протесты никто не слушал. Теперь он был обречен. Ни за какие миры он не
мог обмануть этих радостно улыбавшихся людей.
Они свалились на голову сестре Лема, которая - надо отдать ей должное
- достойно встретила удар. Приготовленный ею обед, слава Богу, оказался
легким. Майлз познакомился с детьми, племянниками и племянницами
семейства Журик. Попав к ним в плен, он совершил прогулку по лесу и
проинспектировал их любимый пруд. С серьезным видом прошелся босиком
по гальке, пока пальцы не окоченели, и самым авторитетным форским тоном
провозгласил, что это, безусловно, отличный пруд, возможно, лучший во всей
провинции. Для детишек он явно был завораживающей аномалией -
взрослый человек почти одного с ними роста.
Так - одно за другим - почти наступил вечер, когда они вернулись
обратно в школу. Майлз глянул на людей, снующих по большому двору с
тарелками, корзинами, цветами, музыкальными инструментами, кувшинами и
графинами, дровами и скатертями, и сердце у него ушло в пятки. Несмотря на
все свои усилия, он таки угодил на торжественный ужин.
Фразы типа "Нам нужно улететь до темноты, Мартин не привык к полетам
в горах" застыли у него на устах. Им крепко повезет, если удастся отсюда вы-
браться до завтрашнего утра. Или - он отметил огромное количество
глиняных кувшинов с кленовой медовухой, самым сногсшибательным
алкогольным напитком, когда-либо изобретенным человечеством -
завтрашнего вечера.
Потребовалась хорошая еда, красивый закат, костер и довольно-таки
приличное количество медовухи, чтобы он постепенно расслабился и начал
получать удовольствие от происходящего. Затем заиграла музыка, и все
вообще стало прекрасно. Мартин, сперва воротивший нос от деревенской
простоты праздника, закончил тем, что начал обучать городским танцам
группу подростков. Майлз решил избавить парня от предупреждений вроде:
"Кленовая медовуха хоть и пьется легко, но плохо отражается на мозгах".
Некоторые вещи нужно постигать на собственном опыте в определенном
возрасте. Майлз танцевал традиционные танцы с Харрой и другими
женщинами, пока не сбился со счета. В конце концов, этот праздник был
вовсе не в его честь, хотя поздравления с днем рождения и шуточки сыпались
в изобилии. Это был праздник Лесной долины. А если его приезд и послужил
предлогом - ну что же, значит, он наконец принес хоть кому-то хотя бы
какую-то пользу.
Но когда костер начал угасать и праздник пошел на убыль, им вновь
овладело чувство неудовлетворенности. Он приехал сюда для того, чтобы...
Что? Чтобы попытаться справиться со своей депрессией. Это - как вскрыть
фурункул. Отвратительная метафора, но его тошнило от самого себя. Ему
хотелось взять кувшин медовухи и пойти поговорить с Раиной. Дурацкая
мысль. Так он, пожалуй, начнет пьяно рыдать на водохранилище и утопится
вместе со своим горем. Скверная плата жителям Лесной долины за столь теп-
лый прием, и нарушение данного Айвену слова. Чего он ищет, исцеления или
смерти? "И того, и другого". Именно это промежуточное состояние и
невыносимо.
Однако ближе к полуночи он все же оказался на берегу. Но не один. Лем с
Харрой пошли с ним и присели рядом на ствол дерева. Обе луны, высоко
стоящие в небе, мягко отражались на водной глади, превращая
поднимающийся туман в серебряную дымку. Лем прихватил кувшин
медовухи и в тишине щедро налил каждому.
Сидя в темноте, Майлз понял, что вовсе не с мертвыми хотелось ему
поговорить. С живыми. Бесполезно каяться перед мертвыми, не в их власти
дать отпущение. "Но я поверю твоему Голосу, Харра, как когда-то ты
поверила моему".
- Я должен кое-что тебе рассказать, - обратился он к Харре.
- Так я и знала, что что-то произошло, - вздохнула она. - Надеюсь, вы
не умираете?
- Нет.
- А я боялась чего-то именно такого. Не многие мутанты живут долго,
даже если им не перерезать глотку.
