ее хозяева. Возможно, что они еще ходят нагишом и не строят городов, так
что при разведполете их не обнаружили. Разумные они, или стремятся к
такому состоянию - в любом случае они любопытны, за что их никак нельзя
корить.
Он лежал и прислушивался к шорохам. Потом вздохнул, сказал сам себе
"Доброе утро". Ему осталось провести здесь шесть суток в полном
одиночестве. Когда ясно виден предел твоей робинзонаде, общие цели в жизни
претерпевают метаморфозу. Проблемы выживания, спасения товарищей,
перспектива медленной смерти - все это пропало. Но шесть дней - совсем
немалый срок и глупо провести их, лежа на койке и читая в четвертый раз
пятый том Ключевского. Потом знакомые будут спрашивать, - а что ты, Слава,
делал, когда вернулся на корабль? Можно ответить им - залег в спячку.
Знакомые улыбнутся, ничего не скажут и подумают - вот дурак. Попасть на
новую планету и проспать на ней шесть дней подряд.
Если верить справочнику, через трое суток наступит утро. Тогда надо
будет пойти по берегу в обратную от маяка сторону. Где-то там должен быть
просвет в бесконечных кустах и можно будет заглянуть внутрь, посмотреть,
где и как обитает ночной гость.
Придя к такому удачному решению, Павлыш, чтобы не тратить времени
даром, выбрался наружу, отыскал в груде щепок более - менее сохранившееся
тело летучей твари и перетащил его в лабораторию. Дверь в анабиозный отсек
он задраил намертво, так, что если сам доктор заразится какой-нибудь
местной дрянью, ни один вирус к ваннам не проникнет.
В лаборатории пришлось повозиться, пока в куче обломков удалось
отыскать и привести в рабочее состояние кое-какие инструменты. Павлышу со
школьных лет не приходилось препарировать без помощи микроскопа, под
тусклой желтой лампочкой, пользуясь вместо предметных стекол донышками от
колб и стаканов. Павлыш с наслаждением ругал первобытные условия своего
существования, разделал несколько тварей, увлекся, выловил в море на свет
фонаря трех мелких морских жителей, отыскал в трюме контейнер со спиртом,
перетащил из камбуза гнутые кастрюли, сковородки, превратил лабораторию в
весьма неряшливую кунсткамеру, нажил мозоль и несколько водяных пузырей на
ладонях и к исходу третьего дня стал первым в Галактике специалистом по
биологии планеты. Правда, по биологии низших форм ее жизни, строение
которых давало все основания полагать, что эволюция здесь зашла довольно
далеко и утром на свету, можно будет весьма расширить свои знания.
Самый интересный сюрприз таили в себе кусты. Они оказались не только
растениями, но и животными - сложным и любопытным симбиозом между
растениями с полыми стеблями и простейшими организмами, населявшими
внутренность стеблей. Организмы эти были общественными - сродни муравьям и
именно они заставляли ветви сопротивляться попыткам чужаков проникнуть
внутрь кустарника, где кишела разнообразная жизнь, связанная, от летучих
тварей до микробов, в единую систему.
Павлыш долго бился над задачей, как притвориться своим, заставить
кусты расступиться перед ним, но пришлось отказаться от этой затеи - на
горизонте появилась голубая полоса. Надвигался рассвет и пора было
готовиться к большой экспедиции под кодовым названием "Робинзон идет по
острову".
Если у тебя неделя безбедной жизни, если тебе ничто не угрожает, то
сидеть в корабле, пить чай и препарировать мошек - занятие не для
цивилизованного человека. Цивилизованный человек хочет открыть новый
материк и назвать неведомую реку именем любимой женщины - скажем мамы. Так
что зуд любознательности, одолевший Павлыша был естественен для
прирожденного землепроходца.
На этот раз Павлыш проявил великолепную изобретательность, которой
позавидовал бы неандерталец, уходящий из пещеры на трехмесячную охоту и
оставляющий там, по-соседству с хищными зверями, любимую жену и детей.
