снижаться, а не повышаться.
И тут он вспомнил, что такое важное связано с суперпентоталом.
- Спертотал меня ждает... - Она покачала головой, показывая, что не
понимает. - ...Збуждает... - заставил он повторить свой непослушный язык.
Ему хотелось говорить. Тысячи слов рвались наружу, подталкиваемые нервным
возбуждением. - Та-та-та!!!
- Это необычно. - Она хмуро посмотрела на инъекторы, которые все еще
держала в руке.
- А то. - Лицо Вербены стало хорошеньким, кукольным. Сердце у него
колотилось. Стены колыхались, словно он находился под водой. Огромным
усилием воли он попробовал заставить себя расслабиться. Ему необходимо
расслабиться!
- Ты что-нибудь вспомнил?
Ее темные глаза как озера, влажные и прекрасные. Ему хотелось
окунуться в ее глаза, хотелось сделать ее счастливой, танцевать с ней,
нагой, под звездами... Его бормотание вдруг вылилось в поэзию... в
некотором роде. На самом деле это был крайне непристойный стишок, в
котором обыгрывался очевидный символизм п-в-туннелей и скачковых кораблей.
К счастью, выговорился стишок очень невнятно.
К его облегчению, она улыбнулась. Но с этим было связано и что-то
совсем не смешное...
- Гда я прошлый раз его чтал, хто-то теня трашно збил. Тоже был под
спертоталом.
Все ее прекрасное стройное тело вдруг напряглось.
- Тебе уже вводили суперпентотал? А что еще ты помнишь об этом?
- Его звали Гален. Лился на мнея. Не знаю чему. - Он вспомнил, как
над ним колыхалось багровеющее лицо, источавшее смертельную ненависть. Как
на него сыпались удары. Он поискал воспоминания о страхе и обнаружил, что
страх почему-то был связан с жалостью. - Не пнимаю.
- А о чем еще он тебя спрашивал?
- Нпомню. Сказал ему еще стих.
- Ты читал ему стихи под суперпентоталом?
- Нсколько часов. Чертовски злил.
- Ты не поддался допросу под суперпентоталом! Потрясающе. Ну, тогда
давай поговорим о поэзии. Но ты помнишь Сера Галена. Ага!
- Гален кладывается? - Он встревоженно наклонил голову. Ну конечно,
Сер! - Имя было важно - она его узнала. - Скажи мне!
- Я... не уверена. Каждый раз, когда мне кажется, что я сделала шаг
вперед, мы уходим на два в сторону и один назад.
- Хотел бы пройтись с тобой, - признался он и с ужасом услышал, как
описывает, коротко и грубо, что еще хотел бы с ней сделать. - А! А!
Извините, миледи.
- Ничего, - утешила она, - это суперпентотал.
- Не... этто гормоны.
Она расхохоталась. Это подействовало ободряюще, но ненадолго. Пальцы
начали теребить одежду, ноги задергались.
Она хмуро посмотрела на меддисплей:
- Давление у тебя все повышается. Хоть под суперпентоталом ты и
очарователен, но реакция у тебя явно атипичная. - Она взяла второй
инъектор. - Думаю, нам следует остановиться.
- Я ненормальный. Вы вынете мои мозги? - спросил он с подозрением,
глядя на инъектор. И вдруг пришло озарение: - Эй! Я знаю, где я! Это
Архипелаг Джексона!
С ужасом посмотрев на нее, он вскочил и бросился к двери.
- Подожди, подожди! - она бросилась за ним. - У тебя реакция на
препарат, стой! Давай я ее нейтрализую! Роза, держи его!
Он увернулся от доктора Дюроны с конским хвостом, нырнул в лифтовую
шахту и стал карабкаться по запасной лестнице. Все тело невыносимо болело.
Мелькающий хаос коридоров, этажей, криков и быстрых шагов вдруг
прекратился, и он оказался в знакомом вестибюле.
Он прошмыгнул мимо рабочих, тащивших антигравитационную платформу с
ящиками и выскочил за прозрачные двери. На этот раз силовой экран не
сработал. Охранник в зеленой куртке повернулся к нему, словно в
замедленных съемках, вытаскивая парализатор, и открывал рот, чтобы
крикнуть. Крик тек медленно, как патока.
