площадки для гольфа поссорился с какими-то тремя гуляющими, и
побежал в полицию, и там заявил, что подвергся нападению и
ему-впрыснули что-то смертельное. Он показал на руке точку, как
от укола булавкой, и утверждал, что сразу после нападения
обнаружил около места укола каплю жидкости, запахом
напоминающей пот. И полиция пригласила двух врачей, и те
провели анализы и обследования, и результаты обследований
показали, что Норман Смит совершенно здоров. И к концу недели
все, во всяком случае полиция, успокоились, и каких-нибудь
нитей, которые бы к кому бы то ни было вели, обнаружено не
было. Когда речь идет о ядах, концы таких нитей всегда
находятся, и их найти еще легче, когда речь идет о разных
бактериальных штуках, потому что эти последние встречаются еще
реже, чем яды; ну, а если речь идет о каком-нибудь неизвестном
яде, то такое встречается совсем редко, и полиции очень скоро
удается напасть на след.
-Что же все-таки произошло?-спросили мы. :- Набравшись
сил, Норман Смит отправился к себе домой, в Хертфордшир,-
ответил Джоркенс,- в приподнятом настроении благодаря добытой
информации, не знаю точно, какой, но, видно, той, за которой
шпионы отправляются на берег моря. И в день приезда немецкая
овчарка его загрызла.
- Да, это действительно безнаказанное убийство,-сказал
Тербут.-если только мы имеем право назвать убийцей собаку.
И один из нас растерянно проговорил:
- Но мне не совсем понятно... При чем тут Кейбер?
- Средство было очень тонкое,-ответил" Джоркенс.-
Совершенно безвредное, как доктор Кейбер и говорил. Но оно
изменило запах Нормана Смита. Ну а какая немецкая овчарка могла
бы с этим примириться?
Источник: журнал "Вокруг света"
QMS, Fine Reader 4.0 pro
MS Word 97, Win 95
Новиков Василий Иванович
вторник 1 Сентября 1998
Хосе Гарсиа Мартинес. Двойники
Сколько я себя помню, мне всегда нравились истории о
приключениях. И я пришел к выводу:
чтобы стать героем одной из них, надо быть дерзким,
напористым, смелым - таким, каким я никогда не был;
надо быть сильным и атлетически сложенным, как Рауль
Конвэй (есть у меня такой знакомый). Мне и в голову не
приходило, что со мной может случиться что-то, не имеющее
отношения к моей работе в статистическом отделе Центра
психосоциальных исследований. Время мое было занято, во-первых,
беспрерывными попытками пробудить в Пауле хоть какой-то интерес
к моей особе и таким образом не допустить, чтобы стройный,
сильный и уверенный в себе Конвэй отбил ее у меня, а во-вторых,
подготовкой к телевизионному конкурсу "События года" -
единственному мыслимому для меня способу молниеносно
разбогатеть и, бить может, хоть таким путем добиться, чтобы
Паула стала моей женой.
Первый тур конкурса (нашумевшие газетно-жур-вальные
публикации года) я успешно прошел:
мнемотехника-мое хобби.
Итак, я был абсолютно убежден, что являюсь полной
противоположностью героям приключенческой литературы, а
поскольку в глубине души мне все-таки хотелось быть таким, как
они, я при первой возможности уходил с головой в чтение
какого-нибудь лихого романа, с героем которого себя
отождествлял. И вот однажды случилось так, что я был один в
кабинете, а пневматическая почта, будто сжалившись надо мной,
на какое-то время перестала доставлять, мне свежую
корреспонденцию. Только я принялся за чтение увлекательной
книги, как события ринулись на меня лавиной.
Едва я дошел до места, где героя, межзвездного
путешественника, атакуют выеокойивилизованные космические
чудовища, как передо мной что-то ярко сверкнуло и чьи-то
сильные руки сжали мои плечи.