- Форкосиганы делают все наоборот. Глотку-то мне как раз перерезали -
только для того, чтобы жил, а не для того, чтобы умер. Это длинная история и
подробности засекречены, но в прошлом году я оказался в криокамере на
одной планете, затерянной в просторах галактики. А когда меня откачали,
возникли кое-какие проблемы медицинского характера. А потом я сделал
глупость. А потом еще большую глупость, то есть солгал. И меня застукали.
И уволили. Так что моим достижениям, которые тебя вдохновляли, пришел
конец. Тринадцать лет отчаянных усилий пошли псу под хвост. Дай мне тот
кувшин. - Отхлебнув сладкой огненной жидкости, он вернул кувшин Лему,
который сперва передал медовуху Харре, потом глотнул сам. - Вот уж
никогда не думал, что к тридцати годам окажусь штатским.
Лунные дорожки бежали по темной воде.
- Ты тогда велел мне стоять прямо и говорить правду, - произнесла
Харра после продолжительного молчания. - И что же, это означает, что ты
теперь будешь больше времени проводить в провинции?
- Возможно.
- Отлично.
- Ты жестокая, Харра, - простонал Майлз. В лесу тихо пели жуки,
исполняя свою маленькую лунную сонату.
- Человечек. - Голос Харры был так же ласков и опасен, как кленовая
медовуха. - Моя мать убила мою дочь. И была судима за это перед всей
Лесной долиной. И ты думаешь, я не знаю, что такое публичный позор? Или
мне не знакомы утраты?
- А почему, по-твоему, я тебе все это рассказываю? В призрачном лунном
свете Харра молчала достаточно долго, чтобы Лем успел снова пустить
кувшин по кругу. Затем она сказала:
- Продолжай. Ты просто продолжай. Ничего другого тебе не остается, и
нет способа это исправить. Просто двигайся дальше.
- А что там, дальше? Когда придешь?
- Снова жизнь, - пожала она плечами. - Что же еще?
- Это обещание?
Харра подняла камешек, повертела в пальцах и кинула в воду. Лунная
дорожка заколебалась и покрылась рябью.
- Это неизбежно. Никакого обмана. И никакого выбора. Ты просто
живешь дальше.
На следующий день Майлз заставил Мартина поднять флайер в воздух
около полудня. Глаза парня были красными и воспаленными, а физиономия
приобрела зеленоватый оттенок, достойный скоростного пролета по
Дендарийскому ущелью. Он вел флайер очень аккуратно, с большой
осторожностью, что полностью устраивало Майлза. Мартин тоже не
отличался разговорчивостью. Единственное, что он спросил, было:
- Вы нашли то, что искали, милорд?
- В этих горах свет ярче, чем где-либо еще на Барраяре, но... нет. Когда-то
ответ здесь был, но теперь его нет. - Майлз извернулся под пристяжными
ремнями и оглянулся на постепенно снижающиеся холмы. "Этим людям
необходимы тысячи вещей. Но им не нужен герой. Во всяком случае, не
такой, как адмирал Нейсмит. Им нужны такие, как Лем с Харрой".
Майлз хмыкнул, не слишком довольный сделанным открытием.
Помолчав, он спросил:
- Как по-твоему, Мартин, средний возраст - это сколько?
Мартин пожал плечами.
- Лет тридцать, я думаю.
- Я тоже всегда так думал. - Хотя однажды он как-то слышал
высказывание матери, что средний возраст - это на десять лет больше, чем
тебе самому. Величина переменная.
- В Императорской Военной Академии был один профессор, -
продолжил Майлз, - который читал вводный курс по тактике. Он говорил,
что никогда не меняет экзаменационные вопросы от курса к курсу и не
опасается списывания, потому что хоть вопросы и одни и те же, ответы
всегда меняются. Тогда я думал, что это шутка.
- У? - послушно отреагировал Мартин.
- Не важно, Мартин, - вздохнул Майлз. - Просто двигай вперед.
ГЛАВА 12
Вернувшись в дом на озере и наскоро перекусив, Майлз заперся в комнате
с комм-пультом и принялся просматривать поздравления, присланные из
Форбарр-Султана. Каждое поздравление полностью соответствовало
отправителю: послание Грегора было серьезным и немногословным, Айвена
- полным скрытой насмешки.
Поздравление от Марка, пришедшее с Колонии Бета, было очень...
