Уже узнала, что его зовут Иваном. Ах, Тома, неужели тебе непонятно, почему
блондин такой старательный? --Он в НИИ работает,-- шептала Тамара на ухо,--
очень интересный. Только нос мне не понравился. Слишком крупный. Но ведь нос
-- не самое главное для мужчины, а ты как думаешь? Лиза снова ее не слушала.
В общем вечер выдался хороший. И пьеса отличная, и актеры играли отлично. А
Лиза как будто изменилась -- какое-то магическое влияние оказывало на нее
синее платье. Когда на лестнице после спектакля стояли, одна жемчужинка от
платья отлетела. Так что, Лиза бросилась ее искать? Ничего подобного. Иван к
ее ногам -- подобрать, а какой-то седой старик сказал с улыбкой: -- Зачем
разбрасывать драгоценности, девушка? Иван протянул жемчужину, а старик
сказал:
-- Чудесный жемчуг. Японский? Разрешите...-- повертел в пальцах и
добавил: -- Я -- старый геолог и, должен сказать, разбираюсь. Впрочем, вы
так прекрасны... -- и вздохнул. Лиза даже покраснела. А Тамара Ивану свой
телефон диктовала. Зря это, не понимала она простой мужской тактики. Тамара
для него -- ниточка, не больше. А ей, Лизе, все это ни к чему. У нее дом,
Павел Николаевич, работа. И не будет завтра ни туфель, ни платья -- и на том
спасибо. Кому спасибо? Шкафу? Внизу Иван занял очередь в гардероб, Тамара
отлучилась, а к Лизе подошел молодой человек, знакомый на вид. -- Пани
Рената? -- сказал он.-- Я вас узнал. -- Я не пани,-- сказала Лиза. Еще чего
не хватало. И тут же узнала. Актер. И даже известный. Только позавчера по
телевизору выступал. -- Простите,-- сказал актер -- Признаюсь, что не знал,
как мне подойти к вам. И придумал начало -- про Ренату. Разве плохо
придумал? Лиза сказала, что плохо, но улыбнулась, потому что актер был очень
обаятельный. Тем более, что с разных сторон на них смотрели и все мучились
вопросом: с какой красавицей разговаривает тот актер? Но тут же разговор и
кончился. Вернулся Иван с плащами, увидел актера и сразу стал такой сухой,
вежливый, что недалеко до неприятностей. Лиза по старым временам знала, что
тут надо парней разводить, а от Тамары проку нет -- она как увидала, какой у
Лизы новый поклонник, -- челюсть отвисла. Лиза -- плащ через руку, ничего,
на улице оденется, другой рукой Ивана подхватила и к выходу, даже не
попрощалась с актером.
На улице Иван опомнился и сообразил: -- Убежим от нее? Это он имел в
виду Тамару. До чего проста мужская хитрость!
-- Нет,-- сказала Лиза почтивесело.-- Не убежим.
-- Лиза!
-- И провожать не надо. Прошу вас, не портите вечер. Хороший вечер. --
Хороший, -- признался Иван, но с такой печалью, словно на вокзале.
Лиза спохватилась, что все еще держит его за руку. Отпустила и
поглядела на часы. Половина одиннадцатого. Павел Николаевич уже домой
пришел, сердится. И такой большой показалась дорога между театральным
подъездом и комнатой с одной лампочкой под потолком, в двадцать пять свечей
-- больше экономия не позволяет. Глаза у Ивана грустные и совсем не
нахальные. Лиза знала: что она ему сейчас прикажет, то он и сделает. --
Уходите,-- сказала она.-- А то сейчас выйдет Тамара и я так сделаю, что вам
ее придется домой провожать. -- Я и на это готов. Но послушался, ушел. И
вовремя. Потому что выскочила Тамара -- черные вавилоны на голове
наперекосяк. -- Ты знаешь, меня этот, артист, задержал. Кто, спрашивает,
такая, почему не знаю? Ну просто с первого взгляда рехнулся. Слушай, он еще
там стоит. Он решил, что Иван твой муж. Я ему телефон мой дала. -- Зачем? --
Как зачем? Кроме всего прочего -- билеты обеспечены. На самый дефицитный
спектакль. Ты понимаешь? Лиза махнула рукой и побежала к остановке
троллейбуса. А Тамара осталась. Металась между подъездом и Лизой. Потом
вспомнила и крикнула вслед:
-- А Иван где?