Когда он, наконец, запер входной люк и вспомнил, что забыл нож, лежащий на
полке в шлюзовой камере, то справиться с запором ему удалось лишь через
полчаса. И только после того, как он, придя в полное отчаяние, в упор
выстрелил в него из пистолета. Потом пришлось мастерить новый запор. В
результате, Павлыш покинул стоянку корабля, когда солнце уже поднялось на
границе воды и песка, продираясь сквозь сизые полосы облаков. Вновь, как и
вечером, пришлось идти навстречу солнцу, только в противоположную сторону.
Павлыш экипировался основательно, так что ему были не страшны ни
звери, ни стихийные бедствия. За спиной висели запасные баллоны -
кислорода на трое суток. Сбоку сверкал пистолет, на другом бедре хороший
охотничий нож, кустарным образом переделанный из кухонного. Поверх
баллонов горбился рюкзак с запасом пищи и воды и даже надувным спальным
мешком - вдруг придется остановиться на отдых.
Часа через три, когда солнце растопило иней на кустах, когда поднялся
ветер и переворачивал, серебрил приоткрывшиеся узкие листья кустов,
Павлыш, наконец, увидел то, что искал. Широкая река вливалась, разбившись
на множество протоков, в море, прерывая монотонную линию кустарника. Берег
реки был болотистым, но пружинил под ногами и держал Павлыша. Короткие
острые стебли травы с синими венчиками колючек цеплялись за башмаки и с
них в разные стороны прыскала летучая мелочь. Из кустов выскочили
встревоженно вспугнутые твари, покрутились над Павлышем и спрятались
обратно. Берег стал выше, суше, кусты расступились и Павлыш очутился у
края широкой долины.
С одной стороны долина была ограничена морем, отороченным полосой
кустарника, с другой упиралась в отвесный, без разрывов скалистый обрыв.
Река поворачивала километрах в трех от устья и текла вдоль долины, деля ее
на две длинные, зеленые полосы.
Павлыш дошел до поворота реки. Здесь течение было быстрым и в чистой
воде были видны обкатанные камни и длинные нити водорослей. Короткие
оранжевые черви дергались, словно прыгали друг за дружкой между водорослей
и, прежде чем войти в воду, Павлыш кинул в них камнем, отгоняя от брода.
Быстрое течение мешало идти, вода вздыбливалась у ног, всплескивала,
урча и дневной мир этой планеты пришелся Павлышу по душе. Большая птица с
длинным гибким хвостом сделала круг над Павлышем, ринулась вниз и тяжело
поднялась с воды, держа в желтых зубах небольшое водяное животное.
В самом глубоком месте вода доставала Павлышу до пояса и поток чуть
не снес его в глубину, но тут же берег пошел вверх и Павлыш, отряхиваясь,
словно пес, выбрался на траву к большому дереву, покрытому розовой
листвой. Вблизи оказалось, что это не листва, а паутинные мешочки, которые
таскали за собой страшные гусеницы, перебираясь с ветки на ветку. Гусеницы
при виде Павлыша поднимали головы и пугали его - шевелили передними
ножками. Гусеницы Павлышу не понравились и он отошел от дерева.
Неподалеку бродило стадо каких-то животных. Животные были весьма
странного вида. Несколько пар длинных тонких лап несли тело, схожее с
бурдюком. Вместо головы из бурдюка торчали ободки. Сверху бурдюк был
украшен острыми шипами. Животные шустро рвали хоботками траву и совали
себе под живот - видно там пряталась пасть. Павлыш достал камеру и
несколько минут снимал подробный и неспешный фильм о жизни долины и даже
заставил себя вновь приблизиться к розовому дереву с отвратительными
гусеницами, которые весьма разозлились увидев, что он возвращается, и
делали вид, вот - вот прыгнут ему в лицо.
Напоследок Павлыш отснял панораму скалистой стены. Нечто светлое и
округлое двигалось по обрыву. Павлыш дал максимальное увеличение и в
видеоискателе обнаружилась белая бесформенная туша, ползущая по узкому
карнизу. Павлыш тушу узнал. Это был тот белый слон, что чуть не погубил
его ночью, у маяка. Надо быть осторожным. Оказывается эти гады выползают
из своих нор и днем.