Беспомощно моргая глазами в слепящем сером свете дня, он разглядел
эстакаду, стоянку, грязный снег. Гравий и лед больно врезались в ноги, но
он все равно задыхаясь бежал через стоянку. Перед ним стена. В стене
ворота открытые, а в воротах охрана.
- Не парализуйте его! - услышал он женский голос.
Он вырвался на грязную улицу, увернулся от какой-то машины. Слепящие
серо-белые пятна чередовались с цветными. Открытое пространство по другую
сторону улицы усеяно голыми черными деревьями. За стеной дальше по улице -
еще здания, громадные и пугающие. Все кругом чужое, незнакомое. Он
бросился туда, к деревьям. Глаза заволокло сиренево-серой пеленой.
Холодный воздух обжигал легкие. Он споткнулся и упал на спину.
Полдюжины Дюрон набросились на него, как стая волков на добычу.
Схватив за руки и за ноги, его подняли со снега. Подбежала перепуганная
Вербена. Зашипел инъектор. Его, как овцу, поволокли через улицу и
быстренько втащили в большое белое здание. В голове немного прояснилось,
но грудь болела так, словно ее сжимали тисками. К тому моменту, как его
уложили на кровать в подземной больнице, ложная паранойя, вызванная
препаратом, развеялась, сменившись вполне реальной.
- Как ты думаешь, его видели? - озабоченно спросил грудной голос.
- Охрана ворот, - коротко ответил другой голос. - Посыльные.
- Еще кто-нибудь?
- Не знаю, - пропыхтела Вербена. - Пока мы за ним бежали, проехало
штук пять автомобилей. В парке я никого не видела.
- А я видела вдали парочку, - сообщила еще одна доктор Дюрона. -
Вдалеке, по ту сторону озера. Они на нас смотрели, но сомневаюсь, чтобы
что-то разглядели.
- Да уж, посмотреть было на что...
- А что случилось на этот раз, Вербена? - устало спросила седовласая
доктор Дюрона. Она прошаркала поближе и уставилась на него, тяжело
опираясь на резную палку. Похоже, это не для форсу. Все ее слушались.
Может, это и есть таинственная Лилли?
- Я ввела ему дозу суперпентотала, - сдержанно доложила Вербена, -
чтобы попробовать включить память. Иногда криооживленным это помогает. Но
у него началась реакция. Подскочило давление, накатила паранойя, и он
кинулся бежать, словно борзая. Мы не могли его догнать, пока он сам не
свалился в парке.
Боль немного отступила, и он заметил, что Вербена все еще не
отдышалась.
Старая доктор Дюрона хмыкнула:
- И как суперпентотал, помог?
Вербена неуверенно сказала:
- Кое-что странное он вспомнил. Мне надо поговорить с Лилли.
- Да, да и как можно скорее, - согласилась старая доктор Дюрона
(значит, все-таки не Лилли). - Я...
Но тут его попытки говорить, заикание и дрожь вызвали конвульсии. Мир
рассыпался на тысячи осколков. Очнувшись, он увидел, что две женщины
удерживают его на постели. Вербена склонилась над ним, давая какие-то
указания, а остальные Дюроны расходятся кто куда.
- Приду, как только смогу, - с отчаянием бросила через плечо Вербена.
- Сейчас его оставить нельзя.
Старая Дюрона кивнула и ушла. Вербена отстранила поданный кем-то
инъектор с противосудорожным средством.
- Запишите в его истории: этому человеку не вводить ничего,
предварительно не проверив реакцию.
Она отослала почти всех помощников, и в палате стало темно, тихо и
тепло. Постепенно дыхание выровнялось, но его все еще подташнивало.
- Извини, - сказала она, - я не думала, что суперпентотал приведет к
такому.
Он попытался сказать: "Ты не виновата", но дар речи снова покинул
его.
- И-и-йа. Делал. Плохо?
Она слишком долго не отвечала, а потом наконец сказала:
- Может, все обойдется.
Через два часа за ним пришли с антигравитационной платформой и
перевели из палаты.
- К нам поступают новые больные, - невозмутимо сообщила доктор Астра
с короткой стрижкой. - Им нужна твоя палата.
