазанное устричным соусом лицо:
- Говорил я, врать будешь, так и есть, не удержался.
- Зато красиво, - заступился за Бояна Добрыня.
- А на хрена она мне, красота эта?! - продолжал кипятиться Алеша и
передразнил: "Там ему богатырь во честном бою..." Да во честном-то бою
меня бы Тугарин мизинцем левым придавил. Обманом я его взял, самым что ни
на есть подлым. Аж поныне совестно. Вышли мы в чистое поле, я и говорю:
"Что ж ты, Тугарин, брешешь: говорил, что один на один будем биться, а сам
войско за собой привел?" Обернулся Тугарин округ себя, тут-то голову я и
отсек ему.
Ивану за Алешу стало стыдно.
- Не, Попович, - гнул свою линию Добрыня, - у Бояна-то красивше
будет. Давай, дед, ври дальше.
- Это он по скромности своей, - пояснил Боян реакцию Алеши и вновь
ударил по струнам, - потому как Алеша Попович-млад своей доблестью честной
прославился, ведь не зря ж он покинул свой дом родной и семью, и жену
раскрасавицу...
Вновь встрепенувшись, Алеша заорал:
- Да кончай ты врать-то, уши вянут. В гробу я твою доблесть видел! Я
как раз от жены-то в Киев и сбежал! Она же у меня - царевна-лягушка.
- А, эту историю я тоже знаю, - обрадовался Боян, - очень
романтическая история...
Но продолжить Алеша не дал. В пароксизме хмельной искренности он
заявил:
- И это тоже вранье. По правде-то так дело обстоит: днем она баба как
баба, очень даже симпатичная, а вот ночью - лягушка! Надоело мне это до
смерти, вот в Киев и подался. Лучше службу служить, чем с лягушкою жить.
Иван растерянно переводил взгляд с Алеши на Бояна, не зная кому из
них верить, чему отдать предпочтение - красоте или правде.
- Ох ты горе горькое, - взвыл тут Алеша, - разбередил ты, гад, душу
мне! Как вспомню жизнь свою, так тошно становится! Не сыпь мне соль на
рану, дед, хватит! Расскажи-ка лучше о себе ты, Добрынюшка. Мы-то с Ильей
и так все знаем, а вот Ване, добру молодцу, в новинку да в урок будет.
Добрыня, с трудом приподняв голову, согласился:
- Будь по-твоему, Алеша. Слушай Ванечка. Расскажу-ка тебе я о том
сейчас, как со змеем поганым в честном бою я племянницу князеву вызволил -
красну девку Забаву Путятишну.
Изрядно пьяный Боян, не остывший от распри с Алешей и преисполненный
духа противоречия, перебил его:
- "В честном бою..." Да все ж знают, что вы с тем змеем уговор
держали друг на друга не нападать. Он и не ожидал ничего, когда ты в
чертоги его ворвался.
Добрыня покраснел как рак, свирепо глянул на сказителя и молвил:
- В честном ли бою, не в честном ли, а Забаву Путятишну вызволил.
- Еще б тебе ее не вызволить, когда втюрился в нее по уши. Только
было сватов прислал, как змей ее из под носа и увел. Между прочим, с ее же
согласия.
Вокруг раздались смешки. Иван огляделся. Все посетители кабака промеж
собой вовсе не разговаривали, а внимательно прислушивались к беседе за их
столом.
Добрыня, вновь многозначительно взявшись за рукоять меча, произнес с
расстановкой:
- А уверен ли ты, Боян в словах своих?
- А чего же мне неуверенным быть? - вопросом на вопрос ответил тот,
не заметив угрожающего жеста, - аль не я в твоих сватах ходил?
- Чего ж Забава не пошла за меня, как ты думаешь? - спросил Добрыня
ледяным тоном, явно Бояна провоцируя. А тот, как это порой бывает
свойственно людям творческим, не заметил подвоха и упивался своей
осведомленностью:
- А чего тут думать-то? Владимир не отдает. Рылом, говорит, ты,
Добрынюшка не вышел...
Вокруг вновь одобрительно загоготали.