Камера скользнула дальше, вниз и в объектив ее попали еще два
существа. Эти существа значительно уступали слону в размерах и явно
передвигались на двух ногах. Они бежали по тому же карнизу, что и слон, и
не надо было быть гением, чтобы догадаться, что слон их преследует.
- Здравствуйте, - сказал Павлыш вслух. - Вот мы и встретились, ночные
гости. В случае чего можете рассчитывать на нашу помощь.
Павлыш переместился к вершине небольшого холма, где росло дерево без
паутины и гусениц на нем. Это был отличный наблюдательный пост. Оставалось
только ждать, как развернутся события дальше. В любом случае пока что
белый слон не настигал двуногих. У них были еще шансы скрыться. А если им
удастся сделать это без его помощи - тем лучше. Всегда предпочтительнее не
вмешиваться в чужие дела. Где гарантия, что господствующая, разумная форма
жизни на этой планете не белый слон? И за Павлышем тогда гнался какой -
нибудь береговой сторож или любитель лунного света, принявший Павлыша за
сувенир или двуногую обезьяну, представляющую собой изысканное лакомство в
слоновьих зажиточных слоях?
Беглецы спустились к долине, задержались на осыпи, совещались. В руке
одного из них Павлыш углядел длинную палку или копье. Это говорило в
пользу разумности двуногих и было приятным открытием. Всегда как-то
приятнее заводить дружбу с себе подобными, чем с пятнадцатиногими пауками,
хотя среди них встречается немало милейших и умнейших особей.
Двуногие направились к реке. Они шли не спеша, уверенные, что слону
их не догнать и не видели, как слон, миновав узкий карниз, вобрал в себя
свои щупальца и покатился вниз по осыпи, словно мягкий мяч. С каждой
секундой он сокращал расстояние между собой и двуногими. Рука Павлыша сама
потянулась к пистолету.
Но тут одно из существ заметило приближение слона и предупреждающе
крикнуло. Двуногие припустили к реке. Потом остановились. Что-то новое
привлекло их внимание.
Павлыш опустил рукоять пистолета - сигналить беглецам не надо,
посмотрел в направлении их взгляда и увидел, что вдоль берега идут другие
двуногие. Тех, новых, было шестеро. Все они были вооружены копьями,
похожими на огромные вилки.
Переводя взгляд обратно к первым двум, Павлыш увидел, как они нырнули
в траву.
Ага, сказал он себе. Враждующие племена. И наших меньше. Положение
обостряется. Сзади слон, спереди соперники. Что будем делать?
Один из его двуногих (Павлыш невольно, как болельщик на стадионе,
разделил присутствующих на команды и выбрал ту, за которую намерен болеть)
катался в ярости по траве и бил кулаками по камням. Он вопил как будто его
резали живьем. Другой его спутник суетился рядом, пытался образумить
товарища. Из этой попытки его ничего не вышло. Первый вскочил на ноги,
подобрал копье и бросился на шестерых врагов.
Как древний викинг, попавший в боевое безумие, комментировал Павлыш.
Ему было очень жалко парня, который шел навстречу бессмысленной гибели.
Второй бежал вслед за викингом и все пытался отговорить его от сражения.
Шестеро у реки тоже увидели нападающего. Они без излишней спешки
рассыпались в цепь и начали сходиться так, чтобы захватить парня в
полукольцо. Один из них развернул небольшую сеть.
Будут брать живьем, подумал Павлыш. А может и нет - как гладиаторы,
накинут сеть и прибьют копьями. Выйти бы сейчас и заявить: я ваш новый
бог, прекратите кровопролитие.
Но Павлыш не успел выполнить своих намерений. Второй из беглецов,
остановившийся в нерешительности, не заметил, как к нему бесшумно
подкрался белый слон. Слон протянул вперед щупальцы, почувствовав их
прикосновение, беглец рванулся вперед. Крик о помощи достиг его спутника,
что бежал навстречу врагам. И тот замер на месте. Затем, поняв, что