6
Лиза поднялась по лестнице, открыла дверь своим ключом. В коридоре было
темно, только в щель из-под двери комнаты пробивался свет. Не спит. Плохо,
придется платье показывать.
Лиза стояла, не входила. Ей стало себя жалко. И не может она рассказать
Павлу Николаевичу про спектакль, и про старика профессора, и как переживала
Тамара. А ведь со своими товарищами он разговаривает, что-то ему на свете
интересно... И Тамара завтра по всему заводу раззвонит, и еще не придумано,
откуда у нее платье... Она вошла в комнату. Павел Николаевич ее не видел. Он
сидел на полу перед шкафом, лысина поблескивала под лампой, а вокруг
разложены разные приборы. Нашел время свои завалы разбирать...
-- А,-- сказал он, не оборачиваясь.-- Явилась, не запылилась. Голос не
обиженный, не сердитый. Выговора не намечается.
-- Что ты делаешь?-- спросила Лиза, снимая плащ.-- Ужинал?
Только тут поняла, что шкаф распахнут, а нижний ящик вытянут на пол.
-- Понимаешь, заглянул туда, думаю, как использовать -- пустой ведь. И
при первом же расчете пришел к выводу о том, что ящик не до конца задвинут.
Следовательно, там что-то находится.
Павел Николаевич был необычно говорлив. Доволен собой. -- Значит, я его
вынул -- и оказался прав. Там деталей целый вагон. Кто-то прятал с тайной
целью. Смотри, трансформатор миниатюрный, разве у нас такие делают? Батареи
кадмиево-никелевые, я в этом, простите, разбираюсь. А провода отсоединенные,
я отдельно складываю. У меня один человек есть, он из них ремешки вяжет, по
три рубля с руками отрывают. И схемы транзисторные. Тонкая работа. Я уже
шестнадцать панелей снял, а там еще сколько осталось! Хочешь, погляди. Он
говорил и говорил, не глядя на Лизу, а Лиза стояла, прекрасная как
принцесса, и понимала, что шкаф убит. Никакой сказки--шкаф оказался
прибором, чтобы осуществлять желания. Люди старались, изобретали... -- А
ведь люди старались,-- сказала она тихо. Удивленный не столько словами,
сколько тоном Лизы, Павел Николаевич поднял круглую голову.
-- Старались бы -- не сдали в комиссионку.
-- Наверно, случайность вышла, ошибка.
-- Не надо было сдавать.-- Он отгонял сомнения и опаску. -- Я уже
предварительно подсчитал -- больше чем на сорок рублей получается. -- Люди
старались, и он еще много мог сделать... тебе тоже. -- Не мели ерунду,--
Павел Николаевич нырнул в шкаф -- голос оттуда доносился глухо.-- Что за
платье надела? У Тамарки взяла?
Ответа он не ждал, Лиза и не стала отвечать. Не поверит. А поверит --
еще хуже: разозлится, что не сказала вовремя. "Могла записку оставить, мы бы
его использовали". Лучше, что не использовал.
-- Ты с платьем аккуратнее. Если пятно или что... Лиза смотрела в
зеркало. Бледное, незнакомое лицо и глаза большие и темные -- одни зрачки.
Что-то внутри шкафа зашуршало, лопнуло. Тяжело дышал, старался Павел
Николаевич.
И Лиза услышала свой голос. Только потому и догадалась, что свой, что
больше некому было так пронзительно, зло, отчаянно кричать.
-- Вылезай! Кончай сейчас же! Люди же старались...
Кир Булычев.
Два билета в Индию
1. ПИТОН ПРИПОЛЗАЕТ НОЧЬЮ
За четыре дня до конца смены, когда все уже думали, что месяц обойдется
без происшествий, в пионерском лагере "Огонек" случилось чрезвычайное
происшествие.
После обеда пионеры второго отряда Юра Семенов и Олег Розов по прозвищу
Розочка поймали на поляне за кухней кошку Лариску и хотели привязать к ее
хвосту консервную банку с гвоздями и в таком виде выпустить кошку на
эстраду, где репетировал хор. Идея принадлежала Розочке, а исполнял это
черное дело Семенов. На вопли кошки из кустов выскочила пионерка третьего
отряда Юля Грибкова и без предупреждения начала молотить Семенова по голове
книжкой Дж. Даррелла "Зоопарк в моем багаже", в которой рассказывается, как
надо охранять животных. Семенов решил не сдаваться и, как только опомнился,
подбил Грибковой глаз и расквасил нос. К тому же Грибкова исцарапала ему
правую щеку. Книжка тоже пострадала. Розочка был свидетелем, а потом стал
разнимать врагов и тоже получил свою порцию синяков.