- Ну все, дед, - побледнев, тихо сказал Добрыня Никитич и стал
медленно медленно подниматься со скамьи, - договорился ты.
Тут лишь Боян очнулся от эйфории.
- Добрыня, ты мне друг, но истина дороже, - пролепетал он, осторожно
сполз со скамьи и попятился к двери.
- Врешь, не уйдешь! - вскричал богатырь и, взмахнув саблей, вскочил
прямо на стол.
Юрким выхухолем лесным скользнул Боян в дверь, а все прочие
присутствующие повскакали с мест и, кто мечем, кто саблей острой, а кто и
булавой пудовой принялись размахивать в воздухе, то и дело задевая
соседей...
Не долго думая, Иван схоронился под стол. Под столом было тихо и
уютно. "Так, - подумал Иван, - пора смываться. Однако пойду-ка я за Бояном
прослежу. Все-то этот дед знает. Ежели с ним дружбу свести, вскорости я
всех подноготных киевских знатоком стану. А три богатыря уж так набрались,
что, пожалуй, моего исчезновения и не заметят..."
С мыслью этой он на четвереньках пополз к выходу. Вокруг хрустела
мебель да косточки богатырские. Но внизу было вполне безопасно.
Выбравшись наружу в душную летнюю ночь, в свете звезд Иван увидел
невдалеке сутулую фигуру улепетывавшего по Муромской дороге Бояна и
кинулся за ним.
5. ИВАН ВПЕРВЫЕ ВИДИТ ЗЕЛЕНОВОЛОСОГО ЧЕЛОВЕКА
И ПРИНИМАЕТ УЧАСТИЕ В СОВЕЩАНИИ ВБО
Иван бежал за Бояном резвым богатырским шагом. Когда Боян
подозрительно оглядывался, дурак делал вид, что бежит в противоположную
сторону, и успокоенный певец продолжал свой путь. Скоро они добрались до
придорожного камня, и Боян, мусоля во рту палец, принялся громко читать
надписи.
- Налево пойдешь - в болоте пропадешь, прямо пойдешь - в кабак
попадешь, направо пойдешь - к избе-читальне придешь... Ага!
Боян побежал направо, и заинтригованный Иван продолжил преследование.
Вскоре показалась изба-читальня - большое каменное строение, из которого
шел нестройный гул, напомнивший Ивану трактир в день большого празднества.
Боян замедлил шаг, пригладил бороду и вошел в двери дубовые. Иван
шмыгнул следом.
Огромное помещение, залитое светом десятка свечей, гудело как
растревоженный муравейник. Повсюду - на лавках у стен, на полу, на кадках
с березками сидели бояны. Некоторые лениво перебирали струны гуслей,
другие, насупившись, разглядывали соседей, и почти все похлебывали
медовуху из глиняных крынок. Иван разинул рот и подумал: "Матушка! Все
бояны вместе собрались! А ежели, не ровен час, печенеги сюда нагрянут? Без
песен останемся!.."
Твердо решив постоять на страже русской культуры, Иван сел в уголок,
положил булаву по правую руку, сабельку - по левую и стал ждать. Вначале
бояны подозрительно косились на него, потом кто-то хлопнул себя по лбу и
громким шепотом сообщил:
- Критик!
Все тут же успокоились, потихоньку поставили на пол крынки с
медовухой и приняли благообразный вид. Вовремя, потому что на центр зала
неспешно вышел высокий моложавый мужчина с добрыми глазами на суровом
лице. (*9) Достав из-за пазухи маленькие гусли, он призывно потренькал.
Наступила тишина.
- Ну вот, все и собрались, - негромко сказал боян с добрыми глазами.
- И хорошо. Скоро начнем песни петь. Рад я, что никакая распутица нам не
помеха, и даже набег хазаров не помешал приехать всем русским боянам.
Дружба наша - залог песен веселых.
- А веселье на Руси есть питие, - гнусавым голосом сказал сидящий
рядом с Иваном лысый боян.
Раздался одобрительный смех, и в рядах вновь замелькали крынки с
медовухой.