Я попытался вырваться, но безуспешно: меня силой впихнули
обратно в кресло, С которого мне удалось было привстать, и
ослепили вспышками света-из-за них я не мог разглядеть, что
происходит в комнате. Я застонал, потом услышал голоса-в них не
звучало никакой угрозы. Говорили на моем родном языке,
растерянность моя от этого только увеличилась.
- Улыбнитесь, Суарес!
- Поздравляем!
- Сеньор Суарес, скажите правду нашим слушателям:
рассчитывали вы, что будете выбраны для участия в проекте
"Сотрудничество"?
- Сеньор Суарес, посмотрите, пожалуйста, на мою руку! Так,
правильно! А теперь, не сводя с нее глаз, расскажите
телезрителям, какие чувства вызвало в вас известие о том, что
вы будете первым из граждан нашей страны, поднявшимся в космос?
,
-Я? Вы не ошиблись?-пролепетал я. Тут же был и Рауль
Конвэй, шеф департамента по выявлению инициативных личностей, с
лицом, искаженным Завистью и страхом (кто знает, как
случившееся будет воспринято Паулой?). Он обратился ко мне с
небольшой иронической речью: надо думать, мне был известен
день, когда Машина выберет идеального кандидата в космонавты
для международного орбитального полета? И не смешно ли строить
из себя скромника, когда один лишь факт выбора сам,, по себе
уже означает, что я получу целое состояние, а мое имя войдет в
историю? Или я хочу заставить их поверить, что я в отличие от
всех прочих испанцев в возрасте от двадцати до сорока пяти лет,
чьи данные были введены в Машину, не провел эту ночь без сна и
не мечтал быть избранным?
О дне этом я действительно знал, потому что на сей раз
выбор, который предстояло сделать Машине, был в центре
всеобщего внимания-ведь как-никак речь шла об историческом
событии; и я вовсе не строил ИЗ себя скромника. Но спал я эту
ночь великолепно по той простой причине, что был уверен:
выбрать могут кого угодно, только не меня.
- Должно быть, произошла ошибка,-запинаясь, проговорил я.
Где-то рядом радиокомментатор, захлебываясь, словно он вел
спортивный репортаж, столь милый сердцу радиожурналиста, начал
петь перед микрофоном восторженные дифирамбы скромности
человека, на котором остановила свой выбор Машина. Кто-то, еле
сдерживая смех, спросил меня:
- Иными словами, сеньор Суарес, вы не доверяете Машине?
Никто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, не мог
усомниться в правильности решения, принятого мыслящей Машиной.
Если Машина называла черное белым, то это означало, что у тех,
кто думает иначе, зрение оставляет желать лучшего, потому что
на поверку черное оказывалось-таки белым.
На этот раз Машине предстояло решить, кто достоин стать
единственным космонавтом первого корабля международной
космической программы с участием Испании, корабля немыслимо
совершенного, сконструированного так, что от космонавта не
требовалось никакой специальной подготовки и вообще ничего,
кроме ряда определенных личных качеств. В Машину ввели данные
проекта "Сотрудничество" и сведения о двадцати миллионах
испанцев, чей возраст не выходил за предусмотренные проектом
рамки. И надо Же было, чтобы из всех нас Машина выбрала такую
бесцветную и заурядную личность, как я!
-Поздравления от моего департамента! - Мне протягивал руку
какой-то человек в военной форме (это был, как я узнал позже,
полковник Мендиола, заместитель начальника кибернетической
службы).- Наша Машина обнаружила у вас .некоторые врожденные
качества, которым я завидую как человек и которыми восхищаюсь
как военный.
Наше рукопожатие и эта коротенькая речь вызвали бурю
аплодисментов. Портативные телекамеры работали вовсю.
- Проклятая Машина! - проворчал рядом со мной Конвэй, так
тихо, что его услышал только я.
Съежившись йод градом вопросов, я кое-как выбрался из
комнаты, а затем, пользуясь полной свободой, которая теперь
была мне предоставлена, побежал домой опрокинуть стаканчик и
навести порядок в своих чувствах.