марковским. Его насмешки казались неловкой пародией на насмешки
Айвена, только злее и продуманнее. По ряду признаков Майлз понял, что
Марк отослал не первый вариант записи. И тут он сообразил, что скорее
всего Марк впервые в жизни поздравляет кого-то с днем рождения.
"Продолжай в том же духе, Марк. Пока ты еще лишь учишься быть
человеком".
Но ехидствовал Майлз недолго - ровно до той минуты, когда он понял,
что предстоит составить ответное послание. Совершенно очевидно, что Марк
еще не знает об изменении его статуса. Как, черт возьми, сообщить об этом
таким образом, чтобы его брат-клон не подумал, что Майлз винит в
происшедшем его? Поразмыслив, Майлз решил отложить это на потом.
Поздравление от родителей он оставил на закуску. Оно пришло по лучу, а
не почтой. Значит, Зергияр включен в правительственную сеть и послания
доходят до адресата чуть больше, чем за сутки, тогда как курьерский корабль
летит от Зергияра до Барраяра почти две недели. Следовательно, родители
комментируют последние дошедшие до них сведения. Вздохнув поглубже,
Майлз включил запись.
Родители встали подальше от камеры, чтобы обоим быть в кадре, поэтому
на экране они казались маленькими улыбающимися фигурками. Граф Эйрел
Форкосиган, высокий седоволосый мужчина лет семидесяти, одет в
коричневый с серебром мундир Форкосиганов. Должно быть, запись делали в
разгар рабочего дня. На графине - дневной костюм фор-леди: пиджак и
юбка зеленых тонов. Темно-рыжие волосы Корделии Форкосиган, очень
похожие на гриву Толстого Дурачка, только с большим количеством седины,
были, как обычно, сколоты сзади красивыми гребнями. Ростом графиня не
уступала мужу. В ее ясных серых глазах плясали чертики.
"Они не знают. Им никто не сообщил", - понял Майлз еще до того, как
родители произнесли хоть слово.
- Привет, дорогой, - начала графиня. - Поздравляю с тем, что добрался
до тридцатилетия живым.
- Да, - тут же вступил граф. - Мы и впрямь частенько думали, удастся
ли тебе это сделать. Но вот - удалось. Могло быть и хуже, но по зрелом
размышлении над возможными вариантами рад, что все так, как оно есть. Я
сейчас на Зергияре, вдали от тебя, но я могу каждое утро смотреться в
зеркало и вспоминать тебя, глядя на свою седину.
- Не верь ему, Майлз! - ухмыльнулась графиня. - Он начал седеть еще
тогда, когда мы с ним только познакомились. Ему тогда было сорок с неболь-
шим. Я поседела гораздо позже.
- Мы без тебя скучаем, - продолжил граф. - Потребуй, чтобы на
следующее задание тебя отправили через Зергияр. Здесь творятся вещи,
имеющие огромное значение для будущего Империи. Я знаю, тебе будет
интересно посмотреть на это собственными глазами.
- И если Саймон тебе не позволит, я устрою ему веселую жизнь, -
добавила графиня. - Передай это ему как мое личное обещание. Элис
сказала, что ты дома вот уже несколько недель Почему не свяжешься с нами?
Загулял на пару с Айвеном и не можешь выкроить десяти минут для беседы с
престарелыми родителями?
Похоже, леди Элис тоже не пожелала сообщать родителям плохие новости.
Даже общепринятую версию. А она - главный передатчик всех сплетен,
циркулирующих в форском обществе Форбарр-Султана и при императорском
дворе.
- Кстати об Элис, - продолжила графиня, - она говорит, что Грегор
встретил Ту Самую Девушку, причем заглавные буквы просто слышались в
ее голосе. Тебе об этом что-нибудь известно? Ты видел ее? Что нам следует
делать? Радоваться, волноваться или еще что?
- Женитьба императора на комаррианке, - произнес граф Форкосиган,
прозванный когда-то своими политическими противниками, большинство из
которых он пережил, комаррским мясником, - чревата политическими
осложнениями. Но теперь, если только Грегор выполнит свои долг и хоть
как-то произведет на свет крон-принца, я сделаю все возможное, чтобы
поддержать эту затею. И представители моего поколения, входящие в группу
потенциальных наследников, наконец вздохнут с величайшим облегчением.
Заверь Грегора в моей полной поддержке. Я доверяю его выбору. -
Внезапно лицо графа стало серьезным. - Она хорошая девочка? Грегор