- Верхушкин! (*10) - строго посмотрел на лысого председательствующий
боян. - Нельзя же так прямо! Вначале песни петь будем, потом разрешаю
немного расслабиться. Только тихонько, чтобы простых русичей не пугать. А
то, сами понимаете, трудно каждый раз для сбора новую избу искать. Первую
избу-читальню, где собирались, народ до сих пор стороной обходит, у синего
моря собирались - так после нашего отъезда избу в питейный дом
переделали...
- Почему? - ахнул кто-то.
- Потому что запах не выветривался, а книги все - спалили.
- Неправда, половину я вынес! - торжествующе достал из кармана
закопченный берестяной свиток боян в первом ряду.
- Ладно, ладно, не будем понапрасну ссориться. Все мы понимаем, что
не будь нас, и читален бы не было. Давайте лучше решим, что сегодня делать
будем. Предлагаю разбиться на маленькие группы, спеть друг другу свои
песни, а потом обсудить их.
- Да мы и так уже спелись! - протестующе крикнул боян Верхушкин. -
Можем сразу все обсудить, а потом веселью предаться!
- Он дело говорит, директор, - поддержал Верхушкина тот самый
старенький седой боян, который только что с Иваном и тремя богатырями
сидел в кабаке. - Все мы понимаем, что здесь собрались настоящие пивцы...
певцы, то есть. Профессионалы! Не побоюсь даже сказать, гении... Чего ж
нас, гениев, обсуждать? Лучше мы молодежь послушаем, решим, что с ней
делать...
- Лапкин! (*11) - погрозил ему пальцем директор. - Нам гении не
нужны. Нам нужна чистота звука!
Все дружно закивали. А боян-директор продолжал развивать свою мысль:
- Помните, как в первый раз мы собрались? Какой разброд был в
певческом деле? Отдельные именитые певцы пели в полный голос, а нас и
слушать никто не хотел! И вдруг мы собрались кучкой, созвали народ и
исполнили концерт "Версты былинные"! (*12) Поодиночке нас бы закидали
тухлыми кокосами, а когда мы вместе были - побоялись! И пусть кое-кто
возмущался некоторой разноголосицей, все равно признано было, что многие
из нас имеют слух, а некоторые - голос. Да что говорить, независимо от
слуха и голоса все мы сочиняем и собственные былины!
- Кстати, о собственных былинах! - приподнявшись, гневно заявил
сидящий на кадке с березкой маленький сутулый боян. - Я сочинил уже
столько былин, столько струн всем тут на гуслях перенастроил, такое
активное участие в делах ВБО принимал, что мне давно пора организовать
сольный концерт!
Сидящий по правую руку от директора боян поднялся и иронически
ухмыльнулся:
- Ах, Шнобель, Шнобель... (*13) Ну зачем вам сольный концерт? Сольных
- не надо. Когда бояны вместе поют, не так заметно кому чего не хватает!
- А ты пел сольно, пел! - подпрыгивал не месте боян Шнобель.
- У меня слух есть, - парировал тот и сел.
Заинтригованный Иван толкнул сидящего рядом бояна булавой и спросил:
- Слушай, кто это?
- Боян, ткачев сын, (*14) - потирая бок ответил сосед.
- А что такое ВБО?
- Всерусское боянское объединение... Ну ты, критик, и темный! Кто ж
нас не знает?!
Пристыженный дурак примолк. А директор ласково потрепал по голове
хнычущего Шнобеля, шепнул ему что-то на ушко и объявил:
- Ну что ж, пора и обсудить кого-нибудь. На закуску, так сказать.
Лапкин, говорят, вы уже прослушали былины молодых?
Но не успел Лапкин ответить, как из тесной кучки безусых боянов,
которые трясясь от страха стояли в дверях, вынырнул удивительный человек.
Иван-дурак при его появлении поперхнулся медовухой, которую кто-то любезно
протянул ему, и стал на всякий случай натягивать боевые рукавицы.
Человек был немолод и на бояна ничуть не походил. Да и вообще не
походил он на русича, хоть и сабельку имел, какой любой богатырь бы
позавидовал. Но самое удивительное - его волосы и борода имели
нежно-зеленый, напоминающий о весне и свежей травке, цвет!