Ложь? Полуправда?
Больше всего его озадачило то, куда они его перевели. Ему виделись
запертые камеры, а вместо этого его подняли в грузовом лифте и уложили на
раскладушку в личных комнатах Вербены. В коридоре целый ряд одинаковых
дверей - видимо, на этом этаже жилые помещения Дюрон. Вербене были
отведены гостиная (она же кабинет), спальня и ванная комната. Он ощущал
себя не столько узником, сколько собачонкой, которую тайком поселили в
женском общежитии. Хотя он заметил еще один мужской вариант доктора
Дюроны, мужчину лет тридцати. Доктор Астра назвала его Ястребом. Цветы и
птицы. В этой бетонной клетке все - цветы и птицы.
Еще чуть позже какая-то юная Дюрона принесла ему поднос с обедом, и
он поел вместе с Вербеной за небольшим столиком, наблюдая, как за окном
опускаются сумерки. Надо полагать, в его статусе пациента-пленного
изменений не произошло, но было приятно выбраться из больничной палаты,
освободиться от датчиков и грозного медицинского оборудования. И
заниматься чем-то столь прозаическим, как обед с подругой.
Когда они поели, он обследовал гостиную.
- Можно посмотреть ваши вещи?
- Пожалуйста. Если у тебя что-то сработает, дай мне знать.
Она по-прежнему ничего не говорила о нем самом, но по крайней мере
была готова говорить о себе. Во время разговора его внутреннее видение
мира вдруг изменилось. "Почему у меня в голове сидят карты п-в-туннелей?"
Может, его восстановление пойдет по трудному пути: сначала он узнает все,
что есть во Вселенной, а то, что останется, дырка в форме карлика, методом
исключения станет им. Пугающая перспектива.
Он посмотрел сквозь стекло на чуть заметное сияние, повисшее в
воздухе, - словно тонкая золотая пыль. Теперь он опознал силовое поле -
шаг вперед по сравнению с первым столкновением. Силовой экран был военного
образца. Непроницаем ни для чего, начиная с вирусов и молекул газа и
кончая... чем? Конечно, снарядами и плазменным огнем. Где-то поблизости
должен находиться мощнейший генератор. Защита была явно позднейшей
добавкой - первоначальная архитектура на силовой экран не рассчитана. За
этим что-то кроется...
- Так мы и правда на Архипелаге Джексона? - спросил он.
- Да. О чем тебе это говорит?
- Опасность. Что-то нехорошее. А это что за место?
- Клиника Дюрона.
- Да, так? Чем занимаетесь? Почему я тут?
- Мы - личная клиника дома Фелл. Выполняем то, что им необходимо.
- Дом Фелл. Оружие. - Ассоциация пришла автоматически. Он обвиняюще
добавил: - Биологическое оружие.
- Иногда, - признала она. - И биологическая защита тоже.
Может, он солдат дома Фелл? Или взятый в плен вражеский солдат? Но
какая армия возьмет в солдаты карлика-полукалеку?
- Это дом Фелл велел меня сделать?
- Нет.
- Почему я здесь?
- Для нас это тоже загадка. Тебя прислали замороженным в криокамере.
Все говорило о том, что подготавливали тебя в страшной спешке. Камера была
в ящике, который пришел простой почтой, без обратного адреса. Мы
надеялись, что, если мы тебя оживим, ты сможешь нам сказать.
- Тут что-то еще.
- Да, - честно призналась она.
- Но мне не скажете.
- Пока нет.
- А что будет, если я отсюда уйду?
Она явно испугалась:
- Пожалуйста, не надо. Тебя могут убить.
- Снова.
- Снова, - кивнула она.
- Кто?
- Это... зависит от того, кто ты такой.
Тут он сменил тему разговора, но потом еще три раза снова к ней
возвращался, надеясь, что Вербена невольно проговорится. Вконец
измучившись, он решил прекратить попытки, но даже в постели еще долго
лежал без сна, терзая проблему, как хищник добычу. Но все это только
окончательно заморозило ему мозги. "Утро вечера мудренее". Может, утро
принесет что-то новое. В какой бы ситуации он ни находился, но стабильной
такую ситуацию уж никак не назовешь. Он словно балансировал на лезвии