Вечером Юля Грибкова сидела на той же поляне со своим приятелем и
одноклассником Фимой Королевым. Ужинать она не пошла, не хотелось. Она
ждала, когда после кино соберутся вожатые у директора и ее выгонят из
лагеря. Всем почему-то было интересно поглядеть на Юлю, девочки ругали
Семенова и Розочку, а ребята смеялись.
- Твоя бабушка не переживет, - сказал Фима. - Она такая нервная.
Юля не ответила: и так было все ясно.
- Придется тебя спрятать у меня дома, - сказал Фима. - Мои все равно в
отпуске. А если приедут, передадим тебя кому-нибудь еще из класса. И чего
тебя потянуло в бой? Кошке от этой шутки ничего плохого.
- А нервы? - спросила Юля. - А унижение? Ведь нервные клетки не
восстанавливаются.
- Какие нервы у кошки? - удивился Фима.
- Если звери не могут сказать, значит, с ними можно делать что
вздумается?
- Странная ты, Юлька, - сказал Фима. - Иногда мне кажется, что ты
животных любишь без всякого разбора. Ты бы и тигра пригрела. И скорпиона.
- Плохих зверей не бывает, - сказала Юлька. - Все равно что плохих
младенцев. Потом уже люди воспитываются, превращаются в разных... А сначала
все хорошие.
Юле не хотелось говорить с Фимой. Лучше бы он ушел. В самом деле
положение у нее было трудным. Мать с отцом в отпуске, бабушка еле ходит...
приедет Юля. "Ты почему раньше, времени?" - "А меня выгнали за драку!"
- Змеи, скорпионы, кошки и всякие гады... - задумчиво произнес Фима. -
Я житель города и предпочитаю иметь дело с автобусами.
Сказав это, он поднял голову к небу и увидел в листве большого дерева,
что росло у самого забора, что-то очень большое и серое, словно дерево
обмотали толстым кабелем. Кабель заканчивался головой, и на Фиму смотрели
черные глаза.
- Э, - сказал Фима и осторожно показал рукой на дерево. Что-то
зашуршало, и серый кабель пропал.
- Ничего не вижу, - сказала Юлька.
- И не надо, - сказал Фима. - У меня от твоих разговоров в глазах
галлюцинации.
Вечерело. Появились первые комары, кружили, вынюхивали. От леса
потянуло запахом грибов - лето кончалось. По дорожке шла кошка Лариса,
может, хотела сказать спасибо Юльке, но не дошла, а вдруг выгнула спину,
шерсть торчком и зашипела, глядя на кусты. Потом повернулась и умчалась.
- Что-то там есть, - сказал Фима. - Кошки чуют.
- Пойду проверю, - сказала Юлька. - Чего сидеть ждать.
Ей тоже показалось, что в кустах у забора что-то таится, большое и
незнакомое. Кусты густой стеной прикрывали забор и потому вожатые не
догадывались, что в заборе есть удобная дырка, сквозь которую после отбоя
можно убежать к реке.
Но стоило Юльке сделать два шага к кустам, как кусты покачнулись и
замерли. Тихо.
Тут сзади раздался шум голосов, кончилось кино. Юлька мужественно
вынесла все смешки и шутки. Вожатые и другие лагерные взрослые пошли в домик
директора, где должны были обсуждать чрезвычайное происшествие. Юлька
постояла немножко, потом отправилась в свой одноэтажный голубой дом, села на
кровать и стала ждать, как решится ее судьба.
Она даже не знала, сколько прошло времени, - стемнело. С площадки
неслась музыка, там танцевали. Кто-то забегал в палату, что-то спрашивал.
Юлька пыталась было читать Даррелла, но ничего не получилось. Да и свет
зажигать не хотелось.
Потом к окну простучали мелкие шаги. Юлька догадалась - Фима.
- Юлька, - сказал он. - Обсудили.
- Меня обсудили?
- Я под окном подслушивал. Окно открыто, все слышно.
- Ну и что? - Юлька старалась спросить так, чтобы в голосе не было