Подумать только: выбран для орбитального полета!
Но почему?
Да наверняка потому, что для этого полета большого ума не
требуется. И вот вам, пожалуйста: Машина выбрала дурака.
Нет, мало того, что я казался себе жалким:
я был жалок во всем. Этот взгляд разделяла Паула (мы уже
три месяца как обручились), его разделяли все сотрудники
Центра, сделавшие меня мишенью грубых шуток; не будучи в
состоянии их парировать (я из тех, кто крепок задним умом), я
только молчал и криво улыбался; разделял его и Рауль Конвэй,
античный полубог, который, открыв для себя Паулу, решил, что я
совсем не тот, кто ей нужен, и задался целью отбить у меня
нареченную. Учитывая очевидные для всех достоинства Рауля и
простодушие Паулы, скрытое за ее ослепительной внешностью,
этого можно было ожидать буквально в любую минуту.
Единственным, кто не разделял этого взгляда, был доктор
Баррьос. Сначала он, а теперь Машина. Доктор Баррьос, светило
психокатализа и отец Паулы, безвременно погибший год назад от
несчастного случая.
По-моему, мнение доктора обо мне было основано не столько
на фактах, сколько на симпатии, которой он не мог ко мне не
испытывать: ведь доктор мог только мечтать о подопытной морской
свинке, такой же послушной, как Адольфо Суарес. Я с радостью
соглашался на любые зондажи и анализы, какие только можно
провести на человеческом материале, лишь бы бывать в гостях у
Паулы, к которой в другой обстановке я бы и подойти близко не
посмел.
Графики, вычерчиваемые аппаратами при зондаже моего мозга,
вызывали у доктора Баррьоса настоявший энтузиазм, и, хотя
расшифровать до конца эти четырехмерные зигзаги он пока еще был
не в состоянии, доктор уверял: содержащийся во мне "потенциал
успеха" дает основания полагать, что в какой-то момент я окажу
сильнейшее воздействие на ход человеческой истории.
Я обыграл это обстоятельство: предложил Пауле выйти за
меня замуж и побежал к доктору, прежде, чем она успела мне
отказать. Маневр был удачный: доктор, которого Паула
боготворила, пустил в ход все свое влияние, и мы хоть со
скрипом, но обручились.
Но в последующие месяцы мне пришлось убедиться, что
энтузиазм, который вызывает во мне Паула с ее сочными губами,
ласкающим голосом, стройной фигурой и пленительно округлыми
формами, в самой Пауле ответа не находит. Пауле нравятся
личности сильные и властные, страстные и порывистые, в то время
как я робок и инертен и, когда на меня смотрят в упор, теряюсь.
Следовательно, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу,
надо было как можно скорее разбогатеть и жениться на Пауле до
того, как она наберется духу выставить меня за дверь.
Теперь, уже у себя дома, я подумал, что телеконкурс может
и не понадобиться: ведь разрешение использовать мое имя для
рекламы и продажа прессе прав на публикацию моих репортажей-все
это даст мне целое состояние.
Воодушевленный этими мыслями и в равной мере содержимым
бутылки, к которой я приложился по случаю своего избрания, я
встал и направился к видеотелефону, чтобы сообщить сенсационную
новость своей невесте.
Торжественный момент настал.
"Конкистадор", корабль, на котором я должен был
отправиться в орбитальный полет, сверкал под лучами солнца, как
огромный драгоценный камень.
Толпа провожающих на космодроме все росла.
- Так что помните,- с улыбкой сказал мне полковник
Мендиола (он был чем-то вроде крестного отца всему этому
проекту),-единственное,что от вас требуется,- сидеть в кабине и
через иллюминатор разглядывать открывающуюся панораму. Ручного
управления нет - все автоматизировано. Постарайтесь запомнить
все, что вы увидите, чтобы потом рассказать нам,
Паула не поцеловала меня - она никогда меня не. целовала.
